Пахомов, Пётр Алексеевич

Пётр Алексеевич Пахомов
Дата рождения	30 сентября 1811(1811-09-30)
Дата смерти	1874(1874)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	артиллерия, пехота
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	1-я артиллерийская бригада, 1-я бригада 27-й пехотной дивизии
Сражения/войны	Венгерская кампания 1849 года, Крымская война, Польская кампания 1863—1864 годов
Награды и премии	Орден Святого Владимира 4-й ст. (1849), Орден Святого Георгия 4-й ст. (1854), Орден Святого Владимира 3-й ст. (1863), Орден Святого Станислава 1-й ст. (1866), Орден Святой Анны 1-й ст. (1869)

Пётр Алексеевич Пахомов (1811—1874) — русский генерал, участник Крымской войны.

Происходил из дворян Санкт-Петербургской губернии, родился 30 сентября 1811 года. Образование получил в 1-м кадетском корпусе, откуда 2 июня 1831 года был выпущен прапорщиком в 19-ю артиллерийскую бригаду, с 1834 года переименованную в 15-ю а с 1835 года — в 12-ю. В 1834 году произведён в подпоручики.

17 мая 1837 года Пахомов был назначен адъютантом к командовавшему парками действующей армии, в 1838 году получил чин поручика, а в 1840 году переведён адъютантом к начальнику 2-й артиллерийской дивизии. Через два года Пахомов получил назначение командующим дивизионной фейерверкерской школой 2-й артиллерийской дивизии с переводом в 6-ю артиллерийскую бригаду; в этой должности он пробыл до 1848 года, когда школа была закрыта.

Имея с 1848 года чин капитана, Пахомов был переведён в 5-ю артиллерийскую бригаду. Боевая деятельность Пахомова началась участием его в Венгерской кампании 1849 года, когда он с 20 мая находился в походе; за храбрость, оказанную им в перестрелке при переправе через Тису (13 и 14 июля), он был 21 июля произведён в подполковники и 31 августа награждён орденом св. Владимира 4-й степени с мечами и бантом, а за участие в деле при Дебречине получил кавалерский крест австрийского ордена Леопольда.

26 ноября 1854 года за беспорочную выслугу 25 лет в офицерских чинах Пахомов был награждён орденом св. Георгия 4-й степени (№ 9400 по кавалерскому списку Григоровича — Степанова).

В декабре 1849 года был назначен командиром лёгкой № 1 батареи 4-й артиллерийской бригады, а в марте 1853 года — батарейной № 3 батареи 5-й бригады.

Во время Крымской кампании Пахомов находился в сражении при Чёрной речке и за отличие был произведён 4 августа 1855 года в полковники.

В 1857 году Пахомов был назначен командиром 1-й артиллерийской бригады, а в 1863 году, кроме того, состоял временным военным начальником Новгородского уезда; во время Польского восстания, состоял в должности начальника Ошмянского уезда Виленской губернии и Поневежского уезда Ковенской губернии; 24 сентября того же 1863 года получил чин генерал-майора с назначением состоять по полевой пешей артиллерии и орден св. Владимира 3-й степени с мечами, а затем был назначен помощником начальника 27-й пехотной дивизии. В 1864 году Пахомов был избран почётным мировым судьёй мирового съезда Виленского округа.

В 1866 году он получил орден св. Станислава 1-й степени и в 1869 году — орден св. Анны 1-й степени. Будучи назначен в 1873 году командиром 1-й бригады 27-й пехотной дивизии, Пахомов в 1874 году был произведён в генерал-лейтенанты, но вскоре же, состоя по полевой пешей артиллерии и в запасных войсках, скончался (исключен из списков умерших в приказе 10 декабря 1874 года).

Источники

• Волков С. В. Генералитет Российской империи. Энциклопедический словарь генералов и адмиралов от Петра I до Николая II. — Т. II. Л—Я. — М., 2009.
• Некролог // «Русский инвалид», 1874 г., № 269.
• Русский биографический словарь: В 25 т. / под наблюдением А. А. Половцова. 1896—1918.
• Список генералам по старшинству. Исправлено по 1 августа. — СПб., 1872.
• Степанов В. С., Григорович П. И. В память столетнего юбилея императорского Военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия. (1769—1869). — СПб., 1869.

Отрывок, характеризующий Пахомов, Пётр Алексеевич

Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.