О’Салливан, Гилберт
Поделись знанием:
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
(перенаправлено с «О'Салливан, Гилберт»)
| Гилберт О'Салливан Gilbert O'Sullivan | |
 На концерте в Тель-Авиве, 2009 год | |
| Основная информация | |
|---|---|
| Полное имя |
Raymond Edward O'Sullivan |
| Дата рождения | |
| Место рождения | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Инструменты | |
| Жанры | |
| Лейблы |
Bygum Records |
| [www.gilbertosullivan.net bertosullivan.net] | |
Гилберт О’Салливан (Gilbert O’Sullivan, род. 1 декабря 1946) — ирландский музыкант, автор-исполнитель, певец и пианист, в творчестве которого соединились (согласно Allmusic) дар «песенника битловского образца и интерес к старомодным музыкальным жанрам»[1]. Во многом успеху музыканта (наряду с авторским мастерством и своеобразием чувства юмора) способствовал необычный имидж: в разгар движения хиппи он предстал перед публикой «уличным бродягой времен Депрессии» в кепке, коротких штанишках и со старомодной стрижкой[1]. О’Салливан, ставший одним из популярнейших поп-исполнителей первой половины 1970-х годов (читатели журнала Record Mirror признали его лучшим певцом Великобритании 1972 года[2], наивысших результатов в UK Singles Chart добился с хитами «Alone Again (Naturally)» (#3, апрель 1972), «Clair» (#1, ноябрь 1972) и «Get Down»(#1, апрель 1973)[3].
Биография
Рэймонд Эдвард О’Салливан (Raymond Edward O’Sullivan) родился в Уотерфорде, Ирландия. В 1960 году вместе с семьёй он переехал в Суиндон (Уилтшир, Англия), где обучался в школе Св. Иосифа и затем в Суиндонском художественном колледже (Swindon College of Art), где играл на ударных в ансамбле, лидером которого был Рик Дэвис (впоследствии — основатель Supertramp)[4]. Будучи студентом колледжа, О’Салливан играл в нескольких полупрофессиональных коллективах: The Doodles, The Prefects и Rick’s Blues[4]. Некоторое время попытки О’Салливана заинтересовать кого-то своими записями результатов не приносили. По окончании колледжа он поступил на работу в лондонский универмаг и здесь познакомился с человеком, который помог ему подписать контракт с CBS. Первые синглы «What Can I Do?» и «Mr. Moody’s Garden» успеха не имели, но на исполнителя обратил внимание импресарио Гордон Миллз (Gordon Mills), который владел лейблом MAM Records, где записывались, в частности, Том Джонс и Энгельберт Хампердинк[1]. Первый же выпущенный этой компанией сингл Гилберта О’Салливана, «Nothing Rhymed», в конце 1970 года поднялся до 8-го места в британских чартах[5].
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Дискография
Синглы (избранное)
| Дата релиза | Сторона A | Сторона B | UK Singles Chart | Irish Singles Chart[6] | U.S. Hot 100[7] | U.S. AC[7] | Нидерланды |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Ноябрь 1967 | «Disappear» | «You» | |
<center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Aпрель 1968 | «What Can I Do» | «You» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Maй 1969 | «Mr. Moody’s Garden» | «I Wish I Could Cry» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Oктябрь 1970 | «Nothing Rhymed» | «Everybody Knows» | <center>#8 | <center>#2 | <center>- | <center>- | <center>#1 |
| Февраль 1971 | «Underneath the Blanket Go» | «Doing The Best I Can» | <center>#40 | <center>- | <center>- | <center>- | <center>#1 |
| Июль 1971 | «We Will» | «I Didn’t Know What To Do» | <center>#16 | <center>- | <center>- | <center>- | <center>#23 |
| Aвгуст 1971 | «I Wish I Could Cry» | «Mr. Moody’s Garden» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>#18 |
| Ноябрь 1971 | «No Matter How I Try» | «If I Don’t Get You (Back Again)» | <center>#5 | <center>#7 | <center>- | <center>- | <center>#13 |
| Февраль 1972 | «Alone Again (Naturally)» | «Save It» | <center>#3 | <center>#2 | <center>#1 | <center>#1 | <center>#21 |
| Май 1972 | «Ooh-Wakka-Doo-Wakka-Day» | «But I’m Not» | <center>#8 | <center>#1 | <center>- | <center>- | <center>#6 |
| Октябрь 1972 | «Clair» | «What Could Be Nicer (Mum, The Kettle’s Boiling)» | <center>#1 | <center>#1 | <center>#2 | <center>#1 | <center>#3 |
| Январь 1973 | «I Wish I Could Cry» | «Mr. Moody’s Garden» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Март 1973 | «Out of the Question» | «Everybody Knows» | <center>- | <center>- | <center>#17 | <center>#2 | <center> |
| Mарт 1973 | «Get Down» | «A Very Extraordindary Sort of Girl» | <center>#1 | <center>#1 | <center>#7 | <center>#3 | <center>#3 |
| Aвгуст 1973 | «Ooh Baby» | «Good Company» | <center>#18 | <center>#2 | <center>#25 | <center>- | <center>#18 |
