Амманити, Никколо
| Никколо Амманити | |
 Никколо Амманити на 12-й Международной ярмарке интеллектуальной литературы, Non-Fiction 2010, Москва | |
| Дата рождения: |
25 сентября 1966 (57 лет) |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Род деятельности: |
Писатель |
| Жанр: | |
| [www.niccoloammaniti.it/ Официальный сайт] | |
Никколо Амманити (итал. Niccolò Ammaniti; род. 25 сентября 1966, Рим) — итальянский писатель.
Содержание
Биография
Родился в Риме в 1966 году. Учился на биологическом факультете, но не закончил университетскую программу[1]. По слухам, его дипломная работа «Rilascio di Acetilcolinesterasi in neuroblastoma» стала основой первого романа «Жабры» (Branchie)[1], опубликованного в 1994 году небольшим издательством «Эдиэссе» и приобретённого известнейшим издательством «Эйнауди» в 1997 году. Роман повествует о мальчике из Рима, у которого обнаружили опухоль. Он против воли оказывается в Индии, где попадает в разные, зачастую неприятные, приключения. В 1999 году по роману был снят одноимённый фильм, который, несмотря на большой бюджет, успеха не имел[2].
В 1995 году, вместе с отцом, известным психологом Массио Аманти, он написал очерк «Во имя сына» (Nel nome del figlio), опубликованное издательством «Мондадори»[3]. В 1996 году в антологии «Молодые каннибалы» был представлен его рассказ, написанный совместно с Луизой Бранкаччо. В том же году в издательстве «Мондадори» вышел сборник рассказов Амманити «Грязь» (Fango), среди которых «Жить и умереть в Пренестино» (Vivere e morire al Prenestino) и «Последний новый год человечества» (L’ultimo capodanno dell’umanità). По последнему рассказу в 1998 году был снят фильм «Праздника не будет» (L’ultimo capodanno) с Моникой Беллуччи в главной роли.
В 1999 году вышел в свет роман «Я заберу тебя и увезу» (Ti prendo e ti porto via), действие в котором происходит в вымышленном городке в центральной Италии. Всеобщая известность пришла к Амманити в 2001 году, после выхода романа «Я не боюсь» (Io non ho paura)[3]. В 2003 году Габриэле Сальваторес снял по нему одноимённый фильм (премия Флайано за лучший сценарий).
В 2004 году Амманити написал сценарий для фильма «Сыворотка тщеславия» (Il siero della vanità)[1]. В 2006 году был опубликован роман «Как велит Бог» (Come Dio comanda). Книга была неоднозначно принята критикой, пользовалась популярностью среди читателей и получила премию Стрега за 2007 год[4][5][6]. В 2008 году на экраны вышел одноимённый фильм Сальватореса.
В 2010 году Никколо Амманити написал роман «Я и ты», киноэкранизацией которого занимается Бернардо Бертолуччи. Это первый за 7 лет кинопроект знаменитого режиссёра.
В 2012 году Никколо` Амманити опубликовал сборник рассказов «Деликатный момент», названием которого стала цитата из рекомендаций Крупных и Влиятельных издателей (Mondadori и Einaudi:-«Знаешь, сейчас такой деликатный момент, — говорили они. — Рассказы не пойдут, дай лучше роман»).
В 2015 году публикует свой седьмой роман «Анна».
Произведения
Романы
- Жабры / Branchie, Ediesse, 1994 (Einaudi, 1997).
- Я заберу тебя и увезу / Ti prendo e ti porto via, Mondadori, 1999.
- Я не боюсь / Io non ho paura, Einaudi, 2001 (премия Виареджо; премия Горького, 2011)
- Как велит Бог / Come Dio comanda, Mondadori, 2006.
- Пусть начнется праздник / Che la festa cominci, Einaudi, 2009.
- Я и ты/ Io e te, Einaudi, 2010.
- Анна /Anna, Einaudi, 2015
Рассказы
- Сборник «Грязь» / Fango, Mondadori, 1996.
- «Вечерок» / Seratina (с Лучией Бранкаччо) в сборнике «Молодые каннибалы» / Gioventù cannibale, Einaudi, 1996.
- Alba tragica в сборнике «Все зубы монстра идеальны» / Tutti i denti del mostro sono perfetti, Mondadori, 1997.
- Enchanted Music & Light Records (с Жаме д’Алессандро) в сборнике «Фазан Джонатан Ливингстон — манифест против нью-эйдж» / Il fagiano Jonathan Livingston — manifesto contro la new age, Minimum Fax, 1998.
- «Друг Джеффри Дамера — мой друг» / L’amico di Jeffrey Dahmer è l’amico mio в сборнике «Италия ненавидит» / Italia odia, Supergiallo Mondadori, 2000.
- «Сделай немного больно» / Fa un po' male, Micromega, 2002.
- «Ты — моё сокровище» / Sei il mio tesoro в сборнике «Преступления» / Crimini, Einaudi, 2005.
- «Деликатный момент» / Il momento è delicato, Einaudi, 2012.
Очерки
- Во имя сына / Nel nome del figlio — l’adolescenza raccontata da un padre e da un figlio (con Massimo Ammaniti), Mondadori, 1995.
- Даже солнце вызывает отвращение / Anche il sole fa schifo, Rai Eri, 1997.
