Орэра

ВИА «Орэра» ვია ორერა
Жанры	Фолк-рок Поп-рок
Годы	1961—по настоящее время
Страны	СССР СССР Грузия Грузия
Лейбл	Мелодия

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

ВИА «Орэ́ра» (груз. ვია ორერა) — вокально-инструментальный ансамбль, организованный Робертом Бардзимашвили при Грузинской государственной филармонии в Тбилиси в 1961 году. Слово «Орэра» является идиомой, непереводимым припевом к грузинским народным песням.

История ансамбля

История коллектива берет своё начало с 1958 года, когда молодые музыканты, студенты Тбилисского государственного педагогического института иностранных языков, во главе с Робертом Бардзимашвили организовали своё вокально-инструментальное трио.

В состав вошли: Роберт Бардзимашвили – лидер-гитара, клавишные, вокал, Теймураз Давитайя – гитара, вокал и Зураб Яшвили – гармоника, клавишные. В репертуаре музыкантов звучали песни советских и зарубежных авторов.Трио принимало участие в конкурсах самодеятельности в Таллинне, выступало в концертной программе «Когда зажигаются звёзды» в Москве, в Ленинграде и во многих других городах СССР. В начале 60-х годов по приглашению Роберта Бардзимашвили к коллективу присоединился Гено Надирашвили - труба, контрабас, вокал, ранее работавший в джаз-оркестре Георгия Габисгерия, далее солистом и контрабасистом в Государственном эстрадном оркестре «Рэро», художественный руководитель Константин Певзнер, позже в джаз-трио «Джанг» и «Кавказ» Бориса Рычкова, впоследствии известного советского композитора. Со временем участником ансамбля стал музыкант – клавишник Вагиф Мустафа-Заде.Также коллектив пополнила и замечательная певица, лауреат VI Всемирного фестиваля молодёжи и студентов 1957 года, выпускница Тбилисской Государственной консерватории им. В.Сараджишвили по классу фортепиано, Нани Брегвадзе, до этого работавшая в Тбилисском Государственном эстрадном оркестре «Рэро».

Певица в составе Московского мюзик-холла, также выступала во Франции в парижской «Олимпии» и Канаде в 1964 году. Нани Брегвадзе за годы своего творчества проработала солисткой в ансамбле «Орэра» 15 лет. Она пела в дуэте со многими солистами, а также уже тогда сольно исполняла романсы: «Отрада» /музыка М.Шишкин/, «Калитка» /А.Обухов-А.Будищев/, «Но я Вас всё-таки люблю» /на слова Н.Ленского/, «Только раз бывают в жизни встречи» /Б.Фомин-П.Герман/ и многие другие, аккомпанируя себе на рояле. В 1966 году, покинув ансамбль «Диэло», состав ансамбля «Орэра» пополнил Вахтанг Кикабидзе – ударные инструменты, вокал. Молодой коллектив успешно представил свою концертную программу в Театре Эстрады в Москве /1966 г/ и во многих городах Советского Союза.

Звёздный успех ансамблю «Орэра», наряду с грузинскими песнями: «Лалеби» /Грузинская песня-А.Дмоховский/, «Анандали» /Р.Лагидзе-П.Грузинский/, «О девушках наших» /Г.Цабадзе-Н.Гиасамидзе/ и зарубежными песнями: «Любовь», «День за днём» /английские песни/, «Путники в ночи» /Б.Кемферт-Ч.Синглетон, Э.Шнайдер/ принесла и песня «Тополя» /Г.Пономаренко – А.Колесников/, прозвучавшая 1 мая на «Голубом Огоньке» ЦТ, которая стала фактически первой визитной карточкой коллектива. В 1967 году ансамбль «Орэра» от имени Советского Союза принял участие на выставке ЭКСПО-67 в Канаде, на которой Вахтанг Кикабидзе был признан третьим лучшим барабанщиком мира. В этом же году Всесоюзная фирма грамзаписи выпустила два диска – гиганта популярного коллектива, в который вошли песни советских и зарубежных авторов. Также вышел сольный миньон певицы Нани Брегвадзе, в который вошли песни: «Синеглазая колдунья» /Ш.Милорава-Л.Чубабрия и П.Грузинский, перевод Б.Брянского/, «Маленькая баллада» /Г.Цабадзе-М.Поцхишвили, перевод А.Дмоховского/, «Дай мне помечтать» /Д.Ниса-М.Панцери/, «Любовь» /Итальянская песня/.

