Модэ

Модэ или Маодунь, Моду (кит. 冒頓單于; 234—174 до н. э.) — основатель империи Хунну и её правитель (шаньюй) с 209 по 174 гг. до н. э.

Модэ или Маодунь
Шаньюй Хунну
Предшественник:	Тоумань
Преемник:	Лаошан
Рождение:	234 до н. э.(-234)
Смерть:	174 до н. э.(-174)
Род:	Династия Модэ
Отец:	Тоумань
Супруга:	Несколько хуннских жён и китайская принцесса
Дети:	сын Лаошан

Легенда

Согласно легенде, Модэ был старшим и нелюбимым сыном шаньюя Тоуманя, который послал Модэ к юэчжам, потребовавшим заложника. Тоумань планировал совершить набег на юэчжей, чтобы юэчжи вынуждены были убить сына. Но Модэ предугадал намерения отца и при начале набега убил своего стражника и бежал. Удаль Модэ произвела такое впечатление на гуннов, что Тоумань был вынужден поставить его во главе одного из уделов государства, дав в управление 10 тысяч семей.

Модэ стал обучать воинов. Он ввёл в обращение свистящую стрелу и приказал воинам стрелять в том направлении, куда пустит стрелу он. Невыполнение приказа каралось смертью. Однажды внезапно он пустил стрелу в любимого коня, а тем, кто не выстрелил, приказал отрубить головы. Потом он выстрелил в свою любимую жену, а нестрелявших — обезглавил. В конце концов, Модэ выстрелил в своего отца, не последовать его примеру не рискнул ни один из воинов. Так он стал правителем гуннов в 209 году до н. э.

Некоторые тюркологи отождествляют Модэ с мифическим персонажем огузских племен и уйгуров — Огузханом.

Правление

Первые походы

Модэ заключил мирный договор с согдийцами, а восточные кочевники дунху потребовали от него лучших коней в качестве дани. Некоторые хунну хотели начать из-за этого войну, но Модэ отдал коней, казнив несогласных. Потом дунху потребовали красивейших женщин, в том числе и жену шаньюя. Модэ отдал и женщин, посчитав, что существование государства стоит дороже, чем женщины. Отказавшимся отдавать жён Модэ отрубил головы. Наконец, дунху потребовали приграничные пустынные земли, которые некоторые хунну предлагали отдать без сопротивления, так как там всё равно никто не живёт. Однако Модэ заявил, что земля — это основание государства и её нельзя отдавать. Он снова казнил несогласных, пошёл в поход на дунху и разбил их.
Вернувшись из похода, Модэ начал войну с юэчжи и нанёс им поражение. Теперь для хуннов настало время вернуть земли, ранее завоёванные империей Цинь. Для этого Модэ покорил племена Лоуфань и Байян в Ордосе и совершил набег на китайские земли в Янь и Дай, оттуда направился к городам Чаона и Луши, и снова в Янь и Дай. 300 000 армия Модэ практически не получила сопротивления, так как Лю Бан в это время воевал с Сян Юйем.

Война с Китаем

В 201 году до н. э. Лю Бан назначил князя Хань Синя правителем области Дай (代县, Шаньси, округ Синьчжоу) со столицей в Маи. Модэ осадил Маи и Хань Синь сдался без боя. Таким образом хунну получили проход в центральные области Китая. Они перешли через Гэучжу, осадили Тхайюань (Тайюань) и Цзяньян. Хань Гао-цзу собрал войско и в 200 году до н. э. повёл его против Модэ. Из-за морозов 3 из 10 китайских воинов обморозили пальцы. Модэ стал отступать, а 320 000 китайская армия гналась за ним. Гао-Цзу с отборной конницей оторвался от пехоты. У селения Байдын (в 5 км на ю.-в. от города Пьхинчен, ныне Датун) превосходящие силы хуннов окружили Императора. 7 дней хунну осаждали лагерь императора, Модэ поделил свою кавалерию на 4 части: север — вороные кони, запад-белые, восток-серые, юг-рыжие, но захватить лагерь не смог. Хань Гао-цзу направил лазутчиков с дарами к Яньчжи супруге Модэ. Она сказала мужу, что Император человек «гениальный», и лучше с ним договориться. Модэ не получил помощи от своих китайских союзников Ван Хуана и Чжао Ли и, опасаясь измены с их стороны, решил отпустить императора.

