О’Ши, Кевин

Кевин О'Ши
Kevin O'Shea
Завершил карьеру
Атакующий защитник / Разыгрывающий защитник
Рост:	188 см
Вес:	79 кг
Родился:	10 июля 1925(1925-07-10), Сан-Франциско, Калифорния
Умер:	21 февраля 2003(2003-02-21) (77 лет), округ Сонома, Калифорния
Школа:	Сент-Игнатиус (Сан-Франциско)
Колледж:	Нотр-Дам (1946—1950)
Драфт:	10-й (1-й раунд), 1950, Миннеаполис Лейкерс
Статистика в НБА
Игры:	174
Очки:	911 (5,2 в среднем за игру)
Подборы:	402 (2,3 в среднем за игру)
Передачи:	358 (2,1 в среднем за игру)
Выступал за команды
Миннеаполис Лейкерс (1950—1951) Милуоки Хокс (1951—1952) Балтимор Буллитс (1952—1953) Уилкс-Барре Баронс (АБЛ) (1953)
Личные награды и достижения 1-я всеамериканская сборная NCAA (1948) 2-я всеамериканская сборная NCAA (1950)

Ке́вин Кри́стофер О’Ши (англ. Kevin Christopher O'Shea; 10 июля 1925 года, Сан-Франциско, Калифорния, США — 21 февраля 2003 года, Сонома, Калифорния, США) — американский профессиональный баскетболист, выступавший в Национальной баскетбольной ассоциации и Американской баскетбольной лиге.

Биография

О’Ши играл на позиции защитника. Выступал за студенческую баскетбольную команду университета Нотр-Дам «Нотр-Дам Файтинг Айриш». На драфте НБА 1950 года был выбран клубом «Миннеаполис Лейкерс» под общим 10 номером. За три сезона в НБА он играл в трёх разных командах: «Лейкерс», «Милуоки Хокс» и «Балтимор Буллитс», набирая по 5,2 очка в среднем за игру. Закончил профессиональную карьеру в клубе «Уилкс-Барре Баронс» из Американской баскетбольной лиги в 1953 году.

После ухода из спорта О’Ши стал сооснователем страховой компании, в которой проработал до 1992 года.

Ссылки

• [www.und.com/sports/monogramclub/spec-rel/070605aaa.html Профиль на сайте университета Нотр-Дам]
• [www.basketball-reference.com/players/o/osheake01.html Статистика в НБА на сайте Basketball-Reference.com]

Отрывок, характеризующий О’Ши, Кевин

Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]