В 1968 году в составе ансамбля «Орэра» работали музыканты: Роберт Бардзимашвили – лидер-гитара, электроорган, вокал, Гено Надирашвили – контрабас, бас-гитара, труба, вокал, Теймураз Давитайя – гитара, вокал, Зураб Яшвили – электроорган, гармоника, вокал, Теймураз Мегвинет Ухуцеси /Кухалев/ – музыкальный руководитель, рояль, ионика, Нани Брегвадзе – рояль, вокал, Вахтанг Кикабидзе – ударные инструменты, вокал.

На фирме «Мелодия» вышел миньон коллектива. «"Орэра" - это семь юношей из Грузии, объединенных любовью к песне, семь великолепных музыкантов, которые играют на различных инструментах, танцуют и поют. И вместе с ними Нани Брегвадзе - певица редчайшего обаяния, вкуса и женственности, эстрадная артистка, имя которой хорошо известно всем, кто любит песню». В 1969 году на фирме «Мелодия» вышел сольный диск-гранд певицы Нани Брегвадзе. Параллельно с работой в ВИА «Орэра», Вахтанг Кикабидзе снимался в отечественном кинематографе. Весной 1970 года на Международном кинофестивале «Картахена-70» в Колумбии ему был присужден приз за лучшее исполнение мужской роли в кинофильме «Не горюй» /1969 г/, режиссёр Георгий Данелия. В последующие годы артист блистательно сыграл роли своих героев в кинофильмах «Мелодии Верийского квартала» /1973 г/, режиссёр Георгий Шенгелая, «Мимино» /1977 г/, режиссёр Георгий Данелия и во многих других. На фирме «Мелодия» вышли очередные два миньона и диски - гиганты ВИА «Орэра» /1970г/.

О творчестве молодых музыкантов на Грузинской Студии Телефильмов был снят музыкальный фильм «"Орэра”, полный вперёд!», режиссёр Заал Какабадзе. В съёмках этого фильма приняли участие: Георгий Бардзимашвили, Нани Брегвадзе, Теймураз Давитайя, Гено Надирашвили, Вахтанг Кикабидзе, Теймураз Мегвинет Ухуцеси и Зураб Яшвили. Шлягерами года стали песни композитора Григория Пономаренко «А где мне взять такую песню» на слова поэтессы Маргариты Агашиной и «Не жалею, не зову, не плачу» на слова поэта Сергея Есенина, солист Зураб Яшвили, а также «Я пьян от любви» /М.Жур-А.Борли/, солист Вахтанг Кикабидзе, «Дорогой длинною» /Б.Фомин-К.Подревский/, солистка Нани Брегвадзе, «Мне снится сон» /А.Бояджиев-Б.Гусев/, солисты Нани Брегвадзе, Роберт Бардзимашвили и другие песни.

В составе ансамбля в это время работали музыканты: Роберт Бардзимашвили – лидер-гитара, электроорган, вокал, Гено Надирашвили – бас-гитара, труба, вокал, Теймураз Давитайя – гитара, вокал, Зураб Яшвили – электроорган, гармоника, вокал, Теймураз Мегвинет Ухуцеси – музыкальный руководитель, рояль, ионика, вокал, Александр Манджгаладзе – альт-саксофон, флейта, вокал, Нани Брегвадзе – солистка-вокалистка, Вахтанг Кикабидзе – ударные инструменты, вокал.

Внимание о творчестве молодёжного коллектива из Грузии в 1970-1971 годах на своих страничках уделил молодёжный журнал «Кругозор», который знакомил своих читателей с его творчеством: «Каждый раз «Орэра» непременно приглашает своих слушателей в путешествие по песенным дорогам древней и нынешней Грузии. «Орэра» в совершенстве владеет национальной манерой вокально-ансамблевого исполнительства. Если Вы захотите почувствовать дух старого Тбилиси, то на концертах «Орэра» сможете мысленно побродить по его улицам, забитыми духанами, где складывал свои строки ашут Саят-Нова и создавал шедевры Пиросмани. Кинто – легендарные острословы кинто – не ходят больше по тбилисским улицам. В Ортачальских садах не собираются теперь карачогали – уличные трубадуры и не поют мухамбази /серенады/ своим возлюбленным. Но стоит Вам попасть на концерт «Орэра», как перед Вами предстанут старые добрые знакомые, и будут петь удивительно грустные, медленные песни. А потом будут плясать шалахо. И Вы убедитесь, что певцы-музыканты ещё и хорошие танцоры».

