Музыкальный строй

Музыка́льный строй — система, задающая соответствие ступеней музыкального звукоряда звукам определённой высоты. Музыкальный строй представляется как совокупность числовых отношений частот основных тонов входящих в него звуков или эквивалентным способом, позволяющим вычислить эти отношения.

Краткая характеристика

Существует несколько исторически значимых музыкальных строев — Пифагоров (другое название — «пифагорейский»), чистый, среднетоновый (другое название — «мезотонический»), равномерно темперированный. На современных музыкальных инструментах с фиксированной высотой звука обычно используется равномерно темперированный строй.

При настройке музыкальных инструментов западноевропейской традиции основное значение имеет результирующее сочетание разновысотных звуков. Например, чистый строй характеризуется «чистым» (то есть без биений) звучанием «белоклавишных» квинт; при этом другие квинты (между «чёрными клавишами», либо «сочетание белой и чёрной клавиш») звучат уже не так чисто, а некоторые — откровенно фальшиво (так называемые волчьи квинты). Если при настройке инструмента немного изменить высоту того или иного звука, можно добиться улучшения «акустического» качества интервалов и аккордов, которые, не будучи идеально чистыми, тем не менее, звучат приемлемо для слуха (как, например, на равномерно темперированном фортепиано).

Изучением музыкальных строёв занимается музыкальная акустика. Многие учебники гармонии (и даже элементарной теории музыки) включают очерки, посвящённые музыкальным строям. Фундаментальных пособий, специально посвящённых теории и практике музыкальных строёв, на русском языке нет (2016).

Другие значения термина

Под строем также понимают

• абсолютный высотный строй, то есть задание (наряду с относительными интервальными отношениями) эталонной частоты звучания, например, принятого в академической музыке стандарта a¹=440 Hz; подробней см. Камертон;
• характеристику транспонирующих инструментов, указывающую на отличие их реального звучания от нотированного (труба in B, кларнет in A); подробней см. Транспозиция;
• способ настройки струн в струнных инструментах (например, говорят о «строе» g-d¹-a¹-e² у скрипки);
• фиксированный или (противоположный ему) «свободный» способ настройки музыкальных инструментов; инструменты с закреплённой (например, с помощью ладков как у гитары, или труб различной длины как у органа) высотой звука называют инструментами «с фиксированным строем». Инструмент, на котором можно извлекать непрерывный диапазон высот (как на тромбоне), иногда называют инструментом «с нефиксированным строем».

В России XIX — начала XX веков под строем также понимали музыкальный лад (то же, что нем. Tonart), с коннотацией мажорной или минорной «настройки» диатонического октавного звукоряда («мажорные строи», «минорные строи», «строи с бемолями», «строи одного наклонения» и т.п.). Это словоупотребление ныне устарело.

Литература

• Barbour, J. Murray. Tuning and temperament: a historical survey. East Lansing, Michigan, 1951.
• Lindley, Mark. Stimmung und Temperatur // Geschichte der Musiktheorie, Bd. 6: Hören, Messen und Rechnen in der Frühen Neuzeit. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1987, SS.109-331.
• Волконский А. М. Основы темперации. Москва: Композитор, 1996 — 91 с. ISBN 5-85285-184-1; 2-е издание, исправленное и дополненное. Москва: Композитор, 2003 — 64 с. ISBN 5-85285-608-8
• Auhagen W. Stimmung und Temperatur // Die Musik in Geschichte und Gegenwart. Sachteil. Bd. 8. Kassel usw., 1998, Sp. 1831-1847
• Rasch, Rudolf. Tuning and temperament // The Cambridge history of Western music theory. Cambridge: Cambridge University Press, 2008, pp.193-222.
• Зубов А.Ю. Строй музыкальный // Большая российская энциклопедия. Том 31. Москва, 2016, с.330-331.

