Море Космонавтов

</tt>

</tt> </tt>

</tt> </tt>

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Море Космонавтов
66° ю. ш. 40° в. д.66° ю. ш. 40° в. д. / -66; 40
Площадь	698 600 км²
Наибольшая глубина	4798 м

К:Водные объекты по алфавиту

Море Космонавтов — окраинное море индийского сектора Южного океана у берегов Антарктиды, между Землёй Эндерби и морем Рисер-Ларсена, от которого отделено подводным хребтом Гуннерус, находится в Индийском океане. Восточные берега Земли Эндерби являются границей моря Космонавтов с морем Содружества. Площадь 698,6 тыс. км². Глубина до 4798 м. Постоянно покрыто дрейфующими льдами, много айсбергов.

Названо в 1962 году участниками Советской Антарктической экспедиции в честь первых космонавтов.

Узкая полоса континентального шельфа резко опускается к северу и доходит до 4798 метров. Условной границей моря Космонавтов можно считать южный край Африканско-Антарктической котловины. К востоку от моря и полуострова Рисар-Ларсена протянулись такие прибрежные территории, как Берег Принца Улафа, Берег Принца Харальда, Земля Эндерби, территория Мидзухо. Среди многочисленного нагромождения льдов, торосов и айсбергов можно выделить залив Лютца-Хольмбукта, куда с самое тёплое время года с Земли Королевы Мод стекает вода со льдом – своеобразная антарктическая река. Побережье Антарктиды в районе моря Космонавтов изобилует дрейфующими льдинами, айсбергами, а в зимний период поверхность моря замерзает. Навигация этим морем, как и большинством других антарктических морей, крайне затруднена и всегда сопряжена с большими опасностями. Температура воздуха редко поднимается выше 0°.

Богатые микроорганизмами воды моря Космонавтов привлекают многомиллионные косяки рыб, полярных и мигрирующих птиц (бакланы, буревестники, чайки), пингвинов. Водятся здесь и тюлени (тюлени Уэдделла, морские леопарды, тюлени-крабоеды), заходят касатки, киты.

Море получило своё название в 1962 году советской антарктической экспедицией в честь первых покорителей космоса. В том же году открылась научная станция «Молодёжная», которая существует и поныне в качестве сезонной базы. Однако первыми на берегах моря Космонавтов были японцы. Их метеорологическая станция «Сёва» была основана в 1957 году. Правда, только с 1966 года она функционирует круглогодично. В 2008 году недалеко от «Молодёжной» открылась белорусская станция, которая тесно сотрудничает с российской. Белорусы исследуют климат и занимаются поиском минерального сырья в регионе.

На берегу работают научные станции:

• российская станция Молодёжная,
• японская станция Сёва,
• Белорусская антарктическая станция.

Ссылки

• [www.rubricon.com/showbigimg.asp?id=219112465 Карта Антарктиды с прилегающими морями]
• [tochka-na-karte.ru/Goroda-i-Gosudarstva/2027-Cosmonauts-Sea.html]

Отрывок, характеризующий Море Космонавтов

На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.