Экранизации
- 1998 — Праздника не будет / L’ultimo capodanno, реж. Марко Ризи
- 1999 — Жабры / Branchie, реж. Франческо Раниери Мартинотти
- 2003 — Я не боюсь / Io non ho paura, реж. Габриэле Сальваторес
- 2004 — Сыворотка тщеславия / Il siero della vanità, реж. Алекс Инфасчелли
- 2008 — Как велит Бог / Come Dio comanda, реж. Габриэле Сальваторес
- 2012 — Ты и я / Io e te, реж. Бернардо Бертолуччи
Напишите отзыв о статье "Амманити, Никколо"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.strega.it/ammaniti.html Никколо Амманити на strega.it]
- ↑ [archiviostorico.corriere.it/2000/febbraio/07/piccolo_film_pugliese_incassa_200_co_0_0002076970.shtml Un piccolo film in pugliese incassa 200 milioni]
- ↑ 1 2 [www.niccoloammaniti.it/page/bio.php Биография на официальном сайте]
- ↑ [www.lastampa.it/_web/cmstp/tmplrubriche/Libri/grubrica.asp?ID_blog=54&ID_articolo=489&ID_sezione=80&sezione=Il%20libro Ammaniti, l’ovvio dei popoli]
- ↑ [www.ilgiornale.it/a.pic1?ID=129494&START=1&2col= Ammaniti, un romanzo da funzionario editoriale]
- ↑ [xl.repubblica.it/recensionidettaglio/31923 Ammaniti colpisce al cuore]
Ссылки
|
Никколоа Амманити в Викицитатнике? |
|---|
- [www.niccoloammaniti.it/ Официальный сайт] (итал.)
- [eldb.net/name/nm005633/ Никколо Амманити на сайте The Electronic Literary Database (ELDb)]
- Никколо Амманити (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Амманити, Никколо
– Бей его!.. Пускай погибнет изменник и не срамит имя русского! – закричал Растопчин. – Руби! Я приказываю! – Услыхав не слова, но гневные звуки голоса Растопчина, толпа застонала и надвинулась, но опять остановилась.– Граф!.. – проговорил среди опять наступившей минутной тишины робкий и вместе театральный голос Верещагина. – Граф, один бог над нами… – сказал Верещагин, подняв голову, и опять налилась кровью толстая жила на его тонкой шее, и краска быстро выступила и сбежала с его лица. Он не договорил того, что хотел сказать.
– Руби его! Я приказываю!.. – прокричал Растопчин, вдруг побледнев так же, как Верещагин.
– Сабли вон! – крикнул офицер драгунам, сам вынимая саблю.
Другая еще сильнейшая волна взмыла по народу, и, добежав до передних рядов, волна эта сдвинула переднии, шатая, поднесла к самым ступеням крыльца. Высокий малый, с окаменелым выражением лица и с остановившейся поднятой рукой, стоял рядом с Верещагиным.
– Руби! – прошептал почти офицер драгунам, и один из солдат вдруг с исказившимся злобой лицом ударил Верещагина тупым палашом по голове.
«А!» – коротко и удивленно вскрикнул Верещагин, испуганно оглядываясь и как будто не понимая, зачем это было с ним сделано. Такой же стон удивления и ужаса пробежал по толпе.
«О господи!» – послышалось чье то печальное восклицание.
Но вслед за восклицанием удивления, вырвавшимся У Верещагина, он жалобно вскрикнул от боли, и этот крик погубил его. Та натянутая до высшей степени преграда человеческого чувства, которая держала еще толпу, прорвалось мгновенно. Преступление было начато, необходимо было довершить его. Жалобный стон упрека был заглушен грозным и гневным ревом толпы. Как последний седьмой вал, разбивающий корабли, взмыла из задних рядов эта последняя неудержимая волна, донеслась до передних, сбила их и поглотила все. Ударивший драгун хотел повторить свой удар. Верещагин с криком ужаса, заслонясь руками, бросился к народу. Высокий малый, на которого он наткнулся, вцепился руками в тонкую шею Верещагина и с диким криком, с ним вместе, упал под ноги навалившегося ревущего народа.
Одни били и рвали Верещагина, другие высокого малого. И крики задавленных людей и тех, которые старались спасти высокого малого, только возбуждали ярость толпы. Долго драгуны не могли освободить окровавленного, до полусмерти избитого фабричного. И долго, несмотря на всю горячечную поспешность, с которою толпа старалась довершить раз начатое дело, те люди, которые били, душили и рвали Верещагина, не могли убить его; но толпа давила их со всех сторон, с ними в середине, как одна масса, колыхалась из стороны в сторону и не давала им возможности ни добить, ни бросить его.
«Топором то бей, что ли?.. задавили… Изменщик, Христа продал!.. жив… живущ… по делам вору мука. Запором то!.. Али жив?»
Только когда уже перестала бороться жертва и вскрики ее заменились равномерным протяжным хрипеньем, толпа стала торопливо перемещаться около лежащего, окровавленного трупа. Каждый подходил, взглядывал на то, что было сделано, и с ужасом, упреком и удивлением теснился назад.
«О господи, народ то что зверь, где же живому быть!» – слышалось в толпе. – И малый то молодой… должно, из купцов, то то народ!.. сказывают, не тот… как же не тот… О господи… Другого избили, говорят, чуть жив… Эх, народ… Кто греха не боится… – говорили теперь те же люди, с болезненно жалостным выражением глядя на мертвое тело с посиневшим, измазанным кровью и пылью лицом и с разрубленной длинной тонкой шеей.
Полицейский старательный чиновник, найдя неприличным присутствие трупа на дворе его сиятельства, приказал драгунам вытащить тело на улицу. Два драгуна взялись за изуродованные ноги и поволокли тело. Окровавленная, измазанная в пыли, мертвая бритая голова на длинной шее, подворачиваясь, волочилась по земле. Народ жался прочь от трупа.
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.
– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
