Мюррей, Мэй

Мэй Мюррей
Mae Murray
Студийная фотография 1920-х годов
Дата рождения:	10 мая 1885(1885-05-10)
Место рождения:	Нью-Йорк, США
Дата смерти:	23 марта 1965(1965-03-23) (79 лет)
Место смерти:	Вудленд-Хиллз, США
Гражданство:	США
Профессия:	актриса, танцовщица
Карьера:	1916—1931
IMDb:	0615141

Мэй Мюррей (англ. Mae Murray, урождённая Мари Эдриен Кёниг (англ. Marie Adrienne Koenig), 10 мая 1885 — 23 марта 1965) — американская актриса, танцовщица, продюсер и сценарист.

Биография

Мэй Мюррей родилась в Нью-Йорке в семье Джозефа и Мари Кёниг, и имела французские и немецкие корни. Помимо неё в семье было ещё два ребёнка — младшие братья Мюррей. В мае 1896 года от острого гастрита, вызванного злоупотреблением алкоголем, умер её отец, и чтобы содержать детей, её мать устроилась экономкой к знаменитому в том время бизнесмену Гарри Пэйну Уитни.

Свою карьеру Мюррей начала в 1906 году в качестве танцовщицы в бродвейских постановках. С 1908 года она стала выступать в знаменитых ревю «Безумства Зигфелда», благодаря чему к 1915 году добилась успеха и признания публики. В 1916 году актриса дебютировала в кино, став одной из основных звёзд студии «Universal Studios» после выхода на экраны комедий «Восхитительный чертёнок» с Рудольфо Валентино в главной роли, и «Азбука любви». В разгар своей популярности в первой половине 1920-х годов Мюррей создала собственную продюсерскую компанию, снимавшую фильмы на студии «Tiffany Pictures». В то же время она, наряду с Сесилом Б. Демиллем, Дугласом Фэрбенксом, Гарольдом Ллойдом, Ирвингом Тальбергом и другими видными деятелями голливудской киноиндустрии, была членом попечительного совета Фонда кино и телевидения — благотворительной организации, оказывавшей помощь и заботу тем деятелям кино, кто испытывал финансовые трудности. Последней крупной работой Мюррей в кино стала роль в комедии Эриха фон Штрогейма «Весёлая вдова» в 1925 году.

Вторая половина 1920-х годов ознаменовалась спадом в карьере актрисы. В 1926 году, спустя год после развода с режиссёром Роберт Леонард, Мюррей вышла замуж за одного из наследников богатой грузинской семьи — Дэвида Мдивани. Супруг убедил актрису покинуть студию «MGM», на которой в то время она работала, и тем самым Мюррей навлекла на себя опалу её владельца Луиса Б. Майера. Позже, осознав что данный поступок закрыл ей путь в кино, актриса, проглотив свою гордость, умоляла Майера вернуть её обратно, но тот был неприступен. По сути, отказ Майера означал, что голливудская карьера актрисы была завершена. К тому же, в наступившей эпохе звукового кино, Мюррей так и не смогла утвердиться, и в 1931 году завершила свою карьеру. В 1933 году актриса развелась с Мдивани, оставив себе их сына Корана Дэвида.

В 1940-е годы Мюррей периодически выступала в театрализованных постановках в ночном клубе Билли Роуза в Нью-Йорке. Не желая принимать свой возраст, она появлялась на публике в коротких платьях с декольте, чем вызывала смешанные отзывы зрителей. Её финансовое положение с годам ухудшалось, и остаток своей жизни она провела в нищете. Посильную помощь в старости ей оказывал Фонд кино и телевидения, в котором она сама некогда состояла.

Последние годы своей жизни актриса испытывала проблемы со здоровьем. Так в 1964 году она была обнаружена службой спасения блуждающей по Сент-Луису, думая при этом, что находится в Нью-Йорке. Позже Мюррей переехала в дом престарелых для актёров кино и телевидения в Вудленд-Хиллз, где спустя год умерла от болезни сердца в возрасте 79 лет. Её вклад в американскую киноиндустрию отмечен звездой на Голливудской аллее славы.

Ссылки

• [ibdb.com/person.php?id=54157 Мэй Мюррей] (англ.) на сайте Internet Broadway Database

Отрывок, характеризующий Мюррей, Мэй

– Скажите! – сказала графиня.
– Он дурно выбирал свои знакомства, – вмешалась княгиня Анна Михайловна. – Сын князя Василия, он и один Долохов, они, говорят, Бог знает что делали. И оба пострадали. Долохов разжалован в солдаты, а сын Безухого выслан в Москву. Анатоля Курагина – того отец как то замял. Но выслали таки из Петербурга.
– Да что, бишь, они сделали? – спросила графиня.
– Это совершенные разбойники, особенно Долохов, – говорила гостья. – Он сын Марьи Ивановны Долоховой, такой почтенной дамы, и что же? Можете себе представить: они втроем достали где то медведя, посадили с собой в карету и повезли к актрисам. Прибежала полиция их унимать. Они поймали квартального и привязали его спина со спиной к медведю и пустили медведя в Мойку; медведь плавает, а квартальный на нем.
– Хороша, ma chere, фигура квартального, – закричал граф, помирая со смеху.
– Ах, ужас какой! Чему тут смеяться, граф?
Но дамы невольно смеялись и сами.
– Насилу спасли этого несчастного, – продолжала гостья. – И это сын графа Кирилла Владимировича Безухова так умно забавляется! – прибавила она. – А говорили, что так хорошо воспитан и умен. Вот всё воспитание заграничное куда довело. Надеюсь, что здесь его никто не примет, несмотря на его богатство. Мне хотели его представить. Я решительно отказалась: у меня дочери.
– Отчего вы говорите, что этот молодой человек так богат? – спросила графиня, нагибаясь от девиц, которые тотчас же сделали вид, что не слушают. – Ведь у него только незаконные дети. Кажется… и Пьер незаконный.
Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.