Пролетарская свобода
Поделись знанием:
– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
(перенаправлено с «ОАО завод «Пролетарская свобода»»)
Координаты: 57°36′28″ с. ш. 39°51′34″ в. д. / 57.60782° с. ш. 39.85935° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=57.60782&mlon=39.85935&zoom=14 (O)] (Я)
| ОАО завод «Пролетарская свобода» | |
 | |
| Тип | |
|---|---|
| Основание |
конец XIX века |
| Прежние названия |
до 1917 — Машиностроительный и чугуно-медно-литейный завод товарищества Н. Я. Якобсона, Г. Л. Лившица и К° |
| Расположение | |
| Отрасль | |
| Продукция | |
| Сайт |
[fanmash.yartpp.ru/ fanmash.yartpp.ru] |
ОАО завод «Пролетарская свобода» — российское машиностроительное предприятие, производитель оборудования для производства шпона и фанеры, оборудования для выработки тепловой энергии. Находится в городе Ярославле.
История
До революции завод носил название «Машиностроительный и чугуно-медно-литейный завод товарищества Н. Я. Якобсона, Г. Л. Лившица и К°». Существует по меньшей мере с 1886 года.[1]. Изначально находился в Минске, но после августа 1914 года был эвакуирован в Ярославскую губернию в связи с началом Первой мировой войны. В Ярославле эвакуированное предприятие «Н. Я. Якобсон, Г. Л. Лифшиц и К°» наладило производство снарядов для бомбомётов, токарных станков для снарядов и другого оборудования для заводов, работавших на оборону Российской империи.[2]
Завод «Пролетарская свобода» до реконструкции производил гвозди. В годы Первой пятилетки (1929—1932) значительно расширился и пополнился новым оборудованием. Было освоено производство сложных машин для лесной и крахмалопаточной промышленности, ввозившихся раньше из-за границы.[3] В годы Второй пятилетки (1933—1937), в связи с развитием отечественного машиностроения началось широкое обновление станков за счёт советского оборудования.[4] В рамках интернациональной солидарности трудящихся, поддержку в среде зарубежного пролетариата нашла инициатива рабочих завода «Пролетарская свобода», предложивших создать фонд индустриализации СССР.[5]
В предвоенные годы завод получал государственные задания для укрепления обороноспособности страны. Так в начале 1939 года от Главлесбуммаша получено задание по выпуску в III и IV кварталах 1939 года 82-мм сухопутных мин: соответственно 80 и 120 тысяч штук, или 200 тысяч мин за всё II полугодие. До этого завод не имел мобилизационного задания.[6]
Учитывая недостаток в кадрах в годы Великой Отечественной войны работники завода «Пролетарская свобода» поддержали предложение о продлении рабочего дня. Рабочие завода «Пролетарская свобода» и фабрики «Красный Перекоп» стали работать по 11 часов ежедневно (В Советском Союзе накануне Войны был 8-часовой рабочий день[7]). Их примеру последовали коллективы других предприятий, например Шинного завода.[3] Здесь следует отметить что 6 мая 1904 г. рабочие чугунолитейного завода Якобсона и Лившица объявили забастовку[8], а 27 мая 130 рабочих завода единодушно выступили против попытки предпринимателей увеличить рабочий день на полчаса.[9]
Во второе полугодие 1941 года «Пролетарская свобода» выпустила продукции в 1,8-2,5 раза больше, чем в первое (мирное).[6] Кроме того, трудовой коллектив завода обратился к работникам Ярославской области с предложением организовать предоктябрьское социалистическое соревнование.[10]
В 1960-е годы на машиностроительных заводах Ярославля наиболее дееспособным и инициативным являлся совет новаторов на заводе «Пролетарская свобода». Руководил им активный общественник слесарь-сборщик Ф. П. Головин. При поддержке партийной и профсоюзной организаций завода совет новаторов обеспечил внедрение в производство около 20 важных предложений, представляющих интерес для многих машиностроительных предприятий.[11]
В 1970-1980-е годы завод «Пролетарская свобода» — головной в объединении станкостроения — выпускал сложное технологическое оборудование для деревообрабатывающей промышленности.[12] Во второй половине 1980-х годов завод «Пролетарская свобода» перешёл к выпуску полуавтоматических и автоматических линий для фанерно-мебельных предприятий.[13]
С переходом к рыночной экономике завод устойчиво фигурирует в Интернете в порядке участия в тендерах на исполнение различных государственных заказов.
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Продукция
- Оборудование для подготовки сырья
- Линия раскряжёвки ЛЦ-60
- Оборудование для лущения шпона
- Линия лущения, рубки и укладки шпона длиной 1300 и 1600 мм ЛУР 14-17.
- Станок лущильный ЛУ 17-10
- Ножницы роторные НР 18-3 для рубки ленты шпона
- Ножницы фанерные НФ 18-3А с промежуточным транспортером длиной 1800 мм
- Вакуумный укладчик шпона ЛУР 14-17
- Устройство выдачи поддонов
- Оборудование для сушки шпона
- Сушилка роликовая газовая СРГ-25МЭ, работающая на топочных газах от теплогенераторов ТГСГ
- Сушилки роликовые СУР-9, СУР-4 и СУР-5
- Сушилка роликовая СРГ-25М с обогревом топочными газами
- Механизмы: загрузочный ПСРГ-10 и разгрузочный ПрСРГ-10 к роликовой сушилке СРГ-25М
- Столы подъёмные для подъёма и опускания пакетов шпона
- Оборудование для утилизации древесных отходов с возможностью производства тепла
- Теплогенераторы твердотопливные стальные
- Теплогенератор ТГСВ-5.1 с водяным теплоносителем
- Котельное оборудование
- Водогрейный котёл на твёрдом топливе теплопроизводительностью 2,5 МВт
- Оборудование для повышения сортности фанеры и шпона
- Ребросклеивающий станок РС-9А
- Станок шпонопочиночный ПШ-2АМ
- Станки для резки листовых материалов СК-1 и СК-2
- Линия обрезки фанеры по формату ЛОФ 00.00.01
- Гидравлические станции
- Гидравлические станции и запчасти к ним.
Известные рабочие
- Карабулин, Николай Михайлович. Лётчик, Герой Советского Союза. Работал на заводе в 1930-е годы. В народном музее завода подвигу лётчика посвящена экспозиция, его имя присвоено улице в Ярославле[14].
- Новожилов, Сергей Александрович. Лётчик, кавалер ордена Красного Знамени. Совершил воздушный таран 16 июля 1943 года в районе города Малоархангельска Орловской области. В 1930-е годы работал слесарем на заводе. Его имя навечно занесено в списки завода и присвоено улице в Ярославле[15]
- Погорельский, Моисей Семёнович. В 1905 году начал трудовую деятельность в конторе машиностроительного завода Товарищества «Н. Я. Якобсон, Г. Л. Лившиц и К°». (Минск), где проработал 13 лет. Участник забастовок, вместе с заводом был эвакуирован в Ярославль, где учился в Демидовском юридическом лицее. Член Еврейской социал-демократической партии «Поалей Цион» (1915). В РСДРП с 1917 года. Летом 1917 года избран гласным Ярославской городской думы и членом Ярославского Совета. Был членом редколлегий и печатался в газетах большевиков «Власть труда», «Известия Ярославского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов», «Ярославский коммунист». Политработник 44 бригады ВОХР. Член РКП(б) с 1919 по 1924 год. Занимался газетной работой: заведующий агитационно-литературным отделом «РОСТА», корреспондент ряда газет. Летом 1920 года переехал в Москву, член ЦК Еврейской коммунистической партии.
