Политический кризис в Абхазии (2014)

Политический кризис в Абхазии
Страна	Абхазия Абхазия
Дата	29 апреля — 24 августа 2014 года
Причина	большие полномочия Президента, подозрения в растрате бюджета, прекращение интеграции с Россией, отношение к «паспортизации» национальных меньшинств
Основная цель	Внесение поправок в Конституцию, отставка Кабинета министров
Итог	Отставка Президента Александра Анкваба и Кабинета Министров. Досрочные Президентские выборы и избрание Рауля Хаджимбы президентом.
Организаторы	Координационный совет оппозиционных политических партий и общественных организаций, Народное собрание Абхазии
Противники	Правительство Республики Абхазия Президент Республики Абхазия

С апреля по август 2014 года в Абхазии протекал внутриполитический кризис, вошедший в острую стадию с 27 мая по 1 июня. В ходе кризиса произошли массовые беспорядки и захват зданий органов государственной власти в Сухуме, митинги и выступления как противников действующей власти, так и её сторонников; смена главы государства и республиканской исполнительной власти. Благодаря сдержанности противоборствующих сил огонь на поражение не открывался и жертв не было. В результате напряжённых переговоров при участии российских посредников и во избежание кровопролития президент республики Александр Анкваб 1 июня 2014 года объявил о своей отставке. 24 августа был избран новый президент Рауль Хаджимба.

Ход событий

Выступления и требования оппозиции

29 апреля 2014 года Координационный совет оппозиционных политических партий и общественных организаций, объединяющий непримиримую оппозицию под общим предводительством Рауля Хаджимбы, минуя конституционные процедуры, потребовал от президента Александра Анкваба отправить в отставку правительство Абхазии и сформировать «правительство народного доверия». Координационный совет предложил оставить за собой право выдвигать кандидата в премьеры, заявил о необходимости внесения поправок в Конституцию РА, предусматривающих передачу части полномочий президента парламенту и правительству. От Анкваба также потребовали отправить в отставку генпрокурора Сафарбея Миканбу и глав администраций трёх районов: Очамчирского — Мурмана Джопуа, Ткуарчальского — Тимура Гогуа, Гальского — Беслана Аршбу. Причина заключалась в том, что под руководством и при попустительстве этих чиновников осуществлялась раздача абхазских паспортов, в выражениях оппозиции, «направо и налево» жителям грузинской национальности, компактно проживающим в этих трёх районах на сопредельной с Грузией территории.

26 мая 2014 г. Координационный совет оппозиции заявил, что в стране назрела реформа власти. Оппозиционеры призвали все политические силы принять участие в намеченном на 27 мая сходе, где планировалось обсудить наиболее актуальные проблемы, назревшие в Абхазии, в том числе вопросы паспортизации грузинского населения, соглашений с компанией «Роснефть» о нефтедобыче, безработицы.

Митинги в Сухуме и захват президентской резиденции

27 мая 2014 года в Сухуме оппозиция в лице сторонников Хаджимбы потребовала от президента Анкваба отставки правительства Абхазии. По данным абхазского агентства «Апсны», в митинге приняли участие около 10 тыс. человек, по данным правоохранительных органов — 500 человек (площадь перед резиденцией большей массы людей не вмещает). В ходе состоявшихся переговоров сторонам удалось добиться зыбкого компромисса, который оказался кратковременным. Президент согласился на досрочную отставку правительства республики, генерального прокурора и глав районов. Однако вечером 27 мая толпа сторонников оппозиции заняла здание администрации президента Абхазии, разбив в нём стекла и сломав двери. Несмотря на имевшуюся у президентской охраны возможность отразить натиск погромщиков с применением оружия, глава государства из гуманных соображений воспретил открывать огонь по бунтующим соотечественникам. Чтобы избежать кровопролития, президент Анкваб покинул здание и уехал в Гудауту.

Утром 28 мая Хаджимба сообщил, что оппозиционеры объявили высшей властью в Абхазии Координационный совет оппозиции. Сторонники действующей власти возразили, что подобный орган Конституцией РА не предусмотрен.