См. также литературу при статье Музыкальная акустика

Отрывок, характеризующий Музыкальный строй

Бутылка рому была принесена; раму, не пускавшую сесть на наружный откос окна, выламывали два лакея, видимо торопившиеся и робевшие от советов и криков окружавших господ.
Анатоль с своим победительным видом подошел к окну. Ему хотелось сломать что нибудь. Он оттолкнул лакеев и потянул раму, но рама не сдавалась. Он разбил стекло.
– Ну ка ты, силач, – обратился он к Пьеру.
Пьер взялся за перекладины, потянул и с треском выворотип дубовую раму.
– Всю вон, а то подумают, что я держусь, – сказал Долохов.
– Англичанин хвастает… а?… хорошо?… – говорил Анатоль.
– Хорошо, – сказал Пьер, глядя на Долохова, который, взяв в руки бутылку рома, подходил к окну, из которого виднелся свет неба и сливавшихся на нем утренней и вечерней зари.
Долохов с бутылкой рома в руке вскочил на окно. «Слушать!»
крикнул он, стоя на подоконнике и обращаясь в комнату. Все замолчали.
– Я держу пари (он говорил по французски, чтоб его понял англичанин, и говорил не слишком хорошо на этом языке). Держу пари на пятьдесят империалов, хотите на сто? – прибавил он, обращаясь к англичанину.
– Нет, пятьдесят, – сказал англичанин.
– Хорошо, на пятьдесят империалов, – что я выпью бутылку рома всю, не отнимая ото рта, выпью, сидя за окном, вот на этом месте (он нагнулся и показал покатый выступ стены за окном) и не держась ни за что… Так?…
– Очень хорошо, – сказал англичанин.
Анатоль повернулся к англичанину и, взяв его за пуговицу фрака и сверху глядя на него (англичанин был мал ростом), начал по английски повторять ему условия пари.
– Постой! – закричал Долохов, стуча бутылкой по окну, чтоб обратить на себя внимание. – Постой, Курагин; слушайте. Если кто сделает то же, то я плачу сто империалов. Понимаете?
Англичанин кивнул головой, не давая никак разуметь, намерен ли он или нет принять это новое пари. Анатоль не отпускал англичанина и, несмотря на то что тот, кивая, давал знать что он всё понял, Анатоль переводил ему слова Долохова по английски. Молодой худощавый мальчик, лейб гусар, проигравшийся в этот вечер, взлез на окно, высунулся и посмотрел вниз.
– У!… у!… у!… – проговорил он, глядя за окно на камень тротуара.
– Смирно! – закричал Долохов и сдернул с окна офицера, который, запутавшись шпорами, неловко спрыгнул в комнату.
Поставив бутылку на подоконник, чтобы было удобно достать ее, Долохов осторожно и тихо полез в окно. Спустив ноги и расперевшись обеими руками в края окна, он примерился, уселся, опустил руки, подвинулся направо, налево и достал бутылку. Анатоль принес две свечки и поставил их на подоконник, хотя было уже совсем светло. Спина Долохова в белой рубашке и курчавая голова его были освещены с обеих сторон. Все столпились у окна. Англичанин стоял впереди. Пьер улыбался и ничего не говорил. Один из присутствующих, постарше других, с испуганным и сердитым лицом, вдруг продвинулся вперед и хотел схватить Долохова за рубашку.
– Господа, это глупости; он убьется до смерти, – сказал этот более благоразумный человек.
Анатоль остановил его:
– Не трогай, ты его испугаешь, он убьется. А?… Что тогда?… А?…
Долохов обернулся, поправляясь и опять расперевшись руками.
– Ежели кто ко мне еще будет соваться, – сказал он, редко пропуская слова сквозь стиснутые и тонкие губы, – я того сейчас спущу вот сюда. Ну!…
Сказав «ну»!, он повернулся опять, отпустил руки, взял бутылку и поднес ко рту, закинул назад голову и вскинул кверху свободную руку для перевеса. Один из лакеев, начавший подбирать стекла, остановился в согнутом положении, не спуская глаз с окна и спины Долохова. Анатоль стоял прямо, разинув глаза. Англичанин, выпятив вперед губы, смотрел сбоку. Тот, который останавливал, убежал в угол комнаты и лег на диван лицом к стене. Пьер закрыл лицо, и слабая улыбка, забывшись, осталась на его лице, хоть оно теперь выражало ужас и страх. Все молчали. Пьер отнял от глаз руки: Долохов сидел всё в том же положении, только голова загнулась назад, так что курчавые волосы затылка прикасались к воротнику рубахи, и рука с бутылкой поднималась всё выше и выше, содрогаясь и делая усилие. Бутылка видимо опорожнялась и с тем вместе поднималась, загибая голову. «Что же это так долго?» подумал Пьер. Ему казалось, что прошло больше получаса. Вдруг Долохов сделал движение назад спиной, и рука его нервически задрожала; этого содрогания было достаточно, чтобы сдвинуть всё тело, сидевшее на покатом откосе. Он сдвинулся весь, и еще сильнее задрожали, делая усилие, рука и голова его. Одна рука поднялась, чтобы схватиться за подоконник, но опять опустилась. Пьер опять закрыл глаза и сказал себе, что никогда уж не откроет их. Вдруг он почувствовал, что всё вокруг зашевелилось. Он взглянул: Долохов стоял на подоконнике, лицо его было бледно и весело.