Напишите отзыв о статье "Пролетарская свобода"
Примечания
- ↑ За этот период имеются отчётные документы о хозяйственной деятельности — главные и кассовые книги, книги текущих счетов и расходных материалов, калькуляционных, личных счетов рабочих и служащих, журналы заказов. Фонд № 452 «Машиностроительные, чугунолитейные заводы товарищества „Якобсон, Лившиц и К°“ г. Минска»; Материалы национального исторического архива Беларуси
- ↑ [hghltd.yandex.net/yandbtm?qtree=UdgIbaX%2FRhy%2F5Ff8hBuV5SZ4ncuJcwi%2BNm73A7063CooylOHcJhA9aEm34kPmDNHy1au4vBiTXE2Wndo2T0rcjAawFEtoPJy8z4fYK47uYzDV9Oo2%2Fuy3Zp85XOfwq7daLcMM6QRu5hZ6IC4IxZLncUyYf3z5RVrszAcWet17BfT9I00rHVUa4aZaV8danT%2FAbb2LpFxGPtoHUxGJq6EcgCafUuC2NeWAw63MACx1WgHC7K%2FH3xtf8yCZdrdbThOQs8RDum1FkAULSEv5bs8hU%2FV5932GOYxH6MQ74nmQggGlNJBehDImvvS%2BTNYk2EuWJG5ReI45Sq%2F38TlrPZaKGU1rmAqCYmqRfPQuLUst70uqHRjg6AXi6PpEdbrm54LzBMNOtpw4vkJQ0zvvwTvohdIDw39YWGQdTJsndMqb8%2FzGWv88BWPgzV%2BRcChQKgIlf5cxgPOqOEZCVVwazPdx2L5lHBOyS53AG6ndflnH0t%2Bxmo8WHDLW%2FFkulsxRWHnL8%2ByvXJiw6ETJVX7ujHyXSnXGrsBrYwy16J1VrLL81bOT19JU6tCnPszzN1zHrFRZzsgUOddgkFfGjq%2BIrxNkkkmL6iK9gfcF8dTFjZu%2BvnQkKGDxO%2FWn8iDOGZ03F4oQysh186JNFEw438kaEiYTflktbKZAMQaNmkm3Y8K57kd5RsMxi0YGmCQdYRFxyZD4PA0ECI36sk%3D&text=%22%CF%F0%EE%EB%E5%F2%E0%F0%F1%EA%E0%FF%20%F1%E2%EE%E1%EE%E4%E0%22%20%2B%20%DF%EA%EE%E1%F1%EE%ED&url=http%3A%2F%2Fvbp.yaroslavl.ru%2Fnomer%2F03_78_2005.html Канд.ист.наук Алексей Хаиров. Ярославль войной не испугаешь.]
- ↑ 1 2 Генкин Л. Б. Ярославль социалистический: Очерки по истории города, октябрь 1917-1959 гг. — Ярославль: Ярославское книжное издательство, 1960. — С. 172, 276—364.
- ↑ Тимофеев Н. В. Лес – национальное богатство советского народа. — М.: Лесная промышл, 1967. — Стр.175 — 310 с.
- ↑ Академия общественных наук. Пролетарский интернационализм – боевое знамя Коммунистической партии: сборник статей по вопросам истории КПСС. — М.: Изд-во ВПШ и АОН при ЦК КПСС, 1959. — С. 341—363.
- ↑ 1 2 Анисков В. Т., Хаиров А. Р., Государственный комитет Российской Федерации по высшему образованию. История ВПК России в региональном аспекте: от начала первой до окончания второй мировой войны : на примере Верхневолжья. — Ярославль: Ярославский государственный университет имени П. Г. Демидова, 1996. — С. 74, 122. — 199 с. — ISBN 5-2302-0458-3.
- ↑ В июне 1940 г. Президиум Верховного Совета СССР принял Указ о переходе на 8-часовой рабочий день
- ↑ // Вперёд : Газета. — № 18 от 18(5) мая 1905 г..