Миссия российских посредников

Вечером 28 мая на российскую военную базу в Гудауте прилетели из Москвы для посреднической миссии помощник президента РФ Владислав Сурков и заместитель секретаря Совета безопасности РФ Рашид Нургалиев; первый из них приступил к консультациям политического характера, а второй — к обсуждению вопросов правопорядка и освобождения занятых митингующими госучреждений. В ходе разговора наедине с Анквабом в Гудауте Сурков посетовал, что абхазскому лидеру следовало заблаговременно озаботиться об избрании более лояльного к нему, пропрезидентского состава парламента, а также интересовался у Анкваба, не вдохновляет ли его пример Крыма? В ответ Суркову было разъяснено, что абхазское общество к форсированному развитию процесса по схеме присоединения Крыма к РФ пока не готово, и что не только Анкваб, но и его противники-оппозиционеры устраивать в Абхазии подобный референдум не планируют, в государственных планах развития потеря Абхазией суверенитета не значится. Некоторое время обсуждалось, каким образом реагировала бы в аналогичном случае охрана ФСО, если бы резиденцию Путина в Ново-Огарёво начали бы осаждать толпы митингующих с требованием отставки главы государства, не посадили бы манифестантов сразу в автозаки? Вскоре переговоры Суркова и Анкваба иссякли, компромисс с оппозицией через посредника удалось достичь лишь по второстепенным вопросам, например, о стабильной работе банков. По главному вопросу — о власти и разблокировании госучреждений — прогресса не было. Непосредственно с президентом Путиным телесвязь во все дни кризиса, вплоть до отставки, у Анкваба не состоялась. По официальным данным, российский лидер был крайне занят ситуацией на Украине и подготовкой своего визита во Францию; по неофициальным, экспертным суждениям, памятуя об абхазском кризисе 2004—2005 гг., обернувшемся для Кремля конфузом, Путин не захотел снова вмешиваться во внутренние дела Абхазии .

Отставка президента Анкваба

29 мая 2014 года парламент Абхазии, собравшийся в неполном составе (21 депутат из 35), узнал о безрезультатных переговорах в Гудауте, предложил Анквабу уйти в отставку и объявил вотум недоверия премьер-министру Л. Лакербая. Анкваб оценил развернувшиеся события как «попытку силового захвата власти вооружённым путём», однако после очередного тура консультаций с Сурковым согласился на новые переговоры с оппозицией.

Премьер-министр Лакербая объявил о готовности при необходимости уйти в отставку, пояснив, что ни одна должность не стоит кровопролития. Однако президент Анкваб отказался увольнять премьера.

30 мая было сообщено, что Анкваб пребывает на российской военной базе в Гудауте, перенёс уже второй за месяц гипертонический криз и находится под наблюдением военных врачей.

31 мая парламент Абхазии при действующем главе государства в очевидном противоречии с Конституцией РА возложил исполнение обязанностей президента Абхазии на председателя парламента Валерия Бганбу и назначил на 24 августа 2014 года досрочные выборы президента. 1 июня состоялась встреча Бганбы с Анквабом, после чего ситуация разрядилась.

1 июня 2014 года около 17 часов вечера президент Анкваб, завершив консультации с абхазскими политиками и российскими посредниками, в телеобращении к народу объявил о своей отставке — в целях предотвращения кровопролития и братоубийственного конфликта. Вместе с тем Анкваб отметил, что действия парламента не соответствовали Конституции и законам Абхазии.

МИД России в связи с попыткой государственного переворота в Абхазии и смещением президента не сделал, вопреки своей обычной практике, заявления с осуждением неконституционных действий и необходимости соблюдать законность и правопорядок в государстве-сателлите. Усилия российских посредников Суркова и Нургалиева охарактеризованы в прессе как «робкие и малоэффективные».

По высказанной в прессе оценке полковника ФСБ РФ в отставке Сергея Бесфамильного, бывшего сотрудника Управления по защите конституционного строя, — экс-президент Анкваб, «запретивший своей охране стрелять в манифестантов, когда те захватывали его резиденцию, останется в истории Абхазии как гуманист», в то время как его ниспровергатель, новый президент Хаджимба заработал себе в ходе майских событий репутацию политического хулигана.

Первые шаги новой власти и смена кадров

2 июня 2014 года исполняющий обязанности президента Валерий Бганба отправил в отставку Генерального прокурора Республики Абхазия Сафарбея Миканбу, а 3 июня — двух вице-премьеров Индиру Варданию, Беслана Эшбу, а также главу Очамчирского района Мурмана Джопуа, главы двух других районов — Гальского и Ткуарчальского были по требованию оппозиции уволены чуть ранее. Своё обещание обеспечить экс-президенту Анквабу неприкосновенность и государственную охрану новые власти не сдержали. В условиях, когда две диверсионные группы готовили покушение на Анкваба, уже седьмое по счёту, экс-президент вынужден был отбыть в Москву.

