Общество распространения технических знаний

Общество распространения технических знаний (также известно как «Московское», ОРТЗ) — общественная организация в Российской империи, существовавшая в 1868—1919 годах.

История

Общество было образовано в 1868 году под покровительством великого князя Алексея Александровича, а начало работу 20 ноября 1869 года. Общество, открытое 25 учредителями, в конце первого года своего существования насчитывало уже более 500 членов.

В его уставе, утверждённом 4 июня 1869 года, сказано, что целью Общества является — «содействовать усовершенствованию и распространению в России технических знаний вообще; преимущественно же усвоению усовершенствованных технических приемов в тех отраслях отечественной промышленности и ремесел, которые имеют более обширное практическое применение». Для достижения этих целей общество может: «а) учреждать технические школы и мастерские; б) устраивать библиотеки, выставки и музеи по части промышленности и ремесел; в) издавать книги по разным отраслям технических знаний».

Основными задачами общества было: организация воскресных и вечерних классов для рабочих, разработка учебных планов и программ для них, изучение технического и ремесленного образования в России и за рубежом. К 1913 году Обществом было организовано 22 воскресных класса технического рисования (1263 учащихся от 8 до 40 лет); одна из первых в России женских ремесленных школ с 5-летним курсом обучения для девочек (создана в 1870 году; ученицам давалось общее образование в объёме начальной школы, кроме этого, они обучались специальным предметам: кройке, шитью белья, дамского платья, вышивке; принимались девочки в возрасте от 11 до 17 лет); среднее механико-техническое училище электротехнического профиля (основано в 1870 году как учебная мастерская, в 1881—1907 — слесарно-ремесленное училище). Общество организовало обширную библиотеку, помещавшуюся в московском «Музее прикладных знаний».

Однако в 1896 году, выходившие за рамки устава аспекты работы Общества, подверглись критике московского губернатора и ряд направлений работы (чтения для учащихся и другие) был запрещён. В результате в 1898 году на базе учебного отдела Общества было создано Педагогическое общество Московского университета, от которого после 1905 года отделился Московский математический кружок.

Деятельность Общества удостоена серебряной медали на Всемирной выставке в Париже (1909). После октября 1917 года прекратило деятельность.

Видные деятели Общества: А. И. Чупров (организатор), А. С. Владимирский (1821—1881) (секретарь), В. Я. Стоюнин, К. К. Мазинг.

Учебный отдел

Учебный отдел был образован вскоре после открытия Общества; работу начал с 1871 года. Его возглавил В. Я. Стоюнин, но вскоре он был вынужден выйти в отставку и отдел на два года прекратил свою деятельность; по инициативе Н. В. Бугаева он был реанимирован. Однако сначала работали временные комиссии, напрмер, комиссия по составлению педагогической библиографии, которой руководил Л. И. Поливанов. В результате её работы была издана «Учебно-воспитательная библиотека» (1875, 1876). Комиссии при учебном отделе занимались не только техническим, но и общим образованием (начальные и средние школы, экскурсии, детское чтение). В Учебном отделе происходили иногда технические беседы и сообщения. С 1888 года, когда председателем бюро Учебного отдела стал Ф. И. Егоров, стали создаваться постоянные комиссии. В начале 1890-х годов их было семь: 1) преподавателей русского языка; 2) преподавателей истории; 3) преподавателей математики; 4) преподавателей естественной истории; 5) по вопросам физического воспитания; 6) по организации домашнего чтения; 7) по устройству чтений для учащихся. Одной из самых жизнеспособных оказалась комиссия по устройству чтений для учащихся, существовавшая 11 лет (с 1885 года по 1896 год). Под эгидой комиссии по организации домашнего чтения издавалась серия брошюр «Библиотека для самообразования» (издание т-ва И. Д. Сытина), в которой было выпущено 47 книг по истории, философии, экономике, естествознанию. Среди авторов брошюр были преподаватели Императорского Московского университета В. И. Вернадский, А. А. Кизеветтер, Н. Д. Виноградов, А. Э. Вормс и многие другие. Деятельность этой Комиссии являлась предтечей заочного образования в России.

При участии Учебного отдела прошли IX съезд русских естествоиспытателей и врачей (1894) и II съезд русских деятелей по техническому и профессиональному образованию (1895—1896).

Фотографический отдел

Общество наиболее известно своим фотографическим отделом. Правила (устав) отдела были утверждены на общем собрании Общества 20 сентября 1871 года. Целью отдела было содействие разработке и распространению художественных и технических знаний в области фотографии.

С 1871 по 1872 год число членов отдела выросло с 96 до 160; председателем отдела был профессор Императорского технического училища А. С. Владимирский.

Фотографический отдел Общества организовал Фотографический павильон на Политехнической выставке 1872 года, в котором размещалась экспозиция и мастерские для фотографии. По итогам выставки отделом был выпущен набор из 388 негативов стереофотографий «Политехническая выставка 1872 г. Москва».

Московские адреса

• Большой Кисловский переулок, № 1/12 — Здесь располагалось Общество распространения технических знаний, устраивавшее публичные лекции и издававшее книги и брошюры.
• Большой Саввинский переулок, № 8 — Два дома занимало Общество распространения технических знаний, устроившее там среднее механико-техническое училище.

Литература

• Бим-Бад Б. М. Педагогический энциклопедический словарь. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2003. — С. 149. — 528 с. — ISBN 978-5-85270-230-2.
• Колягин Ю. М., Саввина О. А. Дмитрий Федорович Егоров. Путь ученого и христианина. — М.: ПСТГУ, 2010. — 302 с. — 1000 экз. — ISBN 978-5-7429-0611-7.
• Романюк С. К. Из истории московских переулков. — М.: Московский рабочий. — С. 39. — 304 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-239-00018-2.

Отрывок, характеризующий Общество распространения технических знаний

Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.


Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.