Наос

Также, Наос — собственное имя Дзеты Кормы.

Нао́с (от греч. ναός — храм, святилище) — центральная часть христианского храма, где во время богослужения находятся пришедшие в храм молящиеся.

С востока к наосу примыкает алтарь — важнейшее помещение храма, где располагается престол и совершается литургия. Алтарь в православных храмах отделён от наоса завесой и иконостасом. С запада к наосу присоединяется притвор, по-гречески нартекс или пронаос. В некоторых русских храмах притвор отсутствует и входная дверь храма ведёт прямо в наос. С противоположной стороны к наосу примыкает отделённый стеной опистодом, закрытое помещение для хранения ценностей.

История

В раннехристианских храмах VI—VII веков, строившихся в форме базилики, наос имел продольную форму и состоял из нефов. Однако уже в V веке возникли центрические купольные храмы. В них наос мог иметь квадратную, круглую, гранёную или крестообразную форму. Форма наоса усложнялась обходными галереями и хорами, которые могли огибать помещение со всех сторон, кроме алтаря. В зрелом византийском искусстве с IX века повсеместно распространённым стал крестово-купольный тип храма. В нём наос имел квадратную или близкую к квадратной форму. В наосе располагались четыре колонны, поддерживавшие арки, своды и купол. Существовали храмы без несущих опор в интерьере. В них углы квадратного наоса перекрывались тромпами, поддерживавшими широкий купол. Существовали храмы с наосом в форме креста или трёх-четырёхлистника. Последние принято называть триконхами и тетраконхами, так как их полукруглые торцы перекрывались полукуполами-конхами. Этот архитектурный тип широко распространился в архитектуре Армении и Грузии. В Сербии боковые части таких храмов принято называть певницами.

В древнерусской архитектуре распространился тип храма со столбами-опорами (сменившими византийские колонны). Наосы русских храмов XI—XIII веков имели прямоугольную форму и делились столбами на три или пять нефов. С запада обыкновенно были хоры, а расположенные под ними компартименты выделялись как нартекс. Этот тип храма просуществовал на протяжении всего древнерусского искусства. Только с XIV—XV веков в храмах исчезают хоры. В XVI—XVII веках распространились бесстолпные храмы, перекрытые шатром, крестообразным или сомкнутым сводами. Наос в них приобрёл предельно простую прямоугольную форму. По бокам к наосу часто примыкали приделы — малые храмы, имевшие схожую форму. С запада к наосу стала примыкать низкая продольная часть, так называемая трапезная. Во многих более поздних церквях XVIII—XIX веках интерьеры приделов и трапезной слились воедино, разделяясь только столпами. Интересные формы наоса встречаются в русских храмах периода барокко и классицизма. Встречаются храмы в стиле классицизм круглой формы, то есть ротонды. В середине второй половине XIX века в период эклектики возрождаются некоторые формы русских храмов XVII века и более ранних. В конце XIX — начале XX века строится много церквей и соборов с повторением многих форм византийской архитектуры. В них пространство наоса вновь получило сложную и выразительную форму.

Отрывок, характеризующий Наос

Летом еще в 1809 году, Пьер вернулся в Петербург. По переписке наших масонов с заграничными было известно, что Безухий успел за границей получить доверие многих высокопоставленных лиц, проник многие тайны, был возведен в высшую степень и везет с собою многое для общего блага каменьщического дела в России. Петербургские масоны все приехали к нему, заискивая в нем, и всем показалось, что он что то скрывает и готовит.
Назначено было торжественное заседание ложи 2 го градуса, в которой Пьер обещал сообщить то, что он имеет передать петербургским братьям от высших руководителей ордена. Заседание было полно. После обыкновенных обрядов Пьер встал и начал свою речь.
– Любезные братья, – начал он, краснея и запинаясь и держа в руке написанную речь. – Недостаточно блюсти в тиши ложи наши таинства – нужно действовать… действовать. Мы находимся в усыплении, а нам нужно действовать. – Пьер взял свою тетрадь и начал читать.
«Для распространения чистой истины и доставления торжества добродетели, читал он, должны мы очистить людей от предрассудков, распространить правила, сообразные с духом времени, принять на себя воспитание юношества, соединиться неразрывными узами с умнейшими людьми, смело и вместе благоразумно преодолевать суеверие, неверие и глупость, образовать из преданных нам людей, связанных между собою единством цели и имеющих власть и силу.
«Для достижения сей цели должно доставить добродетели перевес над пороком, должно стараться, чтобы честный человек обретал еще в сем мире вечную награду за свои добродетели. Но в сих великих намерениях препятствуют нам весьма много – нынешние политические учреждения. Что же делать при таковом положении вещей? Благоприятствовать ли революциям, всё ниспровергнуть, изгнать силу силой?… Нет, мы весьма далеки от того. Всякая насильственная реформа достойна порицания, потому что ни мало не исправит зла, пока люди остаются таковы, каковы они есть, и потому что мудрость не имеет нужды в насилии.
«Весь план ордена должен быть основан на том, чтоб образовать людей твердых, добродетельных и связанных единством убеждения, убеждения, состоящего в том, чтобы везде и всеми силами преследовать порок и глупость и покровительствовать таланты и добродетель: извлекать из праха людей достойных, присоединяя их к нашему братству. Тогда только орден наш будет иметь власть – нечувствительно вязать руки покровителям беспорядка и управлять ими так, чтоб они того не примечали. Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать всё, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. Сию цель предполагало само христианство. Оно учило людей быть мудрыми и добрыми, и для собственной своей выгоды следовать примеру и наставлениям лучших и мудрейших человеков.
«Тогда, когда всё погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. Теперь нужно, чтобы человек, управляемый своими чувствами, находил в добродетели чувственные прелести. Нельзя искоренить страстей; должно только стараться направить их к благородной цели, и потому надобно, чтобы каждый мог удовлетворять своим страстям в пределах добродетели, и чтобы наш орден доставлял к тому средства.