- ↑ Бич М. О. Рабочее движение в Белоруссии в 1861-1904 гг. — М.: Наука и техника, 1983. — С.211 — 278 с.
- ↑ Алексеева Н. С. Ярославский обком КПСС. Партийный архив, Государственный архив Ярославской области. Ярославцы в годы Великой Отечественной войны: сборник документов. — Ярославль: Ярославское книжное изд-во, 1960. — С. 99—444.
- ↑ Кащенко А. И. Общественный труд в период строительства коммунизма. — Ярославль: Ярославский государственный педагогический институт имени К. Д. Ушинского, 1966. — С. 62—278.
- ↑ Буланов В. Ярославль: социально-экономический очерк. — Ярославль: Верхне-Волжское книжное изд-во, 1985. — Стр.102 — 221 с.
- ↑ Рутковский М. А., Слепцов Е. Я. Ярославская область на переломе эпох (1985-1998). — Ярославль: ДИА-пресс, 1999. — С. 11. — 127 с.
- ↑ Жилин В. А. КАРАБУЛИН Николай Михайлович // [books.google.com/books?id=am10J0NVnswC&lpg=PA1&hl=ru&pg=PA1#v=onepage&q&f=false Битва под Москвой. Хроника, факты, люди]. — М.: Олма-Пресс, 2001. — Т. 1. — С. 98. — 926 с. — (Архив). — 5000 экз. — ISBN 5-2240-3184-2.
- ↑ История СССР // Институт истории АН СССР. — Изд-во Академии наук СССР, 1969. — Вып. 4–6. — С. 102.
Литература
- Козлов А. Д., Стерин М. И., Суворов Ю. И. Заводу «Пролетарская свобода» 100 лет. — Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1981. — 48 с. — 4000 экз.
Ссылки
- [fanmash.yartpp.ru/ Сайт завода «Пролетарская свобода»] (рус.) (англ.)
Отрывок, характеризующий Пролетарская свобода
– Sire! L'Empereur, mon maitre, [Ваше величество! Император, государь мой,] – начал Балашев давно приготовленную речь, когда Наполеон, окончив свою речь, вопросительно взглянул на русского посла; но взгляд устремленных на него глаз императора смутил его. «Вы смущены – оправьтесь», – как будто сказал Наполеон, с чуть заметной улыбкой оглядывая мундир и шпагу Балашева. Балашев оправился и начал говорить. Он сказал, что император Александр не считает достаточной причиной для войны требование паспортов Куракиным, что Куракин поступил так по своему произволу и без согласия на то государя, что император Александр не желает войны и что с Англией нет никаких сношений.– Еще нет, – вставил Наполеон и, как будто боясь отдаться своему чувству, нахмурился и слегка кивнул головой, давая этим чувствовать Балашеву, что он может продолжать.
Высказав все, что ему было приказано, Балашев сказал, что император Александр желает мира, но не приступит к переговорам иначе, как с тем условием, чтобы… Тут Балашев замялся: он вспомнил те слова, которые император Александр не написал в письме, но которые непременно приказал вставить в рескрипт Салтыкову и которые приказал Балашеву передать Наполеону. Балашев помнил про эти слова: «пока ни один вооруженный неприятель не останется на земле русской», но какое то сложное чувство удержало его. Он не мог сказать этих слов, хотя и хотел это сделать. Он замялся и сказал: с условием, чтобы французские войска отступили за Неман.
Наполеон заметил смущение Балашева при высказывании последних слов; лицо его дрогнуло, левая икра ноги начала мерно дрожать. Не сходя с места, он голосом, более высоким и поспешным, чем прежде, начал говорить. Во время последующей речи Балашев, не раз опуская глаза, невольно наблюдал дрожанье икры в левой ноге Наполеона, которое тем более усиливалось, чем более он возвышал голос.
