Моморо, Антуан-Франсуа
| Антуан-Франсуа Моморо |
Антуан Франсуа Моморо́ (фр. Antoine-François Momoro; 1756, Безансон — 24 марта 1794, Париж) — французский издатель и книготорговец, революционный деятель, содержатель типографии и книжного магазина, оратор в клубах кордельеров и эбертистов. Ему приписывается авторства девиза Французской республики «Unité, Indivisibilité de la République; Liberté, Egalité, Fraternité ou la mort» (Единство, неделимость Республики; Свобода, Равенство, Братство или Смерть). Свою жизнь закончил на гильотине.
Происходил из семьи с испанскими корнями. Получил хорошее образование в своём родном городе, в 1780-х годах переехал в Париж, с 1787 года занимался книготорговлей. Был противником монархии и католичества и после начала в 1789 году Великой французской революции начал активно участвовать в революционных событиях, купив несколько печатных прессов и начав издавать революционную литературу. От Парижской коммуны получил эксклюзивное право на печатание нужной литературы и стал секретарём Общества прав человека, позднее преобразованного в клуб Кордельеров, в котором он стал также одним из первых ораторов. Был одним из организаторов расстрела на Марсовом поле, за что до сентября 1791 года оказался в заключении, после чего вернулся к издательской деятельности.
С июня 1792 года был сторонником Марата. После 10 августа 1792 года был назначен членом административной комиссии Сенского департамента, руководил размещением на фасадах всех учреждений города девиза революции. Постепенно становился всё более радикальным политиком, принимал активное участие в «дехристианизации», был сторонником культа разума. В мае 1793 года был направлен в Вандею, участвовал в подавлении роялистского мятежа и осаде Сомюра. После убийства Марата в июле 1793 года стремился занять его место. Выступал против жирондистов, Робеспьера (которого обвинял в модерантизме) и Комитета общественного спасения, и в конце концов был 13 марта 1794 года арестован и приговорён революционным судом к казни вместе с Эбером и соучастниками последнего; казнён был спустя сутки после вынесения приговора.
Его сочинения: «Rapport sur les événements de la guerre de la Vendée» и «Le Journal des Cordeliers» (появились только 10 номеров).
Источники
- Моморо, Антуан-Франсуа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Напишите отзыв о статье "Моморо, Антуан-Франсуа"
Ссылки
- [books.google.ru/books?id=LfUBkACi3-wC&pg=PA218&lpg=PA218&dq=Antoine-Fran%C3%A7ois+Momoro+1794&source=bl&ots=Tkbf00Ns1_&sig=YDoZyi5_f9K1d2zLa1PnF2OOE20&hl=ru&sa=X&ei=Lj0dVYEwweSyAaiBg-AC&ved=0CBsQ6AEwADgK#v=onepage&q=Antoine-Fran%C3%A7ois%20Momoro%201794&f=false Momoro, Antoine-François] // Historical Dictionary of the French Revolution. — 2004 (англ.)
- Моморо Антуан Франсуа — статья из Большой советской энциклопедии. (рус.)
Отрывок, характеризующий Моморо, Антуан-Франсуа
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
