Петров, Юрий Владимирович (хоккеист, 1949)

Юрий Петров
Личная информация
Полное имя:	Юрий Владимирович Петров
Дата рождения:	30 мая 1949(1949-05-30)
Место рождения:	Красногорск, Московская область, РСФСР, СССР
Дата смерти:	30 мая 2016(2016-05-30) (67 лет)
Место смерти:	Красногорск, Московская область, Россия
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Хоккейная школа:	Зоркий (Красногорск)
Клуб(ы):	1968—1971 Зоркий (Красногорск) 1971—1973 Динамо (Москва) 1973—1984 Зоркий (Красногорск)
Сборная:	СССР
игр/статистика:	7 // 1
Звания:
Награды и медали Чемпионаты мира Золото 1971 Золото 1977

Юрий Владимирович Петров (30 мая 1949, Красногорск, Московская область, РСФСР, СССР — 30 мая 2016, там же) — советский хоккеист, заслуженный мастер спорта СССР (1991), чемпион мира 1971 года.

Биография

Ю. В. Петров начал играть в хоккей с мячом в родном Красногорске. Является лучшим бомбардиром за всю историю команды: на его счету 332 гола. Два сезона Юрий провел в столичном «Динамо», где дважды стал чемпионом СССР.

Привлекался в сборную команду Советского Союза по хоккею с мячом, в составе которой стал чемпионом мира.

После окончания игровой карьеры в 1985 году работал тренером в спортшколе Красногорска, в Федерации хоккея с мячом СССР (России). В 1992 году стал генеральным секретарем Федерации хоккея на траве России. Позже стал работать в «Фонде ветеранов спорта» и «Фонде содействия спорту». Родной брат двукратного Олимпийского чемпиона Владимира Петрова.

Умер в свой день рождения в 2016 году.

Достижения

• 1 Чемпион мира (1971, 1977)
• 1 Чемпион СССР (1972, 1973, 1979)
• 2 Вице-чемпион СССР (1983)
• 3 Бронзовый призёр чемпионата СССР (1980, 1982)

Включался в список 22 игроков сезона — 1970, 1971, 1976.

Ссылки

• [www.zorky.ru/person-petrov.php Ю. В. Петров] на сайте ХК «Зоркий»

Отрывок, характеризующий Петров, Юрий Владимирович (хоккеист, 1949)

– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?