– Я желаю мира не менее императора Александра, – начал он. – Не я ли осьмнадцать месяцев делаю все, чтобы получить его? Я осьмнадцать месяцев жду объяснений. Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня? – сказал он, нахмурившись и делая энергически вопросительный жест своей маленькой белой и пухлой рукой.
– Отступления войск за Неман, государь, – сказал Балашев.
– За Неман? – повторил Наполеон. – Так теперь вы хотите, чтобы отступили за Неман – только за Неман? – повторил Наполеон, прямо взглянув на Балашева.
Балашев почтительно наклонил голову.
Вместо требования четыре месяца тому назад отступить из Номерании, теперь требовали отступить только за Неман. Наполеон быстро повернулся и стал ходить по комнате.
– Вы говорите, что от меня требуют отступления за Неман для начатия переговоров; но от меня требовали точно так же два месяца тому назад отступления за Одер и Вислу, и, несмотря на то, вы согласны вести переговоры.
Он молча прошел от одного угла комнаты до другого и опять остановился против Балашева. Лицо его как будто окаменело в своем строгом выражении, и левая нога дрожала еще быстрее, чем прежде. Это дрожанье левой икры Наполеон знал за собой. La vibration de mon mollet gauche est un grand signe chez moi, [Дрожание моей левой икры есть великий признак,] – говорил он впоследствии.
– Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне, – совершенно неожиданно для себя почти вскрикнул Наполеон. – Ежели бы вы мне дали Петербуг и Москву, я бы не принял этих условий. Вы говорите, я начал войну? А кто прежде приехал к армии? – император Александр, а не я. И вы предлагаете мне переговоры тогда, как я издержал миллионы, тогда как вы в союзе с Англией и когда ваше положение дурно – вы предлагаете мне переговоры! А какая цель вашего союза с Англией? Что она дала вам? – говорил он поспешно, очевидно, уже направляя свою речь не для того, чтобы высказать выгоды заключения мира и обсудить его возможность, а только для того, чтобы доказать и свою правоту, и свою силу, и чтобы доказать неправоту и ошибки Александра.
Вступление его речи было сделано, очевидно, с целью выказать выгоду своего положения и показать, что, несмотря на то, он принимает открытие переговоров. Но он уже начал говорить, и чем больше он говорил, тем менее он был в состоянии управлять своей речью.
Вся цель его речи теперь уже, очевидно, была в том, чтобы только возвысить себя и оскорбить Александра, то есть именно сделать то самое, чего он менее всего хотел при начале свидания.
– Говорят, вы заключили мир с турками?
Балашев утвердительно наклонил голову.
– Мир заключен… – начал он. Но Наполеон не дал ему говорить. Ему, видно, нужно было говорить самому, одному, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому так склонны балованные люди.
– Да, я знаю, вы заключили мир с турками, не получив Молдавии и Валахии. А я бы дал вашему государю эти провинции так же, как я дал ему Финляндию. Да, – продолжал он, – я обещал и дал бы императору Александру Молдавию и Валахию, а теперь он не будет иметь этих прекрасных провинций. Он бы мог, однако, присоединить их к своей империи, и в одно царствование он бы расширил Россию от Ботнического залива до устьев Дуная. Катерина Великая не могла бы сделать более, – говорил Наполеон, все более и более разгораясь, ходя по комнате и повторяя Балашеву почти те же слова, которые ои говорил самому Александру в Тильзите. – Tout cela il l'aurait du a mon amitie… Ah! quel beau regne, quel beau regne! – повторил он несколько раз, остановился, достал золотую табакерку из кармана и жадно потянул из нее носом.
– Quel beau regne aurait pu etre celui de l'Empereur Alexandre! [Всем этим он был бы обязан моей дружбе… О, какое прекрасное царствование, какое прекрасное царствование! О, какое прекрасное царствование могло бы быть царствование императора Александра!]
Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
