Мюнц, Эрл

Эрл Мюнц, по прозвищу Безумный (англ. Earl "Madman" Muntz; 1914 или 1915, Элджин (Иллинойс) — 1987, Лос-Анджелес) — американский предприниматель, независимый производитель автомобилей (1951—1954), бытовой электроники и разработчик формата звуковых кассет Stereo-Pak, выпускавшихся в 1962—1970 — первого формата магнитной записи для воспроизведения в автомобиле.

Биография

Не закончив средней школы, Эрл Мюнц переехал из родного Иллинойса в Калифорнию, где за пять лет торговли подержанными автомобилями заработал 17 миллионов долларов. Прозвище «Безумного» он приобрёл из-за экстравагантной рекламы по радио, которую сам он и озвучивал.

В 1946 Мюнц занялся выпуском телевизоров (в то время ещё ламповых). Его телевизоры продавались дёшево и были спроектированы «без лишних деталей». Мюнц подметил особенность телевизоров своего времени, давшую ему реальное конкурентное преимущество: телевизоры «больших производителей» комплектовались чувствительными приёмниками с тремя-четырьмя каскадами промежуточной частоты. Городскому жителю такая чувствительность приёма была не нужна, и Мюнц в первую очередь упростил входные каскады ВЧ тракта. Появился даже термин muntzing (буквально проектирование по Мюнцу): Мюнц, не будучи инженером, брал в руки кусачки и откусывал у прототипа детали, одну за другой. Если прибор продолжал работать — деталь считалась лишней и вычёркивалась из принципиальной схемы. Подстроечные резисторы на конвейере впаивались временно, а после настройки их заменяли на дешёвые постоянные резисторы ближайшего номинала. В результате Мюнц продавал 14-дюймовые телевизоры по цене 7-дюймовых.

В 1951 Мюнц основал собственное производство автомобилей, Muntz Car Company, и за три года выпустил на свет 394 «полноразмерных» спортивных родстеров Muntz Jet с моторами Cadillac и «аэродинамическими» кузовами, спроектированными Францем Куртисом. Бизнес оказался убыточным (только оплата труда рабочих стоила две тысячи долларов на каждую машину - 40% розничной цены) и в 1954 Мюнц объявил фирму банкротом; вместе с автомобильным бизнесом он лишился и телевизионного.

В середине 1950-х годов Мюнц обнаружил на радио новинку — пластмассовые кассеты для звуковых рекламных роликов Echomatic, в которых короткая (от полуминуты до пяти минут звучания) лента была склеена бесконечной петлёй (впервые такая конструкция была запатентована в 1952 Бернардом Кузино). Мюнц, сам знаток автомобилей, занялся доводкой радийной кассеты для автомобильных магнитофонов (которые ещё предстояло создать). За основу он взял обычную магнитофонную ленту шириной 6.35 мм (четверть дюйма) с четырьмя дорожками (две параллельные записи стереозвука или четыре монофонического). Затем последовала разработка собственно автомобильного плеера (давать потребителям в руки возможность записи кассет Мюнц не собирался); так как штатные автомобильные приёмники были монофонические, то плеер Мюнца имел собственный стереоусилитель. C помощью старой команды инженеров Мюнц подготовил техническую документацию на производство и развернул его за пределами США, используя дешёвый труд развивающихся стран. Ему особо повезло в том, что звукозаписывающие компании не увидели в нём конкурента и дали ему лицензию на выпуск их записей. Прибыль Мюнц получал не на продаже техники (стоившей 30 — 70 долларов), а на продаже записанных кассет — по 4 — 5 долларов. Записать кассету Мюнца можно было только на заводском копировальном магнитофоне.

Четырёхдорожечный формат Мюнца просуществовал до конца 1960-х и был вытеснен восьмидорожечными кассетами Уильяма Лира, договорившегося о поставках магнитол на конвейер Ford; этот формат, в свою очередь, не продержался на рынке и десяти лет — его вытеснила компакт-кассета.

Ссылки

• Елютин А. [www.avtozvuk.com/index.htm Папа, кто придумал Car Audio?] // «Автозвук», 1999 № 11.
• Елютин А. [www.avtozvuk.com/az/Az_0304/htm/064-069.htm Восемь прямых дорог] // «Автозвук», 2004 № 3.
• What’s that Muntzing Stuff, Anyhow? официальный сайт [www.national.com/rap/Story/0,1562,17,00.html National Semiconductors] (англ.)
• [web.archive.org/web/19991128065031/members.aol.com/miray/muntzcarco.html Muntz Car Company] (англ.)

Отрывок, характеризующий Мюнц, Эрл

Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.