4 июня 2014 года в отставку подали секретарь Совета безопасности Абхазии Нугзар Ашуба и глава администрации президента Беслан Кубрава. 6 июня 2014 года на заседании парламента Абхазии новым генеральным прокурором назначен бывший военный прокурор Республики Абхазия Зураб Агумава. 12 июня 2014 года были назначены новые секретарь Совета безопасности и руководитель администрации президента Республики Абхазия Автандил Гаркция и Астамур Тания.

Лишение избирательных прав жителей грузинской национальности

13 июня на встрече с Координационным советом оппозиции обсуждался вопрос голосования тех граждан грузинской национальности, компактно проживающих в Ткуарчальском и Гальском районах Абхазии, у которых отсутствуют или изъяты паспорта, а также необходимые поправки в законодательство. Один из лидеров оппозиции Хаджимба предложил подать в отставку председателю ЦИК Абхазии Баталу Табагуа. Тот возразил, что данный вопрос может решить только парламент. 13 июня Беслан Бутба, родственник одного из обвиняемых в организации покушения на президента Абхазии, был назначен и. о. вице-премьера РА. Хаджимба заявил, что, по его мнению, паспортные комиссии Гальского, Ткуарчальского и Очамчирского района действовали незаконно, и паспорта граждан, с его точки зрения, там считаются недействительными. Вскоре эту позицию поддержал Центризбирком. 16 июня 2014 года ЦИК Абхазии выразил доверие своему главе Табагуа. 18 июня 2014 года Координационный совет оппозиции выдвинул кандидатами в президенты и вице-президенты Хаджимбу и Виталия Габнию.

Выборы нового президента

Движение «Амцахара» выдвинуло в президенты главу Службы государственной безопасности Абхазии Аслана Бжанию, который, согласно социологическим опросам, являлся фаворитом выборов наряду с Хаджимбой (разрыв составлял от 3 %). О намерении баллотироваться заявили также бывший министр внутренних дел Леонид Дзяпшба и и. о. министра обороны Мераб Кишмария, однако их шансы эксперты оценивали как чисто символические. Кандидатом в президенты был выдвинут и бывший вице-премьер Беслан Эшба, которому было отказано в регистрации из-за проблем со знанием абхазского языка. 1 июля ЦИК Абхазии исключил из базы данных 22 тысячи избирателей, жителей грузинской национальности Ткуарчальского и Гальского районов которые, по мнению оппозиции, получили абхазские паспорта незаконно. Это обеспечило Хаджимбе, не имевшему сторонников среди недружелюбно настроенных к нему грузин, значительное преимущество перед главным конкурентом Бжанией, занимавшему толерантную позицию по отношению ко всем национальным меньшинствам — грузинам, армянам и русским. Лица, имеющие одновременно абхазское и российское гражданство, к выборам допускались без ограничений.

11 июля 2014 года состоялось первое заседание комиссии по конституционной реформе в республике Абхазия. Расходы на выборы президента Абхазии составили более 14 миллионов рублей. При подготовке к выборам выявились проблемы с голосованием в трёх избирательных округах Гальского района и одном избирательном округе в Ткуарчальском районе. 14 июля председатель ЦИК Табагуа объявил, что по результатам тестирования на предмет свободного владения государственным языком зарегистрированы четыре кандидата — Аслан Бжания, Леонид Дзяпшба, Мераб Кишмария и Рауль Хаджимба.

24 августа 2014 года победу на выборах президента Абхазии одержал Рауль Хаджимба, опередивший Аслана Бжанию на 14 тысяч голосов. Активный участник Отечественной войны народа Абхазии Виталий Габния избран вице-президентом. Инаугурация президента состоялась 25 сентября. После инаугурации нового президента Хаджимбы сторонники экс-президента Анкваба, в том числе занявший второе место на выборах Бжания, были уволены со всех государственных постов.

Позиция Анкваба и его сторонников

Секретарь Совбеза Абхазии Нугзар Ашуба заявил, что расценивает происходящее в республике как попытку государственного переворота: «В ходе переговоров с лидерами оппозиции, требовавшей отставки правительства, генпрокурора и глав восточных районов Абхазии, практически было достигнута договорённость, и в это время сторонники оппозиции предприняли попытку штурма администрации президента и вся конструкция, которая была создана на переговорах, была разрушена».

Глава МВД Отар Хеция также расценил события как «попытку государственного переворота».

Президент Анкваб назвал произошедшее в Сухуме попыткой силового захвата власти вооружённым путём. Одним из идеологов государственного переворота Анкваб после отставки назвал бывшего секретаря Совета безопасности Станислава Лакобу, который на площадь сам не выходил, но действовал кулуарно, «за сценой» госпереворота, занимая крайне радикальную, негосударственную позицию по вопросу паспортизации грузинского населения, на этой почве ещё весной 2013 года поссорился с Анквабом, а затем обвинил президента в узурпации власти По ходу кризиса Анкваб обсуждал с Советом безопасности республики разные варианты действий, целью которых было предотвращение развития событий «по тому сценарию, который был бы непоправим» для страны. Анкваб отметил, что ещё есть шанс вернуть ситуацию в правовое русло. Президент Абхазии особо отметил, что силовики «преданы государству и они принимают все меры для того, чтобы ситуация стабилизировалась».

31 мая Анкваб заявил, что решение парламента, назначившего спикера Бганбу исполняющим обязанности президента, грубо нарушает Конституцию РА: «Я объявлю о принятом решении после консультаций с представителями общественности, с теми, кто обеспокоен сложившейся ситуацией и будущим Абхазии», — сказал он. 5 июня секретарь Совета безопасности Республики Абхазия Нугзар Ашуба и глава администрации президента Республики Абхазия Беслан Кубрава дали такую оценку событиям:

27 мая в Абхазии произошли события, последствия которых долго будут сказываться на нашей государственности. В том, что действия оппозиции и пошедшей у неё на поводу законодательной ветви власти антиконституционны, ни у кого не вызывает сомнений. К сожалению, были использованы технологии, не присущие менталитету абхазов, чуждые национальным нормам морали. Понимая всю пагубность происходящего, мы, тем не менее, прилагали все усилия, чтобы удержать страну от сползания к катастрофе, отвести народ от черты, за которой нет будущего. Понимание надвигающейся беды объединяло нас с президентом Александром Анквабом, вместе с которым шёл активный поиск выхода из кризиса. В результате этого он был найден. Но все, что происходит после отставки президента, вызывает не меньшее беспокойство. Те, кто совершил государственный переворот, занимаются ни чем иным, как делёжкой постов, сопровождаемой преследованием так называемых «чужих», классической «охотой на ведьм». Оппозиционные силы продолжают навязывать свои решения временным властям, задача которых состоит в сохранении спокойствия в стране, подготовке и проведении досрочных выборов главы государства. В ситуации продолжающегося давления на высших должностных лиц, временно исполняющих свои обязанности, которое может породить новый всплеск противостояния, мы не считаем для себя возможным продолжать работу дальше. В связи с этим заявляем о своей отставке с постов руководителя администрации Президента и Секретаря Совета безопасности Республики Абхазия.

Оппозиция о политическом кризисе

Исполняющий обязанности президента Абхазии Валерий Бганба отказался участвовать в президентских выборах 24 августа.. Его примеру последовал бывший премьер-министр Абхазии Сергей Шамба. Хаджимба в ответ на открытое письмо сторонников Анкваба возразил, что «никакого захвата власти, как пишут подписанты Открытого письма, опубликованного на сайте «Апсныпресс», не было. Власть в лице бывшего президента, испугавшись выйти к собственному народу, попросту покинула резиденцию, и переместилась на военную базу Российской Федерации. До последней минуты 27 мая на переговорах с властью оппозиция пыталась достичь приемлемого для обеих сторон решения. Однако власть не вняла этим доводам. Президент, по мнению оппозиционеров, должен был пойти на определённую уступку, однако этого он не осознал. И не был готов к переменам. «Уверен, что попытка переложить вину за сложившуюся ситуацию на российскую сторону, ничем не оправдана, сказал Хаджимба. Такой подход неверен, и спекуляции, о якобы предлагаемых формах ассоциативных отношений поддержки в абхазском обществе не имеет. И речь об этом вообще не имела места».

Лидер митингующих коснулся также финансовых нарушений деятельности руководства страны, во главе с Анквабом, и теми представителями власти, которые сами были когда-то в оппозиции. Материалы, свидетельствующие о нарушениях в части финансовых дисциплин имеются, и они будут переданы прокуратуре, заявил Хаджимба. «За три последних дня (25—27 мая 2014) выявлено порядка 800 млн. рубл. внутреннего долга государства перед своими организациями. Эти суммы нигде не были обозначены, ни в бюджете страны, ни в комплексном плане. Т.е., все работы выполнялись этими строительными организациями в долг».

Хаджимба отметил, что страной будут управлять те, кто по Конституции имеет на это полномочия. Что касается всех этих инсинуаций и попыток представить тех или иных представителей оппозиции, якобы готовящих некий документ и готовых поставить вопрос о вхождении в состав Российской Федерации, то такого быть просто не может. И пора прекращать на этом спекулировать, считает экс-премьер.

По словам Хаджимбы, у него также имеются материалы, свидетельствующие о немалых задолженностях кредитных организаций перед Банком Абхазии, о долгах Фонду приватизации, списках людей, имеющих отношение к получению кредитов. Депутат подчеркнул, что «виноваты не люди, получавшие кредиты, а те, кто раздавал их, тем самым привязывая людей и создавая определённые возможности для последующей манипуляции ими». Хаджимба напомнил о том, что он и его коллеги не раз указывали на финансовые нарушения при использовании российской помощи. «Российская сторона пытается жёстко контролировать все так называемые поступления и перемещение денег по подрядным организациям. Однако все материалы предыдущих лет, комплексные проверки, проводимые соответствующей структурой России и представителями парламента, свидетельствовали об имеющихся нарушениях. Мы часто об этом говорили, но нас никто не слышал», — заключил Хаджимба. .

Реакция на события

2 июня 2014 года, на следующий день после отставки Анкваба, министр иностранных дел России Сергей Лавров, воздержавшись от оценок конституционности происшедших в республике событий, заявил о том, что Россия рассматривает происходящее как внутреннее дело абхазского народа.

Как конкретизировал затем официальный представитель МИД РФ Александр Лукашевич: «Москва надеется, что власти Абхазии обеспечат стабильность в ходе подготовки к выборам, а сами они пройдут на свободной основе. Внеочередные президентские выборы назначены на 24 августа. Выражаем надежду, что в предвыборный период обстановка в Абхазии будет стабильная, власти обеспечат свободное волеизъявление граждан и гарантирует соблюдение их демократических свобод».

Страны НАТО и ЕС не признают нынешние власти Абхазии и считают её частью республики Грузия.

Посол Российской Федерации в Республике Абхазия Сергей Григорьев заявил, что главной задачей было избежать кровопролития. Россия будет следить за выборами в Абхазии. Посол отверг существование каких-либо интеграционных соглашений между РФ и Абхазией. Однако уже 24 ноября 2014 года Путин и Хаджимба подписали в Сочи Договор о союзничестве и стратегическом партнёрстве сроком на 10 лет, согласно которому Россия и Абхазия создают общее оборонное пространство и совместную группировку войск, с перспективой полной военно-политической интеграции двух государств.

Ссылки

• [vpk-news.ru/articles/25668 Александр Анкваб: «Управлять Абхазией нельзя методами популизма и дилетантских экспромтов». Военно-промышленный курьер, 17 июня 2015, № 22 (588)]
• [gzt.ru/news/60943/ Беспорядки в Абхазии]
• [eanews.ru/news/policy/v_abhazii_sovershena_popyitka_gosperevorota/ В Абхазии совершена попытка госпереворота]
• [www.forbes.ru/news/258575-prezident-abkhazii-nazval-sobytiya-v-sukhumi-popytkoi-zakhvata-vlasti Президент Абхазии назвал события в Сухуми попыткой захвата власти]
• [top.rbc.ru/politics/28/05/2014/926908.shtml П.Бологов. А. Федотова. Майдан в Сухуме: почему начались волнения в Абхазии]
• [slon.ru/world/pochemu_v_abkhazii_tozhe_maydan-1105111.xhtml Г.Зедгенидзе. Почему в Абхазии тоже «майдан»]

Отрывок, характеризующий Политический кризис в Абхазии (2014)

Он с сожалением взглянул на Балашева, и только что Балашев хотел заметить что то, как он опять поспешно перебил его.
– Чего он мог желать и искать такого, чего бы он не нашел в моей дружбе?.. – сказал Наполеон, с недоумением пожимая плечами. – Нет, он нашел лучшим окружить себя моими врагами, и кем же? – продолжал он. – Он призвал к себе Штейнов, Армфельдов, Винцингероде, Бенигсенов, Штейн – прогнанный из своего отечества изменник, Армфельд – развратник и интриган, Винцингероде – беглый подданный Франции, Бенигсен несколько более военный, чем другие, но все таки неспособный, который ничего не умел сделать в 1807 году и который бы должен возбуждать в императоре Александре ужасные воспоминания… Положим, ежели бы они были способны, можно бы их употреблять, – продолжал Наполеон, едва успевая словом поспевать за беспрестанно возникающими соображениями, показывающими ему его правоту или силу (что в его понятии было одно и то же), – но и того нет: они не годятся ни для войны, ни для мира. Барклай, говорят, дельнее их всех; но я этого не скажу, судя по его первым движениям. А они что делают? Что делают все эти придворные! Пфуль предлагает, Армфельд спорит, Бенигсен рассматривает, а Барклай, призванный действовать, не знает, на что решиться, и время проходит. Один Багратион – военный человек. Он глуп, но у него есть опытность, глазомер и решительность… И что за роль играет ваш молодой государь в этой безобразной толпе. Они его компрометируют и на него сваливают ответственность всего совершающегося. Un souverain ne doit etre a l'armee que quand il est general, [Государь должен находиться при армии только тогда, когда он полководец,] – сказал он, очевидно, посылая эти слова прямо как вызов в лицо государя. Наполеон знал, как желал император Александр быть полководцем.
– Уже неделя, как началась кампания, и вы не сумели защитить Вильну. Вы разрезаны надвое и прогнаны из польских провинций. Ваша армия ропщет…
– Напротив, ваше величество, – сказал Балашев, едва успевавший запоминать то, что говорилось ему, и с трудом следивший за этим фейерверком слов, – войска горят желанием…
– Я все знаю, – перебил его Наполеон, – я все знаю, и знаю число ваших батальонов так же верно, как и моих. У вас нет двухсот тысяч войска, а у меня втрое столько. Даю вам честное слово, – сказал Наполеон, забывая, что это его честное слово никак не могло иметь значения, – даю вам ma parole d'honneur que j'ai cinq cent trente mille hommes de ce cote de la Vistule. [честное слово, что у меня пятьсот тридцать тысяч человек по сю сторону Вислы.] Турки вам не помощь: они никуда не годятся и доказали это, замирившись с вами. Шведы – их предопределение быть управляемыми сумасшедшими королями. Их король был безумный; они переменили его и взяли другого – Бернадота, который тотчас сошел с ума, потому что сумасшедший только, будучи шведом, может заключать союзы с Россией. – Наполеон злобно усмехнулся и опять поднес к носу табакерку.
На каждую из фраз Наполеона Балашев хотел и имел что возразить; беспрестанно он делал движение человека, желавшего сказать что то, но Наполеон перебивал его. Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. Балашеву становилось тяжело: он, как посол, боялся уронить достоинство свое и чувствовал необходимость возражать; но, как человек, он сжимался нравственно перед забытьем беспричинного гнева, в котором, очевидно, находился Наполеон. Он знал, что все слова, сказанные теперь Наполеоном, не имеют значения, что он сам, когда опомнится, устыдится их. Балашев стоял, опустив глаза, глядя на движущиеся толстые ноги Наполеона, и старался избегать его взгляда.
– Да что мне эти ваши союзники? – говорил Наполеон. – У меня союзники – это поляки: их восемьдесят тысяч, они дерутся, как львы. И их будет двести тысяч.
И, вероятно, еще более возмутившись тем, что, сказав это, он сказал очевидную неправду и что Балашев в той же покорной своей судьбе позе молча стоял перед ним, он круто повернулся назад, подошел к самому лицу Балашева и, делая энергические и быстрые жесты своими белыми руками, закричал почти:
– Знайте, что ежели вы поколеблете Пруссию против меня, знайте, что я сотру ее с карты Европы, – сказал он с бледным, искаженным злобой лицом, энергическим жестом одной маленькой руки ударяя по другой. – Да, я заброшу вас за Двину, за Днепр и восстановлю против вас ту преграду, которую Европа была преступна и слепа, что позволила разрушить. Да, вот что с вами будет, вот что вы выиграли, удалившись от меня, – сказал он и молча прошел несколько раз по комнате, вздрагивая своими толстыми плечами. Он положил в жилетный карман табакерку, опять вынул ее, несколько раз приставлял ее к носу и остановился против Балашева. Он помолчал, поглядел насмешливо прямо в глаза Балашеву и сказал тихим голосом: – Et cependant quel beau regne aurait pu avoir votre maitre! [A между тем какое прекрасное царствование мог бы иметь ваш государь!]
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».
В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.