Хунну предоставили коридор, по которому прошли китайцы, держа натянутые луки, и император, чтобы соединиться с основной армией. После этого Модэ отступил. Чиновник Лю Гин направился к хунну для заключения Договора Мира и Родства.

Позднее правление

Модэ плохо соблюдал договор и назначил Хан Синя полководцем. Хань Синь вместе с Ван Хуаном и Чжао Ли нападали на округ Дай. Чэнь Си, военачальник в Дай, решил присоединиться к Хань Синю. Ханьский генерал Фань Кхуай отбил Дай и сопредельные районы, но обстановку это не улучшило: много военачальников бежало к Хунну.

В 198 г. до н. э. Лю Цзин предложил Императору: «Империя истощена войнами. Модэ убил отца и женился на мачехе, верить ему нельзя, он жесток и вероломен. Чтобы покорить хунну нужно выдать за Модэ принцессу, которую он сделает Яньчжи, а их сына наследником престола. Кроме того нужно задобрить шаньюя ежегодными подарками. А новый шаньюй будет внуком императора Гао-цзу». Императору понравился план, но он не решился отдать дочь за Модэ и послал другую княжну и подарки: шёлк, рис, вино, хлопок и разные лакомства. В послании Гао-цзу обращался к Модэ — «брат». Модэ был вполне доволен.

В 195 г. до н. э. Лу Гуань князь Янь предался хунну и разграбил земли на восток от Шангу (Чжили). В этом же году скончался Хань Гао-Цзу. В 192 г. до н. э. Модэ прислал императрице Люй Чжи письмо следующего содержания:

…сирый и дряхлый государь, рождённый посреди болот, возросший в степях между лошадьми и волами, несколько раз приходил к вашим пределам, желая прогуляться по Срединному царству. Государыня одинока на престоле; сирый и дряхлый также живёт в одиночестве. Оба государя живут в скуке, не имея ни в чём утешения для себя. Желаю то, что имею, променять на то, чего не имею.

— Бичурин Н. Я. [Иакинф] «Собрание сведений о народах,обитавших в Средней Азии в древние времена» (Первая часть-отделение I- часть 2)

Генерал Фань Куай обещал императрице со 100 000 войском уничтожить хунну. Цзи Бу заявил, что это Фань Куаю надо отрубить голову за то, что он не спас область Дай, когда имел 320 000 войска, а теперь предлагает воевать. Императрица прислушалась к Ги Бу и приказала Чжан Цзэ написать ответ (в тонких дипломатических выражениях), что она уже стара для брака с Модэ. Шаньюй был доволен и в 179 г. до н. э. подтвердил договор мира и родства.

Вэнь-ди в 177 г. до н. э. подтвердил договор мира и родства с шаньюем. Но в этом же году хуннский князь напал на Ордос, против него император послал министра Гуань Ина с 85 000 конницы и колесницами, но хунну уже ушли в степи. В это время император поехал в Тхайюань, где взбунтовался Цзи Бэй Ван, император отозвал войска с севера для подавления мятежа. В 176 г. до н. э. Модэ прислал императору письмо, написанное по-китайски, в котором сообщалось, что нападения хунну были спровоцированы злоупотреблениями китайских чиновников, но Чжуки-князь всё равно не прав и теперь его послали воевать с юэчжами, но он их победил и прощён, конфликт есть недоразумение и больше не повторится. Вместе с письмом Модэ прислал верблюда, двух верховых лошадей и восемь запряженных. Министры сказали, что это письмо отчасти предупреждение, так как Модэ сообщил о силе хунну и разгроме юэчжей, поэтому сейчас воевать с хунну не следует. В 174 г. до н. э. император отправил шаньюю письмо, где говорил о том, что прощает хунну, желает мира с Модэ и отправляет: роскошную одежду, золотые украшения, 10 кусков шёлка, 30 кусков камки, 40 кусков тёмно-малиновой и зелёной шёлковой ткани.

В 174 году до н. э. Модэ скончался.

Предшественник: Тоумань

Шаньюй Хунну 209 год до н. э. - 174 год до н. э.

