Паскуа, Шарль

Шарль Паскуа фр. Charles Pasqua
Министр внутренних дел и территориального планирования Франции
29 марта 1993 — 18 мая 1995
Глава правительства:	Эдуар Балладюр
Предшественник:	Поль Килес как министр внутренних дел, Андре Леньель как министр территориального планирования
Преемник:	Жан-Луи Дебре как министр внутренних дел, Бернар Понс как министр территориального планирования
Министр внутренних дел Франции
20 марта 1986 — 12 мая 1988
Глава правительства:	Жак Ширак
Предшественник:	Пьер Жокс
Преемник:	Пьер Жокс
Рождение:	18 апреля 1927(1927-04-18) Грас, департамент Приморские Альпы, Франция
Смерть:	29 июня 2015(2015-06-29) (88 лет) Сюрен, Франция
Партия:	Объединение французского народа (1947—1955), Союз демократов в поддержку республики (1968—1976), Объединение в поддержку республики (1976—1999), Объединение за Францию и европейскую независимость (1999—2004), Союз за народное движение (2004—2015)

Шарль Паскуа (фр. Charles Pasqua; 18 апреля 1927, Грас, департамент Приморские Альпы — 29 июня 2015, Сюрен) — правый французский политик и бизнесмен. Бывший министр внутренних дел в кабинете Жака Ширака при первом «сожительстве» (1986—1988) и в правительстве Эдуара Балладюра (1993—1995).

Ранние годы и бизнес-карьера

Был сыном полицейского и внуком пастуха из корсиканской деревни Казевеккье. Поступил в юридическую школу, но так никогда и не смог завершить свое образование. В возрасте 15-ти лет вступил в ряды Движения Сопротивления под кодовым именем „Prairie“.

Начал свою карьеру в 1952 г. в качестве сотрудника производителя французского алкоголя "Поль Рикар". До 1971 г. он оставался в этой компании, где он прошел много ступеней от инспектора по продажам до второго человека в концерне. В 1967 г. он вместе с коллегами начал свой собственный бизнес как импортер американского спирта с компанией Euralim (Europe Alimentation) в Левалуа-Пере.

Политическая карьера

В 1947 г. выступил одним из основателе отделения голлистсткого Объединения французского народа в департаменте Приморские Альпы. В 1959 г. вместе с Жаком Фоккаром помог президенту Шарлю де Голлю основать голлистскую милитаристскую организацию SAC. Активно занимался контроперациями и организацией голлистских контрдемонстраций во время Майских событий во Франции 1968 года.

В 1964 г. в качестве политического кандидата впервые баллотировался в состав торговой палаты Марселя по списку «свободных предпринимателей».

В качестве вице-президента SAC с 1968 по 1973 гг. избирался в Национальное собрание от голлистской партии Союз демократов в поддержку республики. С 1974 по 1976 гг. входил в состав руководства партии. Был сенатором в 1974—1986, 1988—1993 и 1995—1999 от правого Объединения в поддержку республики. В 2004 стал вновь сенатором от Союза за народное движение.

Являлся главным организатором предвыборной президентской кампании Жака Ширака в 1981 г. и считается наряду с Мари-Франс Гаро ментором Жака Ширака в политике. Однако на президентских выборах 1995 года он поддерживал Эдуара Балладюра.

В период с 1973 по 1976 и в 1988 и 2004 гг. избирался президентом генерального совета департемента О-де-Сен, его преемником в 2004 г. стал Николя Саркози.

В 1986—1988 и в 1993—1995 гг. занимал должность министра внутренних дел Франции. В 1993 г. по его инициативе был принят закон об иммиграции во Францию, который положил начало новой — более жёсткой иммиграционной политике страны: стало труднее получать французское гражданство, воспользоваться правом воссоединения семей, были упрощены условия депортации нелегальных иммигрантов. Придерживался принципа «нулевой иммиграции», который должен был предотвратить любую возможность неевропейской иммиграции во Францию.

В 1991 г. основал движение «Demain la France», вместе с Филиппом Сегеном выступал в ходе общенационального референдума против подписания Маастрихтского договора

В 1999 г. создал партию евроскептиков Объединение за Францию и вместе с Филиппом де Вилье участвовал в выборах в Европейский парламент, на которых их альянс занял второе место после социалистов. В Европарламенте стал лидером фракции «Союз за Европу наций».

На президентских выборах 2002 г. безуспешно пытался выставить свою кандидатуру (не смог собрать необходимых 500 подписей государственных или муниципальных представителей, которые дают право участвовать в президентских выборах). В мае 2002 г. выступил с требованием провести референдум по вопросу о восстановлении в стране смертной казни.

Обвинения в коррупции

С 2004 года оказался вовлечён в несколько коррупционных скандалов, в том числе так называемый «Анголагейт». В 2010 году суд приговорил Паскуа к одному году лишения свободы условно.

После оглашения обвинительного приговора на специальной пресс-конференции политик заявил, что президент Ширак и другие высшие руководители должны были бы предстать перед судом как соучастники по делу «Анголагейта», поскольку были проинформированы о поставках оружия в Анголу в 1990-е гг., когда в ней шла гражданская война, и поставки оружия были запрещены). По его словам, о нелегальных поставках знал и президент Ширак и тогдашний глава его администрации Доминик де Вильпен, ставший впоследствии премьер-министром. Говоря о Шираке, Паскуа заявил: «Я обвиняю его в том, что он не выполнил своего долга (главы государства)».

В 2004 г. имя Паскуа фигурировало в опубликованном в СМИ списке политиков, которые якобы незаконно получали деньги от правительства Саддама Хусейна при реализации программы «Нефть в обмен на продовольствие». Эти обвинения в 2005 г. повторил британский парламентарий Джордж Гэллоуэй в своем докладе в американском Сенате. В апреле 2006 г. эти обвинения двинула против него французская бригада по борьбе с экономическими преступлениями.

Кроме того, политик привлекался к суду по делу о незаконном финансировании своей предвыборной кампании в Европарламент в 1999 г. Его имя также всплывало в деле о коррупции при реализации общественных жилищных проектов в департаменте О-де-Сен.

Ссылки

• [www.senat.fr/senfic/pasqua_charles77053g.html Официальный сайт сенатора]

Отрывок, характеризующий Паскуа, Шарль

Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая: