Казула

Казула, или орнат (лат. casula — «плащ») — элемент литургического облачения католического или лютеранского клирика. Главное литургическое облачение епископа и священника. В православии аналогичен фелони, в частности греческой, которая, в отличие от русской, не имеет высокого воротоподобного подъёма сзади.

Расшитая риза, схожая с далматикой, но без рукавов. Надевается поверх альбы и столы. Цвет варьируется в зависимости от праздника.

Существуют два покроя казулы: романский и готический.

Романский покрой предусматривает использование жесткой ткани. Казула в этом случае покрывает тело клирика спереди и сзади, оставляя открытыми бока и шею. На казуле вышиваются крест и инициалы Спасителя — IHS («Иисус Христос Спаситель»).

Казула готического покроя более древняя по своему происхождению и почти аналогична православной фелони (особенно греческому варианту). Покрывает тело клирика со всех сторон и имеет вырез для шеи. Спереди и сзади на Казулу нашивается орнат — полоса с вышитыми крестами.

II Ватиканский собор практически отменил использование романского покроя и предписал изготовление готической казулы из легких тканей.

• Ornat skrzypcowy rzymski czerwony.jpg

  Романская казула

• Paolo-v-pianeta-01.gif

  Казула традиционного покроя, начало XVII века

• Archbishop Daniel Dinardo.jpg

  Современная готическая казула

Ссылки

• Thurston, Herbert. [www.newadvent.org/cathen/03639a.htm "Chasuble."] // The Catholic Encyclopedia. Vol. 3. New York: Robert Appleton Company, 1908.
• [thenewliturgicalmovement.blogspot.com/2006/07/on-origin-and-development-of-vestments.html Развитие (и будущее?) облачений в римском обряде]

Отрывок, характеризующий Казула

Долохов остановился. – Вот видишь ли, я тебе в двух словах открою всю тайну дуэли. Ежели ты идешь на дуэль и пишешь завещания да нежные письма родителям, ежели ты думаешь о том, что тебя могут убить, ты – дурак и наверно пропал; а ты иди с твердым намерением его убить, как можно поскорее и повернее, тогда всё исправно. Как мне говаривал наш костромской медвежатник: медведя то, говорит, как не бояться? да как увидишь его, и страх прошел, как бы только не ушел! Ну так то и я. A demain, mon cher! [До завтра, мой милый!]
На другой день, в 8 часов утра, Пьер с Несвицким приехали в Сокольницкий лес и нашли там уже Долохова, Денисова и Ростова. Пьер имел вид человека, занятого какими то соображениями, вовсе не касающимися до предстоящего дела. Осунувшееся лицо его было желто. Он видимо не спал ту ночь. Он рассеянно оглядывался вокруг себя и морщился, как будто от яркого солнца. Два соображения исключительно занимали его: виновность его жены, в которой после бессонной ночи уже не оставалось ни малейшего сомнения, и невинность Долохова, не имевшего никакой причины беречь честь чужого для него человека. «Может быть, я бы то же самое сделал бы на его месте, думал Пьер. Даже наверное я бы сделал то же самое; к чему же эта дуэль, это убийство? Или я убью его, или он попадет мне в голову, в локоть, в коленку. Уйти отсюда, бежать, зарыться куда нибудь», приходило ему в голову. Но именно в те минуты, когда ему приходили такие мысли. он с особенно спокойным и рассеянным видом, внушавшим уважение смотревшим на него, спрашивал: «Скоро ли, и готово ли?»
Когда всё было готово, сабли воткнуты в снег, означая барьер, до которого следовало сходиться, и пистолеты заряжены, Несвицкий подошел к Пьеру.
– Я бы не исполнил своей обязанности, граф, – сказал он робким голосом, – и не оправдал бы того доверия и чести, которые вы мне сделали, выбрав меня своим секундантом, ежели бы я в эту важную минуту, очень важную минуту, не сказал вам всю правду. Я полагаю, что дело это не имеет достаточно причин, и что не стоит того, чтобы за него проливать кровь… Вы были неправы, не совсем правы, вы погорячились…