Павлуновский, Иван Петрович

Иван Петрович Павлуновский
Дата рождения	4 (16) августа 1888(1888-08-16)
Место рождения	дер. Ржава, Фатежский уезд, Курская губерния, Российская империя
Дата смерти	30 октября 1937(1937-10-30) (49 лет)
Место смерти	Москва (Коммунарка), РСФСР, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	ВЧК-ОГПУ, РКИ
Годы службы	1914-1937
Звание	подпоручик
Сражения/войны	Гражданская война в России
Награды и премии
Связи	А. К. Залпетер

Иван Петро́вич Павлуно́вский (4 [16] августа 1888, деревня Ржава, Курская губерния — 30 октября 1937, Коммунарка) — советский политический деятель, революционер, деятель советских спецслужб. Руководитель сибирских чекистов в годы Гражданской войны. Старший брат Н. П. Павлуновского.

Биография

Ранние годы

В 1905 вступил в РСДРП(б). Был писцом Курской казенной палаты, письмоводителем у петербургского адвоката, вольнослушателем юридического факультета Петербургского университета.

Во время революции 1905—1907 участвовал в создании военной организации Курского комитета РСДРП. В 1907 арестован и выслан в Вологодскую губернию.

С 1911 на партийной работе в Петербурге, в 1913—1914 был секретарём больничной кассы Путиловского завода.

В 1914 г. призван в армию, окончил школу прапорщиков, служил в гвардейских частях Петрограда и Царского Села, вёл революционную пропаганду.

После Февральской революции председатель Петергофского совета, член президиума Царскосельского совета, а затем член Петроградского совета. В августе 1917 г. командовал отрядом красной гвардии, действовавшим против передовых частей Главковерха Л. Г. Корнилова. В дни Октября — член ВРК (Военно-революционный комитет) в Петрограде, руководил осадой Владимирского юнкерского училища, вместе с Ф. Ф. Раскольниковым и С. Г. Рошалем командовал отрядами по взятию Гатчины, вместе с Н. В. Крыленко участвовал в ликвидации Ставки Главковерха Н. Н. Духонина. В конце 1917 г. — начальник отряда балтийских и черноморских моряков в боях под Белгородом, в начале 1918 командир отряда на Украине и в Белоруссии.

Гражданская война

После Брестского мира — в органах ЧК. С августа 1918 начальник Особого отдела 5-й армии Восточного фронта, возглавлял одно время особый отдел Восточного фронта. Председатель ЧК в Казани и Уфе после взятия этих городов (1918). С апреля 1919 г. зам., с августа первый зам. начальника Особого отдела ВЧК (1919—1920). Руководил следствием по делу восстания в фортах «Красная Горка» и «Серая лошадь», арестами военспецов в Полевом штабе РККА; во время Мамонтовского рейда — ликвидацией «Национального центра», «Добровольческой армии Московского района».

В Сибири

С начала 1920 — полномочный представитель ВЧК (потом ОГПУ) по Сибири. Задачей Павлуновского было установить контроль ВЧК над местными сибирскими ЧК, до того действовавшими автономно. Прибыл в Омск в марте 1920 года. С собой в Сибирь Павлуновский привёз небольшую команду: управделами М. Т. Ошмарина, следователя Т. Т. Сманцера, начальника тюрьмы Э. Я. Зорка, коменданта Ф. М. Гуржинского, заведующего кладовой П. Г. Федосеева. Жена Павлуновского Мильда Дзелтынь стала секретарем полпредства и руководителем шифровального отделения. Летом 1921 полпредство ВЧК переехало из Омска в Новониколаевск. Организовал расстрел пленного барона Романа Унгерна, освободившего Монголию от китайских оккупантов. Был также членом Сибирского бюро ЦК РКП(б) и с 1922 уполномоченным Наркомата путей сообщения по Сибири, в 1922 возглавил т. н. Сибпятерку — чрезвычайную комиссию по вывозу хлеба из Сибири. Из характеристики на Павлуновского Сиббюро ЦК РКП(б): «В политической обстановке ориентируется легко и быстро. Марксистская подготовка достаточная. Выдержан и устойчив. В отношении парторганов дисциплинирован. Энергичен и настойчив. С точки зрения коммунистической этики безупречен».

По его резолюции были расстреляны бывший начальник Пермской железной дороги Николай Ипполитович Бобин и Мария Бочкарёва.

В Закавказье

В 1926—1928 полномочный представитель ОГПУ в Закавказье. Меркулов так вспоминал работу Павлуновского в этот период.

Председателем Зак. ГПУ был прислан некий Павлуновский, который всем нам, начальникам отделов, не понравился. Мы не любили к нему ходить на доклад, так как он плохо разбирался в сложных условиях Грузии и Закавказья, а оперативную работу знал слабо. Конечно, и Берия, по своему обыкновению, всячески старался дискредитировать Павлуновского в наших глазах. Отношения с Павлуновским Берия и всего аппарата обострились.