В 1971 году на фирме «Мелодия» вышел сольный диск-гигант певицы Нани Брегвадзе. В разные годы творчества на эстраде в состав ансамбля влились замечательные артисты: Валерий Ломсадзе, Тенгиз Жвания, Вахтанг Куция, Давид Узунов, Нодар Чидждавадзе /Роде/ и многие другие музыканты. В 1972 году композитор Павел Аедоницкий в свой авторский диск-гигант на фирме «Мелодия» включил песню-шлягер «Васильки» на слова поэта Яна Халецкого в исполнении ВИА «Орэра». В 1973 году фирма «Мелодия» выпустила очередной миньон коллектива, в который вошли песни: «Мария-Изабель» /Чилийская народная песня/, «Скажи, что любишь» /Н. Рота/, «Песнь о любви» /Ф.Лэй/, солист Теймураз Давитайя, «Будь, что будет» /Мильячи – Фонтан/, солист Роберт Бардзимашвили. В 1974 году фирма «Мелодия» выпустила очередные диски - гиганты ВИА «Орэра» под названием «Нам 10 лет» и «Орэра – сегодня». Шлягерами стали песни: «Песня о Тбилиси» /Р.Лагидзе-П.Грузинский, русский текст М.Квалиашвили/, «Серенада» /Л.Эдилашвили-Н.Арешидзе/, «Хуанита» /Мексиканская народная песня-русский текст И.Шаферана/, солист Вахтанг Кикабидзе, «Маленькая булочница» /Дель Юрко-Бигазе-П.Делане/, солист Роберт Бардзимашвили.

В одном из интервью о творчестве популярного ансамбля было сказано: «Сегодня в репертуаре ансамбля более пятисот песен, которые они исполняют на 22-х языках. Артисты поют, играют, и танцуют, и каждую песню орэровцы преподносят как маленький музыкальный спектакль, прекрасно исполненный не только вокально, но и актерски». Также в этом году на фирме «Мелодия» вышел очередной сольный диск-гигант певицы Нани Брегвадзе. В Москве в ГЦКЗ «Россия» успешно прошёл юбилейный концерт коллектива. В 1975 году ВИА «Орэра» покинул Заслуженный артист Грузинской ССР, художественный руководитель Роберт Бардзимашвили, который организовал «ВИА-75» играющие более тяжёлую музыку /кавер-версии гитариста Джимми Хендрикса/. Художественным руководителем ВИА «Орэра» стал Вахтанг Кикабидзе. Он также с этого года стал штатным артистом киностудии «Грузия-фильм». В 1976 году фирма «Мелодия» выпустила очередной диск-гигант ансамбля с его новыми песнями, также в 1979 году вышел диск-гигант «В старом Тбилиси». В 1977 году на студии «Лентелефильм» о творчестве легендарного ВИА «Орэра» был снят музыкальный фильм «"Орэра” выходит в эфир», режиссёр В.Шерстобитов, в котором были исполнены новые песни, созданные в коллективе.

В съёмках этого фильма приняли участие солисты: Нани Брегвадзе, Вахтанг Кикабидзе, вокальная группа: Гено Надирашвили, Теймураз Давитайя, Валерий Ломсадзе, Зураб Яшвили, инструментальная группа: Теймураз Мегвинет Ухуцеси, Нодар Чидждавадзе – бас-гитара, Георгий Каландадзе – соло-гитара, Александр Манджгаладзе – электроорган, саксофон, Давид Узунов – ударные инструменты. В их исполнении прозвучали песни: «Серенада старого Тбилиси» /Д.Кахидзе – П.Грузинский/, солист Теймураз Давитайя, «Прости любовь» /А.Журбин - В.Гин/, солист Гено Надирашвили, «Старый мотив» /Д.Сепиашвили - П.Грузинский/, «Ямщики» /Г.Мовсесян – Б.Вахнюк/, солистка Нани Брегвадзе, «Алёнушка» /Е.Мартынов - А.Дементьев/, солист Валерий Ломсадзе, «Сумерки» /Н.Вацадзе - М.Поцхишвили/, солистка Нани Брегвадзе, «Во всех красавиц я влюблён» /Г.Цабадзе - П.Грузинский/, солист Вахтанг Кикабидзе, «Гуси-Лебеди», соло Зураб Яшвили, /Г.Серебряков - Л.Шишко/, «Потерянная любовь» /А.Басилая/, солисты Валерий Ломсадзе, Нани Брегвадзе и «Небо Родины» /Г.Цабадзе - П.Грузинский/, солистка Нани Брегвадзе и другие. За долгие годы своего творчества на эстраде в репертуаре ансамбля «Орэра» прозвучали песни композиторов: Реваза Лагидзе, Георгия Цабадзе, Важи Азарашвили, Отара Тевдорадзе, Григория Пономаренко, Александра Журбина, Евгения Мартынова и многих других авторов.