После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!
Балашев наклонил голову, видом своим показывая, что он желал бы откланяться и слушает только потому, что он не может не слушать того, что ему говорят. Наполеон не замечал этого выражения; он обращался к Балашеву не как к послу своего врага, а как к человеку, который теперь вполне предан ему и должен радоваться унижению своего бывшего господина.
– И зачем император Александр принял начальство над войсками? К чему это? Война мое ремесло, а его дело царствовать, а не командовать войсками. Зачем он взял на себя такую ответственность?
Наполеон опять взял табакерку, молча прошелся несколько раз по комнате и вдруг неожиданно подошел к Балашеву и с легкой улыбкой так уверенно, быстро, просто, как будто он делал какое нибудь не только важное, но и приятное для Балашева дело, поднял руку к лицу сорокалетнего русского генерала и, взяв его за ухо, слегка дернул, улыбнувшись одними губами.
– Avoir l'oreille tiree par l'Empereur [Быть выдранным за ухо императором] считалось величайшей честью и милостью при французском дворе.
– Eh bien, vous ne dites rien, admirateur et courtisan de l'Empereur Alexandre? [Ну у, что ж вы ничего не говорите, обожатель и придворный императора Александра?] – сказал он, как будто смешно было быть в его присутствии чьим нибудь courtisan и admirateur [придворным и обожателем], кроме его, Наполеона.
– Готовы ли лошади для генерала? – прибавил он, слегка наклоняя голову в ответ на поклон Балашева.
– Дайте ему моих, ему далеко ехать…
Письмо, привезенное Балашевым, было последнее письмо Наполеона к Александру. Все подробности разговора были переданы русскому императору, и война началась.


