Монодрама в театре
Монодрама в театре — драматическое произведение, разыгрываемое с начала до конца одним актером (или актрисой)[1].[2]
К монодраме относится: пьеса-монолог, драматические миниатюры, построенные в форме разговора с безмолвным персонажем. Также монодрамой называют драматическое произведение с двумя и несколькими действующими лицами, роли которых исполняет один актёр (миниатюры театра "Кривое зеркало" в Петербурге, миниатюры А.И. Райкина).[2]
Примерами театральных монодрам могут служить:
- «Кто сильнее» Августа Стриндберга (в пьесе несколько персонажей, однако речью наделена только главная героиня)
- «О вреде табака» Антона Чехова
- «Путник» Валерия Брюсова
- «Человеческий голос» Жана Кокто
- «Последняя лента Крэппа» Сэмюэла Беккета (помимо героя, в действии участвует плёнка с его голосом в молодости)
- «Контрабас» Патрика Зюскинда
- «Как я съел собаку» Евгения Гришковца
Постановка монодрамы на сцене называется моноспектаклем.
Аналогом монодрамы в опере служит моноопера («Человеческий голос» Пуленка, «Ожидание» Шёнберга). В XVIII веке в Европе также были распространены музыкально-театральные произведения для одного актёра (или двух актёров), сопровождаемые музыкой, которые были родственны операм и именовались словом мелодрама («Пигмалион» с текстом Ж. Ж. Руссо и музыкой Руссо и других авторов).
В эстетике Николая Евреинова термин «монодрама» имел иное значение. Аналогично этот термин имеет другое значение в психотерапии.
Напишите отзыв о статье "Монодрама в театре"
Примечания
- ↑ Мокульский С. [feb-web.ru/feb/litenc/encyclop/le7/le7-4561.htm Монодрама — Литературная энциклопедия. Т. 7. М. ОГИЗ РСФСР, гос. словарно-энцикл. изд-во «Сов. Энцикл.», 1934. — Стб. 456—459]
- ↑ 1 2 Большая советская энциклопедия, третье издание (1969—1978)
Отрывок, характеризующий Монодрама в театре
– Как похудела, а все таки хороша!Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