Преемник: Лаошан

В литературе

• Модэ стал одним из главных героев одноимённой повести Владислава Пасечника, которая в 2011 году была удостоена премии «Дебют».
• Модэ также является одним из главных героев в повести «Долина бессмертников» бурятского писателя Владимира Митыпова
• Шаньюй Модэ является одним из главных героев повести Юрия Качаева «Синее железо»

Литература

• Гумилёв Л. Н. От Руси к России. — М.: Алгоритм, 2007. — С. 24—29. — 384 с. — ISBN 978-5-92-65-0464-1.
• Гумилёв Л. Н. [gumilevica.kulichki.net/HPH/index.html История народа хунну]. — Эксмо, 2008. — 640 с. — ISBN 978-5-699-26355-4.

Отрывок, характеризующий Модэ

Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.
В 10 м часу официанты бросились к крыльцу, заслышав бубенчики подъезжавшего экипажа старого князя. Князь Андрей с Пьером тоже вышли на крыльцо.
– Это кто? – спросил старый князь, вылезая из кареты и угадав Пьера.
– AI очень рад! целуй, – сказал он, узнав, кто был незнакомый молодой человек.
Старый князь был в хорошем духе и обласкал Пьера.
Перед ужином князь Андрей, вернувшись назад в кабинет отца, застал старого князя в горячем споре с Пьером.
Пьер доказывал, что придет время, когда не будет больше войны. Старый князь, подтрунивая, но не сердясь, оспаривал его.
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.
– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.


Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
Вступив снова в эти определенные условия полковой жизни, Ростов испытал радость и успокоение, подобные тем, которые чувствует усталый человек, ложась на отдых. Тем отраднее была в эту кампанию эта полковая жизнь Ростову, что он, после проигрыша Долохову (поступка, которого он, несмотря на все утешения родных, не мог простить себе), решился служить не как прежде, а чтобы загладить свою вину, служить хорошо и быть вполне отличным товарищем и офицером, т. е. прекрасным человеком, что представлялось столь трудным в миру, а в полку столь возможным.
Ростов, со времени своего проигрыша, решил, что он в пять лет заплатит этот долг родителям. Ему посылалось по 10 ти тысяч в год, теперь же он решился брать только две, а остальные предоставлять родителям для уплаты долга.

Армия наша после неоднократных отступлений, наступлений и сражений при Пултуске, при Прейсиш Эйлау, сосредоточивалась около Бартенштейна. Ожидали приезда государя к армии и начала новой кампании.
Павлоградский полк, находившийся в той части армии, которая была в походе 1805 года, укомплектовываясь в России, опоздал к первым действиям кампании. Он не был ни под Пултуском, ни под Прейсиш Эйлау и во второй половине кампании, присоединившись к действующей армии, был причислен к отряду Платова.
Отряд Платова действовал независимо от армии. Несколько раз павлоградцы были частями в перестрелках с неприятелем, захватили пленных и однажды отбили даже экипажи маршала Удино. В апреле месяце павлоградцы несколько недель простояли около разоренной до тла немецкой пустой деревни, не трогаясь с места.
Была ростепель, грязь, холод, реки взломало, дороги сделались непроездны; по нескольку дней не выдавали ни лошадям ни людям провианта. Так как подвоз сделался невозможен, то люди рассыпались по заброшенным пустынным деревням отыскивать картофель, но уже и того находили мало. Всё было съедено, и все жители разбежались; те, которые оставались, были хуже нищих, и отнимать у них уж было нечего, и даже мало – жалостливые солдаты часто вместо того, чтобы пользоваться от них, отдавали им свое последнее.
Павлоградский полк в делах потерял только двух раненых; но от голоду и болезней потерял почти половину людей. В госпиталях умирали так верно, что солдаты, больные лихорадкой и опухолью, происходившими от дурной пищи, предпочитали нести службу, через силу волоча ноги во фронте, чем отправляться в больницы. С открытием весны солдаты стали находить показывавшееся из земли растение, похожее на спаржу, которое они называли почему то машкин сладкий корень, и рассыпались по лугам и полям, отыскивая этот машкин сладкий корень (который был очень горек), саблями выкапывали его и ели, несмотря на приказания не есть этого вредного растения.