Назначаешься внучкой

«Назначаешься внучкой»
Жанр	военный фильм драма
Режиссёр	Ярополк Лапшин
Автор сценария	Григорий Колтунов
В главных ролях	Ирина Гришина Борис Андреев
Оператор	Игорь Лукшин
Композитор	Юрий Левитин
Кинокомпания	Свердловская киностудия
Длительность	144 мин.
Страна	СССР СССР
Год	1975
Выход фильма ««Назначаешься внучкой»»

К:Фильмы 1975 года

«Назначаешься внучкой» — фильм Ярополка Лапшина, снятый по мотивам повести Е. Мухиной «Восемь сантиметров».

Сюжет

Лето 1942 года, Великая Отечественная война. В южном приморском городе живёт одна семья. Старшая сестра Мотя, служит в Красной Армии прожектористом, и две младшие сестры — Вера (14 лет) и Евдокия, или Дуся (16 лет) (Ирина Гришина). Дуся осаждает военкома, она рвется на фронт. Военком решает направить её в разведшколу. Она оканчивает курс обучения радиста и получает конспиративную кличку «Чижик».

Начальник разведки фронта (Даниил Нетребин) приглашает Дусю на беседу и спрашивает её, согласна ли она стать связной и радисткой в тылу врага у «деда», зная, что его предыдущего связного схватили, пытали и казнили гестаповцы. Дуся, не колеблясь, отвечает, что готова выполнить любое задание. Осенней ночью её с самолета забрасывают в тыл врага. Приземлившись, Дуся прячет на пасеке парашют, мешок с боеприпасами и рацию и идёт в станицу, расположенную неподалёку от Ростова-на-Дону.

Дуся не знает точно, к кому она идёт, она знает только конспиративную кличку «дед», пароль и отзыв. Опознав «деда» (Борис Андреев) по паролю и отзыву, она оказывается в его доме. Дуся видит, что «дед» — полицай, и в её душу закрадываются сомнения. Согласно «легенде», Дусю зовут Женя (по аусвайсу она Иванова Евгения Ивановна из Ростова, 1927 г. р.). Теперь она «внучка» «деда», дочь его дочери Елизаветы Тимофеевны, умершей в Ростове от тифа. Чтобы Дуся выглядела непривлекательной, «дед» остригает ей волосы овечьими ножницами.

Ранее, чтобы стать для оккупантов своим человеком, дед Тимофей спас утопавшего в Дону гауптмана Штольца (Николай Прокопович). В знак благодарности Штольц держит Тимофея при себе, определив его в полицаи. Штольц является заместителем коменданта станицы Лущёвка. Соседка Тимофея (Майя Булгакова) считает деда полицаем, она, как и многие другие жители станицы, ненавидит его и его внучку.

Как-то раз Штольц ужинал у Тимофея. Штольц сильно выпил и, выходя из его дома в проливной дождь, поскользнулся и упал. Тимофей бросился его поднимать, но при этом попытался вытащить у него из кармана печать. Штольц схватил Тимофея за руку, уличив его в попытке совершить кражу. Тимофей утверждает, что Штольц его не так понял. За Тимофея вступается Женя. Штольц, сменив гнев на милость, извиняется перед стариком.

Дед видит в его извинениях подвох, и вот промокшие под дождём Тимофей и Женя сидят на сквозняке у открытой двери с оружием в руках, ожидая, что вот-вот к ним нагрянут гестаповцы. Всё обошлось, но дед Тимофей простудился и тяжело заболел. По просьбе деда Женя идёт на базар, ей нужно позвать к деду полицая Сашко (Михаил Чигарёв), который, зная, кто такие дед Тимофей и Женя на самом деле, и понимая, что немцы могут быть скоро разгромлены, хочет заслужить себе прощение.

Женя идёт на рынок, чтобы продать коробку спичек и лук, но с собой у неё также лимонка, взятая тайком от деда. На базаре Женю обыскивает полицай Сашко. Он находит у неё лимонку, называет дурой, но не выдаёт. Там же Женя видит женщину в пальто с очень заметной пуговицей. Это то самое пальто, которое она примеряла, когда выбирала себе одежду перед заброской в тыл врага. Женя называет этой женщине пароль, та отвечает отзывом. Теперь Женя знает, что это тоже советская разведчица (Людмила Давыдова).

К Тимофею приходит полицай Сашко. Тимофей приказывает ему забрать вкладку из тайника рядом с комендатурой. Сашко отказывается: он боится, что его поймают. Тогда Тимофей меняет его задание: за содержимым тайника пойдёт Женя, а Сашко должен будет отвлечь от неё внимание. Перед тем, как Жене выйти из дома, к ней подходит соседка, она просит у неё еды для своих умирающих от голода дочерей. Женя дает ей картошку, а потом, опасаясь, что во время выполнения задания её могут схватить, открывается соседке, чтобы та смогла бы помочь спастись деду. Женя рассказывает ей о приближающемся разгроме фашистов под Сталинградом и просит, чтобы та рассказывала об этом советским людям.

При выполнении задания около немецкой комендатуры в Сашко в упор стреляет немецкий офицер, в ответ Сашко успевает выстрелить в того два раза. Как выясняется позже, Сашко не умер и был допрошен гестаповцами. В связи с угрозой разоблачения дед и Женя должны немедленно уйти из станицы. Об этом им сообщает разведчица, которую Женя встретила на базаре. Она также рассказывает им, что для выполнения своего задания сумела войти в доверие к Штольцу. Позднее Женя узнает, что она выполнила задание ценой собственной жизни.

Дед Тимофей и Женя покидают станицу. Женя идет к линии фронта, дед должен добраться до явки в Ростове. Перед уходом дед Тимофей устанавливает в доме, где они жили, мину натяжного действия. По пути дед показывает место, где был похоронен казненный фашистами разведчик Андрей, его сын, бывший до Жени связным у деда. Раздаётся взрыв — это сработала мина, установленная в их доме. Под старым мостом дед и Женя прощаются и каждый идёт в свою сторону.

В ролях

• Борис Андреев — дед Тимофей
• Ирина Гришина — Евдокия Мельникова / Евгения Евдокимова
• Николай Прокопович — гауптман Штольц
• Олег Корчиков — военком
• Людмила Давыдова — немка, советская разведчица
• Майя Булгакова — соседка
• Даниил Нетребин — начальник разведшколы
• Гиви Тохадзе — дядя Катверидзе
• Владимир Артёмов — Сашко
• Алексей Чернов — отец Евдокии

Съёмочная группа

• Автор сценария: Григорий Колтунов
• Режиссёр: Ярополк Лапшин
• Главный оператор: Игорь Лукшин
• Художник: Юрий Истратов
• Композитор: Юрий Левитин
• Звукооператор: Маргарита Томилова
• Режиссёр: М. Кончакивский
• Оператор: В. Максимов
• Главный консультант: В. Востоков
• Монтаж: С. Тарик
• Костюмы: И. Грачёва
• Художник-гримёр: М. Петкевич
• Гримёр: Л. Вурм
• Слова песни: Михаил Матусовский

Отрывок, характеризующий Назначаешься внучкой

– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.