В репертуаре ансамбля звучали и были записаны песни многих народов мира, которые музыканты привезли из своих гастрольных поездок, которые прошли по 15 республикам СССР, Европе, Азии, Африки, Австралии и Америке. Как плод многих совместных выступлений и творческой дружбы ВИА «Орэра» с белорусским ВИА «Песняры», художественный руководитель Владимир Мулявин, в 1978 году на фирме «Мелодия» был выпущен их совместный диск-гигант. В это же время телефильм «"Орэра”, полный вперёд!» /1970 г/, режиссёра Заала Какабадзе получил приз телезрителей, как "Лучший музыкальный фильм десятилетия". В этом же году на фирме «Мелодия» вышел и сольный альбом «Старинные романсы» Нани Брегвадзе. С 1980 года певица начала успешную сольную карьеру на эстраде, как исполнительница песен и романсов, под аккомпанемент пианистки Медеи Гонглиашвили.

Её первый успешный концерт состоялся в московском Театре Эстрады. На фирме «Мелодия» вышел, записанный ранее, миньон ВИА «Орэра» с песнями: «Грэмми и Гэлати» /Т.Кухалев - И.Нонешвили/, «Ортачальская красавица» /В.Азарашвили - П.Грузинский/, солистка Нани Брегвадзе, «Саят-Нова» /Д.Туриашвили - Саят-Нова/, солист Валерий Ломсадзе, «Во всех красавиц я влюблён» /Г.Цабадзе - П.Грузинский/, солист Вахтанг Кикабидзе. В это время стали популярными в исполнении легендарного ВИА «Орэро» песни: «Берёзка» /Е.Мартынов - С.Есенин/, «Гуси-Лебеди» /Г.Серебряков - Л.Шишко/, «Прости Любовь», солист Гено Надирашвили, «Как в России поют» /А.Журбин - В.Гин/ и другие. В 1980 года к Вахтангу Кикабидзе приходит всесоюзная известность и слава за исполнение песни композитора Георгия Мовсесяна «Проводы любви» на слова поэта Михаила Танича. Артист подтверждает свой успех очередными песнями-шлягерами композитора Алексея Экимяна «Бессердечная» на слова поэта Михаила Рябинина, «Удивительный остров» на слова поэта Михаила Танича, «Обо всём не скажешь в песне» на слова поэта Игоря Шаферана, «Останься, молодость», «Вот и весь разговор» на слова поэта Феликса Лаубе, композитора Георгия Мовсесяна «Память», «Мои года», «Родимая земля», «Отцовская песня» на слова поэта Роберта Рождественского и многими другими. На музыкальном Олимпе взошла Звезда эстрадного певца Вахтанга Кикабидзе.

На многочисленных концертах ему аккомпанируют музыканты: Левон Шахбазян – клавишные инструменты и Теймураз Квителашвили – гитара. С 1986-1990 годы Вахтанг Кикабидзе возглавлял Государственный эстрадный оркестр Грузии «Рэро», выступал сольно на эстраде, снимался в кино. В 1987 году к юбилею ансамбля был издан двойной диск-гигант «ВИА "Орэра” 25 лет». В 1995 году, после пятилетнего перерыва в концертной деятельности, Вахтанг Кикабидзе вновь возобновил свою деятельность на эстраде, как певец и автор своих исполняемых песен. В 1999 году на «Площади Звёзд» перед ГЦКЗ «Россия» в Москве была заложена его Звезда. Весной 2001 года в Тбилиси прошли юбилейные концерты, посвящённые 40-летию легендарного ВИА «Орэра», была заложена Звезда популярного коллектива перед зданием Государственной филармонии. В Москве 14-16 сентября в театре «Новая опера» прошли юбилейные концерты участников легендарного ансамбля. Артистов поздравили их коллеги: Нани Брегвадзе, Вахтанг Кикабидзе,Тамара Гвердцители, Сосо Павлиашвили, Иосиф Кобзон, ансамбли: «Сябры», «Самоцветы», «Новый Ариэль» и другие. На волне ностальгии о звёздном времени вокально-инструментального жанра, был выпущен компакт-диск ансамбля под названием «Золотые песни». Накануне этих концертов 13 сентября в редакции газеты «Мир новостей» прошла пресс-конференция легендарных музыкантов.Творческим ядром ВИА «Орэра» в то время являлся вокальный квартет в составе Заслуженных артистов Грузии, кавалеров Ордена чести: Гено Надирашвили – художественный руководитель, Теймураз Давитайя, Тенгиз Жвания и Нугзар Квашали.

Также на эстраде параллельно выступает, продолжая традиции ВИА «Орэра» , ансамбль «Орэра-2001» под руководством музыкального руководителя Георгия Дзидзигури в составе: Натия Кокрашвили - лидер-гитара, вокал, Анна Гамцемлидзе - бас-гитара, вокал, Софико Геловани – вокал, Теона Хазалашвили – клавишные инструменты, вокал, Зураб Сухишвили – клавишные инструменты, вокал, Георгий Гарсеванишвили – саксофон, Заза Церцвадзе – ударные инструменты. 8 ноября 2002 года квартет «Орэра», в составе вокальной группы: Гено Надирашвили, Теймураза Давитайя, Тенгиза Жвания и Нодара Читадзе, успешно выступил в клубе «Олимпия» в Санкт-Петербурге. Гено Надирашвили и Теймураз Давитайя встретились со своими слушателями на волнах радиостанции «Мелодия», где поделились своими воспоминаниями о творческом пути коллектива и исполнили ряд своих популярных песен. В 2005 году к 45-летию творчества легендарного ансамбля «Орэра» был записаны альбомы на CD «GRAND collection», в который вошли 22 песни и «45 лет».

В Москве прошли праздничные концерты коллектива. 30 ноября на «Площади Звёзд» перед ГЦКЗ «Россия» была заложена Звезда легендарного ВИА «Орэра». В 2006 году в обновленном составе ансамбля выступают: Гено Надирашвили, Теймураз Давитайя, Отар Кунчулия, Нодар Читадзе, Георгий Миликишвили и Георгий Циклаури. 26 мая артисты приняли участие в программе «Рождённые в СССР» на телестудии «Ностальгия». 25 февраля 2007 года Теймураз Давитайя и Георгий Дзидзигири приняли участие в программе ведущей Ольги Галицкой «Гость в студии» на радио «Маяк», где рассказали о буднях коллектива. 3 марта прошел совместный концерт ансамбля «Орэра» с легендарным белорусским ВИА «Песняры» в Храме Христа Спасителя в Москве. 24 июня этого же года певец Теймураз Давитайя принял участие в 4-х часовом концерте Легенд ВИА на празднике газеты «Московский Комсомолец» в Лужниках.

В 2011 году ансамбль отметил свой 50 летний юбилей. Участники ансамбля в настоящее время много выступают на эстраде во многих городах СНГ и за рубежом.

Состав

Состав ансамбля «Орэра» по состоянию на 2006 год:

• Гено Надирашвили - руководитель ансамбля, вокал

• Теймураз Давитайя - вокал

• Отар Кунчулия - вокал

• Нодар Читадзе - вокал

• Георгий Миликишвили - вокал

• Георгий Циклаури - вокал

Ссылки

• [www.sssrviapesni.narod.ru/orera.html Биография ансамбля на sssrviapesni.narod.ru]
• [www.peoples.ru/art/music/stage/orera/ Биография на peoples.ru]
• [www.disc-a.ru/catalog/r_via/orera/d.html Дискография]

Отрывок, характеризующий Орэра

– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.
– Что? – в середине изложения Денисова проговорил Кутузов. – Уже готовы?
– Готов, ваша светлость, – сказал генерал. Кутузов покачал головой, как бы говоря: «Как это все успеть одному человеку», и продолжал слушать Денисова.
– Даю честное благородное слово гусского офицег'а, – говорил Денисов, – что я г'азог'ву сообщения Наполеона.
– Тебе Кирилл Андреевич Денисов, обер интендант, как приходится? – перебил его Кутузов.
– Дядя г'одной, ваша светлость.
– О! приятели были, – весело сказал Кутузов. – Хорошо, хорошо, голубчик, оставайся тут при штабе, завтра поговорим. – Кивнув головой Денисову, он отвернулся и протянул руку к бумагам, которые принес ему Коновницын.
– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.