Пернети, Антуан-Жозеф
| Антуан-Жозеф Пернети | |
| фр. Antoine-Joseph Pernety | |
| Место рождения: | |
|---|---|
Антуа́н-Жозе́ф Пернети́ (фр. Antoine-Joseph Pernety), прозванный Дом Пернети́ (Dom Pernety; 23 февраля 1716 года, Роан — 16 октября 1796 года, Авиньон) — французский монах-бенедиктинец, отказавшийся от сана; эрудит, алхимик, иллюминат и писатель; основатель оккультного общества сначала в Берлине, затем в Авиньоне, — известного как «Авиньонское общество»[1].
Содержание
Биография
Вначале бенедиктинский монах[1]. В 1757 году, в библиотеке парижского аббатства Сен-Жермен-де-Пре открыл для себя герметизм.
В 1763—1764 гг. принял участие в экспедиции Бугенвиля на Мальвинские острова в качестве духовника и естествоиспытателя; впоследствии издал сочинение с описанием похода (1769)[1].
Затем увлёкся оккультизмом и отказался от рясы. Искал зашифрованную информацию в египетских и греческих мифах; среди героев и богов старался найти сокрытые тайные знания; устанавливал «связь с Небом» для получения новых знаний.
В Авиньоне вступил в масонскую ложу Sectateurs de la Vérité[2]. Бежал от инквизиции из Авиньона в Берлин, к Фридриху II, назначившему его хранителем королевской библиотеки. Занимался поисками философского камня. Проникся идеями шведа Сведенборга, и основал, вместе с польским графом Т. Грабянка (1740—1807), в Берлине масонско-теософическую секту. Его прозелитизм не понравился Фридриху; отлучённый от двора, Пернети вернулся в конце 1784 года в отечество, сопровождаемый польским графом. В Авиньоне он принял приглашение маркиза de Vaucroze обосноваться в одном из его поместий, а именно в Бедарриде, ставшим «храмом на горе Фавор» (Temple du Mont Thabor) для «авиньонских иллюминатов». В их братском общество насчитывалось более ста членов.[3]
Из-за революции и смерти Пернети в 1796 году общество распалось, но нашло продолжение в Санкт-Петербурге с 1805 по 1807 годы как «Общество Грабянки»[3].
Издания
После Пернети остались сочинения по богословию, философии, истории, алхимии, психологии, живописи и скульптуре[1].
- «Словарь мифов герметизма» (Dictionnaire mytho-hermétique, 1758);
- «Египетские и греческие мифы с объяснением иероглифов Троянской войны» (Les Fables égyptiennes et grecques dévoilées et réduites au même principe, avec une explication des hiéroglyphes et de la guerre de Troye, 1758);
- Дневник об экспедиции Бугенвиля на Мальвинские острова (Journal historique d’un voyage fait aux îles Malouines en 1763 et 1764 pour les reconnoître et y former un établissement et de deux voyages au détroit de Magellan avec une relation sur les Patagons, 2 т., 1769)
См. также
Напишите отзыв о статье "Пернети, Антуан-Жозеф"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Пернети, Антуан Жозеф // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Jean-Paul Clébert, Guide de la Provence mystérieuse, изд-во Tchou, Париж, 1965, с. 90-91.
- ↑ 1 2 Авиньйонское братство // [books.google.fr/books?id=vXdBAAAAcAAJ&printsec=frontcover Энциклопедический словарь, составленный русскими учеными и литераторами. Том I] / П. Л. Лавров. — СПб.: Тип. И. И. Глазунова и Комп., 1861. — С. 244.
Ссылки
- Пернети, Антуан Жозеф // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Пернети, Антуан-Жозеф
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.