Бывший работник Закавказского ГПУ Г. Цатуров в 1953 году показывал: «Берия упорно добивался поста председателя Закавказского ГПУ. К Павлуновскому он относился недоброжелательно и вел против него различные интриги. По слухам я знал, что по инициативе Берия на Павлуновского было подано заявление в крайком ВКП(б), которое было подписано приближенными к Берия лицами… что Павлуновский не считается с местными кадрами, не знает местных условий работы».

В 1927 у Павлуновского произошёл серьёзный конфликт с Берией и его удалили из Закавказья. Но, работая там, Павлуновский успел сблизиться с Серго Орджоникидзе — и в последующие годы замещал его в НК РКИ и Наркомтяжпроме (первый зам по оборонной индустрии).

Работа в промышленности

В 1928—1930 работал в наркомате РКИ, был заместителем наркома. С 1930 на ответственной работе в Наркомтяжпроме. С 1930 член Президиума ВСНХ СССР. С 1932 года — заместитель наркома тяжелой промышленности СССР. В 1927—1934 член Центральной контрольной комиссии ВКП(б). С 1934 кандидат в члены ЦК ВКП(б).

Гибель

В 1937 арестован. 29 октября 1937 приговорен к смертной казни. Расстрелян на Коммунарке на следующей день. В 1955 реабилитирован и восстановлен в партии.

Награды

• Орден Красного Знамени
• Орден Трудового Красного Знамени
• Орден Красной Звезды

Литература

• Тепляков А. Г. «Непроницаемые недра»: ВЧК-ОГПУ в Сибири 1918—1929. — М., 2007.

Отрывок, характеризующий Павлуновский, Иван Петрович

– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.
– Всемилостивейший государь император! – строго провозгласил князь Василий и оглянул публику, как будто спрашивая, не имеет ли кто сказать что нибудь против этого. Но никто ничего не сказал. – «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего, – вдруг ударил он на слове своего, – яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы, поет в восторге: «Осанна, благословен грядый!» – Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.
Билибин рассматривал внимательно свои ногти, и многие, видимо, робели, как бы спрашивая, в чем же они виноваты? Анна Павловна шепотом повторяла уже вперед, как старушка молитву причастия: «Пусть дерзкий и наглый Голиаф…» – прошептала она.
Князь Василий продолжал:
– «Пусть дерзкий и наглый Голиаф от пределов Франции обносит на краях России смертоносные ужасы; кроткая вера, сия праща российского Давида, сразит внезапно главу кровожаждущей его гордыни. Се образ преподобного Сергия, древнего ревнителя о благе нашего отечества, приносится вашему императорскому величеству. Болезную, что слабеющие мои силы препятствуют мне насладиться любезнейшим вашим лицезрением. Теплые воссылаю к небесам молитвы, да всесильный возвеличит род правых и исполнит во благих желания вашего величества».
– Quelle force! Quel style! [Какая сила! Какой слог!] – послышались похвалы чтецу и сочинителю. Воодушевленные этой речью, гости Анны Павловны долго еще говорили о положении отечества и делали различные предположения об исходе сражения, которое на днях должно было быть дано.
– Vous verrez, [Вы увидите.] – сказала Анна Павловна, – что завтра, в день рождения государя, мы получим известие. У меня есть хорошее предчувствие.


Предчувствие Анны Павловны действительно оправдалось. На другой день, во время молебствия во дворце по случаю дня рождения государя, князь Волконский был вызван из церкви и получил конверт от князя Кутузова. Это было донесение Кутузова, писанное в день сражения из Татариновой. Кутузов писал, что русские не отступили ни на шаг, что французы потеряли гораздо более нашего, что он доносит второпях с поля сражения, не успев еще собрать последних сведений. Стало быть, это была победа. И тотчас же, не выходя из храма, была воздана творцу благодарность за его помощь и за победу.
Предчувствие Анны Павловны оправдалось, и в городе все утро царствовало радостно праздничное настроение духа. Все признавали победу совершенною, и некоторые уже говорили о пленении самого Наполеона, о низложении его и избрании новой главы для Франции.
Вдали от дела и среди условий придворной жизни весьма трудно, чтобы события отражались во всей их полноте и силе. Невольно события общие группируются около одного какого нибудь частного случая. Так теперь главная радость придворных заключалась столько же в том, что мы победили, сколько и в том, что известие об этой победе пришлось именно в день рождения государя. Это было как удавшийся сюрприз. В известии Кутузова сказано было тоже о потерях русских, и в числе их названы Тучков, Багратион, Кутайсов. Тоже и печальная сторона события невольно в здешнем, петербургском мире сгруппировалась около одного события – смерти Кутайсова. Его все знали, государь любил его, он был молод и интересен. В этот день все встречались с словами:
– Как удивительно случилось. В самый молебен. А какая потеря Кутайсов! Ах, как жаль!
– Что я вам говорил про Кутузова? – говорил теперь князь Василий с гордостью пророка. – Я говорил всегда, что он один способен победить Наполеона.
Но на другой день не получалось известия из армии, и общий голос стал тревожен. Придворные страдали за страдания неизвестности, в которой находился государь.
– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.