Небесное созданье (мультфильм)
Поделись знанием:
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
| Небесное создание | |
 | |
| Тип мультфильма | |
|---|---|
| Жанр | |
| Режиссёр | |
| На основе | |
| Автор сценария |
Сергей Образцов, |
| Художник-постановщик | |
| Роли озвучивали |
Елена Понсова, |
| Композитор |
Григорий Теплицкий |
| Мультипликаторы |
Вячеслав Левандовский, |
| Оператор |
Галина Пышкова, |
| Звукооператор | |
| Студия | |
| Страна | |
| Длительность |
45 минут |
| Премьера | |
| IMDb | |
| BCdb |
[www.bcdb.com/bcdb/cartoon.cgi?film=100108 подробнее] |
| Аниматор.ру |
[www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=3080 ID 3080] |
«Небесное создание» — советский полнометражный кукольный мультипликационный фильм по мотивам спектаклей Центрального театра кукол Сергея Образцова, поставленный им же самим совместно с Георгием Натансоном в 1956 году на киностудиях «Союзмультфильм» и «Мосфильм».
Для Георгия Натансона, посмотревшего в этот же год легендарный спектакль «Необыкновенный концерт», этот мультфильм стал его первой режиссёрской работой. Дебют оказался большой удачей — в 1956 году завоевал первый приз на VIII Международном кинофестивале детских фильмов в Венеции.
Содержание
Награды и номинации
- 1956 — VIII МФ фильмов для детей и юношества в Венеции — почетный диплом;
- 1958 — I МФ кукольных и марионеточных фильмов в Бухаресте — диплом.
Сюжет
По мотивам спектаклей Центрального театра кукол Сергея Образцова. Идёт концерт. Конферансье обеспокоен — гвоздь программы, тенор Обожаев пока не приехал. Обожаев ещё дома, и он совсем не спешит, к тому же потерянная запонка и чёрная кошка, перебежавшая дорогу, отнимают у него много времени. Концерт уже подходит к концу, а знаменитости всё нет. Отчаянный конферансье выпускает на сцену дебютанта, певца Птенчикова. Молодое дарование имеет шумный успех. Приехавший наконец в театр Обожаев слышит бурные аплодисменты, но они относятся не к нему.
Создатели
- Сценарий — Сергея Образцова, Евгения Сперанского
- Режиссёры-постановщики — Сергей Образцов, Георгий Натансон
- Операторы — Галина Пышкова, Иосиф Голомб
- Художник — Борис Тузлуков
- Режиссёр-консультант — Григорий Ломидзе
- Консультанты по работе с куклами — Семён Самодур, Владимир Кусов
- Звукооператор — Борис Фильчиков
- Композитор — Григорий Теплицкий
- Ассистент режиссёра — В. Шевелёва
- Ассистент по монтажу — В. Чекан
- Художник-гримёр — Н. Захаров
- Комбинированные съёмки и мультипликация:
- Оператор — В. Алексеева
- Художник — С. Зябликов
- Мультипликаторы — Вячеслав Левандовский, Роман Давыдов, Лев Жданов, Владимир Данилевич
- Куклы и декорации выполнили: В. Куранов, В. Чернихова, Николай Солнцев, И. Королёва, Олег Масаинов, К. Русанова, А. Барт, А. Дураков, Геннадий Лютинский, А. Филасов, А. Жукова, А. Быховская
- под руководством главного художника-конструктора Романа Гурова
- Кукловоды-артисты государственного Центрального театра кукол — Семён Самодур, Л. Кусова, Владимир Кусов, Н. Гжельский, Ирина Мазинг, Вера Жукова, В. Закревский, Ева Синельникова, Наталья Меркулова, Ф. Кулешова, Г. Бодрова, Михаил Петров
- Роли озвучивали: Нина Агапова, Зоя Белая, Мария Виноградова, Виктория Иванова, Тамара Носова, Георгий Нэлепп, Георгий Панков, Ирина Мазинг, Виктория Якушенко, Елена Понсова, Лилия Гриценко, Семён Самодур, Владимир Грибков
- От автора — Сергей Образцов
- Оркестр главного управления по производству фильмов
- дирижёр — Арнольд Ройтман
- Директор картины — Л. Канарейкина
- Творческая мастерская режиссёра Григория Александрова
Действующие лица
- Птенчиков — никому неизвестный певец, кажется тенор
- Валентин Валерьяныч Обожаев — очень известный певец, конечно тенор. Заслуживающий внимания артист республики
- Виолетта Ивановна — жена Обожаева
- Аграфена — нянечка
- Аркадий Семёныч Грусничкин — конферансье
- Юлия Юльевна Скрежетова — очень опытный и энергичный концертный администратор, заведующая банькой
- Лев Палыч Быстренький — виолончелист с 50-летним стажем
- Серафима Херувимовна Райская — арфистка
- Харлампий Лукич Самосвалов — очень громкий бас
- Александра Петровна Яровая Пшеничная — колоратурное сопрано
- Алла Вихревая — исполнительница жанровых песен и арий из оперетт
- Арнольд Петрович Цедуркин — аккомпаниатор на рояле
- Братья Мужчинкины — эксцентрический танец
- Синичкина — дежурная у телефона за кулисами
- Остап Тарасович Заливайка — дежурный пожарный за кулисами
- Захар Иванович — шофёр личной машины Обожаева
- Шура — смелый мальчик
- Чёрный котёнок, серый котёнок, три дресированные собаки
- Олимпиада Никифоровна Тубо — хозяйка и дрессировщица собак
- Маша, Клаша, Саша — девицы, почитательницы тенора
Из воспоминаний режиссёра
Вот как сам лично вспоминает об этом фильме Георгий Натансон:
|
Посмотрев легендарный «Необыкновенный концерт», я пришёл к Сергею Владимировичу с предложением сделать кукольный фильм. «Ну что же, мне это интересно, — сказал он. — Давайте сделаем ироничный фильм о каком-нибудь певце». Это было время, когда поклонницы Лемешева и Козловского даже готовы были целовать след их шагов… В Венеции фильм получил Гран-при. Мне было 35 лет. Никто из наших режиссёров в таком возрасте подобной награды за рубежом тогда не получал. По «Мосфильму» поползли слухи: мол, фильм Натансону сделал Образцов. Конечно, Образцов был для меня учителем, давал консультации по сценарию, там играли актеры его театра, но на съёмках он ни разу не появился. По сути, это моя первая самостоятельная работа. И вообще, первый фильм с «живыми» куклами на руках. | 
|
См. также
Источники
- Е. Т. Мигунов [old-crocodile.livejournal.com/26268.html Работа в кукольной мультипликации], [www.ozon.ru/context/detail/id/136872143/], [web.archive.org/web/20140302112240/www.kinozapiski.ru/ru/print/sendvalues/432/]
Напишите отзыв о статье "Небесное созданье (мультфильм)"
Ссылки
- [www.animator.ru/db/?p=show_film&fid=3080 «Небесное создание»] на «Аниматор.ру»
- «Небесное создание» (англ.) на сайте Internet Movie Database
- [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=8215 «Небесное создание»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
- [youtube.com/watch?v=PZUaOwVEauk «Небесное создание»] на YouTube
| ||||||
Отрывок, характеризующий Небесное созданье (мультфильм)
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.
В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
