Кулаев, Мстислав Александрович

Мстислав Александрович Кулаев башк. Мөхәммәтхан Сәхипгәрәй улы Ҡулаев<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Председатель Башкирского Правительства
Рождение:	8 февраля 1873(1873-02-08) деревня Зиянчурино, Орский уезд, Оренбургская губерния, ныне Кувандыкский район, Оренбургская область
Смерть:	1958(1958) Казань
Награды:

Мстислав Александрович Кулаев (Мухаметхан Сахипгареевич) (башк. Мөхәммәтхан Сәхипгәрәй улы Ҡулаев, 1873—1958) — государственный и общественный деятель, участник Башкирского национального движения, Председатель Башкирского Правительства, учёный-филолог и исследователь башкирского языка, врач и доктор медицинских наук.

Биография

Мухаметхан Кулаев происходил из усерганских башкир, родился 25 января (8 февраля по новому стилю) 1873 года в деревне Зианчурина Орского уезда Оренбургской губернии(ныне Кувандыкский район Оренбургской области). Мухаметхан сначала учился в медресе при мечети родной деревне, а через два года перешел в открывшуюся русско-башкирскую школу. После окончания в 1886 году поступил в Оренбургскую гимназию. Закончив обучение в гимназии в 1896 году, Мухаметхан Кулаев поехал в Казань для поступления на медицинский факультет Казанского университета. Но инородцам, нехристианам доступ был туда закрыт, и поэтому Мухаметхан Сахипгареевич решил перейти в православие, крестился он прямо у священника университетской церкви и стал Мстиславом Александровичем.

В 1902 году Мстислав Кулаев получает диплом врача и назначается доктором в госпитале города Казань. В 1910 году он получает степень доктора медицинских наук. Кроме врачебной науки Кулаев занимается изучением фонетического строя и грамматики башкирского языка. Мстислав Кулаев является автором алфавита и букваря для башкир на русской графической основе и 1912 году издает книгу «Основы звукопроизношения и азбука для башкир».

В 1913 году был направлен на врачебную работу в город Варшава. Первая мировая война застала Кулаева там: началась военная служба вплоть до начала Октябрьской революции и выхода России из войны с Германией он служил главным врачом 275-го полевого госпиталя Юго-Западного фронта. После начала революции, возвращается в Казань, затем в Оренбург по приглашению Председателя Башкирского Правительства Шарифа Ахметовича Манатова. C этого момента Мстислав Кулаев начинает активно участвовать в Башкирском национальном движении. После начала переговоров с Советскими властями о переходе Башкирского Войска в сторону Красной Армии, в селе Темясово 26 января 1919 года состоялась реорганизация Башкирского правительства. Его новым председателем был избран Мстислав Александрович Кулаев (Мухаметхан Сахипгареевич), а А.-З. Валидов — стал командующим Башкирским войском. Это правительство и стремилось оформить автономию уже в Советской системе. Башкирское правительство направило свою делегацию в Москву в составе председателя Башкирского правительства Мухаметхана (Мстислава) Кулаева, члена Башкирского правительства Муллаяна Халикова и командира Башкирского Войска Абдрашита Бикбавова в Москву для переговоров об образовании Башкирской автономной республики.

В итоге 20 марта 1919 года в Москве было подписано Соглашение центральной Советской власти с Башкирским Правительством о Советской Автономной Башкирии. Этот исторический акт со стороны Советского правительства подписали председатель Совнаркома Владимир Ленин, председатель ВЦИК Михаил Владимирский и наркомнац Иосиф Сталин, с башкирской стороны — председатель Башкирского правительства Мухаметхан (Мстислав) Кулаев, член Башкирского центрального шуро Муллаян Халиков и адъютант Башкирского войска Абдрашит Бикбавов. После возвращения из Москвы, Кулаев отпросился съездить в Казань к семье и заболел там сыпным тифом, пролежал в больнице и навсегда остался там, отошел от большой опасной политики, занялся врачебной деятельностью, свободное время отдавал изучению проблем родного языка. Им изданы труды: «О звуках башкирского языка» (1928), «Твердый алфавит башкирского языка» (1928), и «О глаголах башкирского языка» (1930). Неизданными остались «Башкирско-русский словарь», «Синтаксис башкирского языка» и «Система синтаксиса в усерганском говоре».

Умер в 1959 году.

Избранные труды

• Основы звукопроизношения и азбука для башкир. Казань, 1912. 18 с.
• Әлепей. 1919. 35 с.
• О звуках башкирского языка. Казань, 1928, 60 с.
• Твердый алфавит башкирского языка. Казань, 1928. 16 с.
• О глаголах башкирского языка. Казань, 1930. 103 с.

Литература

• Баишев М. Деревня Зианчурино Орского уезда Оренбургской губернии // Записки Оренбургского Отдела Императорского Русского Географического Общества. Петербург, 1895.
• Касимов С. Ф. Автономия Башкортостана. Уфа: Китап, 1997.

Ссылки

• Галяутдинов И. Г., Кульшарипов М. М. [www.башкирская-энциклопедия.рф/index.php/component/content/article/2-statya/12064-kulaev-mstislav-aleksandrovich Кулаев, Мстислав Александрович] // [www.башкирская-энциклопедия.рф/ Башкирская энциклопедия]. — Уфа: НИК «Башкирская энциклопедия», 2013. — ISBN 978-5-88185-143-9.
• Ураксин З. Г. Кулаев Мстислав Александрович. // Башкортостан: краткая энциклопедия. — Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996. — С. 355. — 672 с. — ISBN 5-88185-001-7.

Отрывок, характеризующий Кулаев, Мстислав Александрович

– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.