| Ноябрь 1973 | «Why, Oh Why, Oh Why» | «You Don’t Have to Tell Me» | <center>#6 | <center>#3 | <center>- | <center>- | <center>- |
| Февраль 1974 | «Happiness is Me and You» | «Breakfast Dinner and Tea» | <center>#19 | <center>#4 | <center>#62 | <center>- | <center>- |
| Aвгуст 1974 | «A Woman’s Place» | «Too Bad» | <center>#42 | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Ноябрь 1974 | «Christmas Song» | «To Cut a Long Story Short» | <center>#12 | <center>#5 | <center>- | <center>- | <center>- |
| Январь 1975 | «You are You» | «Tell Me Why» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Май 1975 | «I Don’t Love You But I Think I Like You» | «That’s a Fact» | <center>#14 | <center>#7 | <center>- | <center>- | <center>- |
| Aвгуст 1975 | «I’ll Believe It When I See It» | «Just As You Are» | <center>- | <center>#16 | <center>- | <center>- | <center>#11 |
| Oктябрь 1975 | «You Never Listen to Reason» | «Call on Me» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Aпрель 1976 | «Doing What I Know» | «I, Of Course, Replied» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- |
| Oктябрь 1976 | «To Each His Own» | «Can’t Get You Out of My Mind» | <center>- | <center>#10 | <center>- | <center>- | <center>- |
| Ноябрь 1976 | «Matrimony» | «You Don’t Have to Tell Me» | <center>- | <center>- | <center>- | <center>- | <center>#4 |
| Aвгуст 1980 | «What’s in a Kiss» | «Down, Down, Down» | <center>#19 | <center>#4 | <center>- | <center>- | <center>- |
Альбомы
| Год | Заголовок | Высшая позиция в чартах | ||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| U.S.[8] | UK[2] | NED | NOR | SWE | AUT | SWI | ||
| 1971 | Himself | 9 | 5 | 2 | - | - | - | - |
| 1972 | Back To Front | 48 | 1 | 6 | - | - | - | - |
| 1973 | I’m A Writer Not A Fighter | 101 | 2 | 13 | - | - | - | - |
| 1974 | A Stranger In My Own Back Yard | - | 9 | - | - | - | - | - |
| 1976 | Greatest Hits | - | 13 | - | - | - | - | - |
| 1977 | Southpaw | - | - | - | - | - | - | - |
| 1980 | Off Centre | - | - | - | - | - | - | - |
| 1981 | 20 Golden Greats | - | 98 | - | - | - | - | - |
| 1982 | Life & Rhymes | - | - | - | - | - | - | - |
| 1987 | Frobisher Drive (германский релиз) | - | - | - | - | - | - | - |
| 1989 | In The Key Of G | - | - | - | - | - | - | - |
| 1991 | Nothing But The Best | - | 50 | - | - | - | - | - |
| 1991 | Sounds Of The Loop | - | - | - | - | - | - | - |
| 1994 | By Larry (also known as 'The Little Album') | - | - | - | - | - | - | - |
| 1995 | The Best Of Gilbert O’Sullivan: Live In Japan | - | - | - | - | - | - | - |
| 1995 | Every Song Has Its Play | - | - | - | - | - | - | - |
| 1997 | Singer Sowing Machine | - | - | - | - | - | - | - |
| 2001 | Irlish | - | - | - | - | - | - | - |
| 2003 | Piano Foreplay | - | - | - | - | - | - | - |
| 2004 | The Berry Vest Of Gilbert O’Sullivan | - | 20 | - | - | - | - | - |
| 2007 | A Scruff At Heart | - | - | - | - | - | - | - |
Напишите отзыв о статье "О’Салливан, Гилберт"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Jason Ankeny. [www.allmusic.com/artist/gilbert-osullivan-p110770/biography Gilbert O'Sullivan]. Allmusic. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/69BA4nnRP Архивировано из первоисточника 15 июля 2012].
- ↑ 1 2 Roberts David. British Hit Singles & Albums. — 19th. — London: Guinness World Records Limited, 2006. — P. 411. — ISBN 1-904994-10-5.
- ↑ [www.chartstats.com/artistinfo.php?id=309 Gilbert O'Sullivan UK Hits]. www.chartstats.com. Проверено 13 августа 2010. [www.webcitation.org/69BA5aJF6 Архивировано из первоисточника 15 июля 2012].
- ↑ 1 2 Murrells Joseph. The Book of Golden Discs. — 2nd. — London: Barrie and Jenkins Ltd, 1978. — P. 318. — ISBN 0-214-20512-6.
- ↑ [www.chartstats.com/release.php?release=5341 Nothing Rhymed UK Charts]. www.chartstats.com. Проверено 1 января 2011. [www.webcitation.org/69BA6VHBA Архивировано из первоисточника 15 июля 2012].
- ↑ [www.irishcharts.ie/search/placement The Irish Singles Charts — Searchable Database] www.irishcharts.ie. Access date: 28-04-2010.
- ↑ 1 2 [www.allmusic.com/artist/p110770/charts-awards/billboard-singles О’Салливан, Гилберт] (англ.) на сайте Allmusic Allmusic.com — Charts & Awards (singles)
- ↑ [www.allmusic.com/artist/p110770/charts-awards/billboard-albums О’Салливан, Гилберт] (англ.) на сайте Allmusic Allmusic.com — Charts & Awards (albums)
Ссылки
- [www.gilbertosullivan.net/ www.gilbertosullivan.net]. — Официальный сайт Гилберта О’Салливана
|
Это заготовка статьи о певце или певице. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий О’Салливан, Гилберт
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
