Нилов, Константин Дмитриевич

Константин Дмитриевич Нилов
Дата рождения	7 декабря 1856(1856-12-07)
Место рождения	село Мураново, Рождественская волость, Мышкинский уезд, Ярославская губерния, Российская империя
Дата смерти	1919(1919)
Место смерти	Детское Село, Детскосельский уезд, Петроградская губерния, РСФСР
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	флот
Звание	адмирал
Сражения/войны	Русско-турецкая война (1877—1878)
Награды и премии

Константи́н Дми́триевич Ни́лов (2 1856, с. Мураново, Ярославская губерния — 1919, Детское Село, Петроградская губерния) — российский адмирал, приближённый Николая II.

Биография

Константин Дмитриевич Нилов родился в дворянской семье. Образование получил в Морском училище.

Участник русско-турецкой войны 1877—1878 годов. Награждён орденом Святого Георгия 4-й степени «В воздаяние за отличие, оказанное при атаке Турецкого монитора, 11 июня 1877 года, под Фламундою на реке Дунае».

С 1878 года — командир миноносца «Палица». В 1890—1903 годах — адъютант генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича. Одновременно в 1894—1899 годах командовал яхтой «Стрела», в 1899—1901 годах — крейсером 1-го ранга «Светлана». В 1903—1908 годах командир гвардейского экипажа. Одновременно в 1903—1905 годах командовал практическим отрядом обороны побережья Балтийского моря.

8 октября 1905 года назначен флаг-капитаном Николая II и оставался на этом посту до 1917 года. Одновременно был членом Совета РОПиТ, членом Высочайше учрежденного комитета по усилению военного флота на добровольные пожертвования и почётным командиром Императорского речного яхт-клуба.

С 1905 года — контр-адмирал Свиты, в дальнейшем — генерал-адъютант, адмирал.

Один из наиболее приближенных к императору людей, постоянно сопровождал его во всех морских поездках. Во время войны постоянно находился при Николае II. Во время февральской революции арестован, находился в заключении в Петропавловской крепости. 24 марта 1917 года уволен в отставку. После Октябрьской революции остался в России.

Константин Дмитриевич Нилов был расстрелян большевиками в 1919 году.

Семья

Жена — княжна Марианна (Мариамна, Мариам) Михайловна Кочубей (7.03.1866—22.12.1954), дочь князя Михаила Викторовича и Александры Просперовны (урождённой Алисы де Брессан). Умерла в эмиграции во Франции.

Отрывок, характеризующий Нилов, Константин Дмитриевич

– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.