После своего свидания в Москве с Пьером князь Андреи уехал в Петербург по делам, как он сказал своим родным, но, в сущности, для того, чтобы встретить там князя Анатоля Курагина, которого он считал необходимым встретить. Курагина, о котором он осведомился, приехав в Петербург, уже там не было. Пьер дал знать своему шурину, что князь Андрей едет за ним. Анатоль Курагин тотчас получил назначение от военного министра и уехал в Молдавскую армию. В это же время в Петербурге князь Андрей встретил Кутузова, своего прежнего, всегда расположенного к нему, генерала, и Кутузов предложил ему ехать с ним вместе в Молдавскую армию, куда старый генерал назначался главнокомандующим. Князь Андрей, получив назначение состоять при штабе главной квартиры, уехал в Турцию.
Князь Андрей считал неудобным писать к Курагину и вызывать его. Не подав нового повода к дуэли, князь Андрей считал вызов с своей стороны компрометирующим графиню Ростову, и потому он искал личной встречи с Курагиным, в которой он намерен был найти новый повод к дуэли. Но в Турецкой армии ему также не удалось встретить Курагина, который вскоре после приезда князя Андрея в Турецкую армию вернулся в Россию. В новой стране и в новых условиях жизни князю Андрею стало жить легче. После измены своей невесты, которая тем сильнее поразила его, чем старательнее он скрывал ото всех произведенное на него действие, для него были тяжелы те условия жизни, в которых он был счастлив, и еще тяжелее были свобода и независимость, которыми он так дорожил прежде. Он не только не думал тех прежних мыслей, которые в первый раз пришли ему, глядя на небо на Аустерлицком поле, которые он любил развивать с Пьером и которые наполняли его уединение в Богучарове, а потом в Швейцарии и Риме; но он даже боялся вспоминать об этих мыслях, раскрывавших бесконечные и светлые горизонты. Его интересовали теперь только самые ближайшие, не связанные с прежними, практические интересы, за которые он ухватывался с тем большей жадностью, чем закрытое были от него прежние. Как будто тот бесконечный удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного.
Из представлявшихся ему деятельностей военная служба была самая простая и знакомая ему. Состоя в должности дежурного генерала при штабе Кутузова, он упорно и усердно занимался делами, удивляя Кутузова своей охотой к работе и аккуратностью. Не найдя Курагина в Турции, князь Андрей не считал необходимым скакать за ним опять в Россию; но при всем том он знал, что, сколько бы ни прошло времени, он не мог, встретив Курагина, несмотря на все презрение, которое он имел к нему, несмотря на все доказательства, которые он делал себе, что ему не стоит унижаться до столкновения с ним, он знал, что, встретив его, он не мог не вызвать его, как не мог голодный человек не броситься на пищу. И это сознание того, что оскорбление еще не вымещено, что злоба не излита, а лежит на сердце, отравляло то искусственное спокойствие, которое в виде озабоченно хлопотливой и несколько честолюбивой и тщеславной деятельности устроил себе князь Андрей в Турции.
В 12 м году, когда до Букарешта (где два месяца жил Кутузов, проводя дни и ночи у своей валашки) дошла весть о войне с Наполеоном, князь Андрей попросил у Кутузова перевода в Западную армию. Кутузов, которому уже надоел Болконский своей деятельностью, служившей ему упреком в праздности, Кутузов весьма охотно отпустил его и дал ему поручение к Барклаю де Толли.
Прежде чем ехать в армию, находившуюся в мае в Дрисском лагере, князь Андрей заехал в Лысые Горы, которые были на самой его дороге, находясь в трех верстах от Смоленского большака. Последние три года и жизни князя Андрея было так много переворотов, так много он передумал, перечувствовал, перевидел (он объехал и запад и восток), что его странно и неожиданно поразило при въезде в Лысые Горы все точно то же, до малейших подробностей, – точно то же течение жизни. Он, как в заколдованный, заснувший замок, въехал в аллею и в каменные ворота лысогорского дома. Та же степенность, та же чистота, та же тишина были в этом доме, те же мебели, те же стены, те же звуки, тот же запах и те же робкие лица, только несколько постаревшие. Княжна Марья была все та же робкая, некрасивая, стареющаяся девушка, в страхе и вечных нравственных страданиях, без пользы и радости проживающая лучшие годы своей жизни. Bourienne была та же радостно пользующаяся каждой минутой своей жизни и исполненная самых для себя радостных надежд, довольная собой, кокетливая девушка. Она только стала увереннее, как показалось князю Андрею. Привезенный им из Швейцарии воспитатель Десаль был одет в сюртук русского покроя, коверкая язык, говорил по русски со слугами, но был все тот же ограниченно умный, образованный, добродетельный и педантический воспитатель. Старый князь переменился физически только тем, что с боку рта у него стал заметен недостаток одного зуба; нравственно он был все такой же, как и прежде, только с еще большим озлоблением и недоверием к действительности того, что происходило в мире. Один только Николушка вырос, переменился, разрумянился, оброс курчавыми темными волосами и, сам не зная того, смеясь и веселясь, поднимал верхнюю губку хорошенького ротика точно так же, как ее поднимала покойница маленькая княгиня. Он один не слушался закона неизменности в этом заколдованном, спящем замке. Но хотя по внешности все оставалось по старому, внутренние отношения всех этих лиц изменились, с тех пор как князь Андрей не видал их. Члены семейства были разделены на два лагеря, чуждые и враждебные между собой, которые сходились теперь только при нем, – для него изменяя свой обычный образ жизни. К одному принадлежали старый князь, m lle Bourienne и архитектор, к другому – княжна Марья, Десаль, Николушка и все няньки и мамки.
Во время его пребывания в Лысых Горах все домашние обедали вместе, но всем было неловко, и князь Андрей чувствовал, что он гость, для которого делают исключение, что он стесняет всех своим присутствием. Во время обеда первого дня князь Андрей, невольно чувствуя это, был молчалив, и старый князь, заметив неестественность его состояния, тоже угрюмо замолчал и сейчас после обеда ушел к себе. Когда ввечеру князь Андрей пришел к нему и, стараясь расшевелить его, стал рассказывать ему о кампании молодого графа Каменского, старый князь неожиданно начал с ним разговор о княжне Марье, осуждая ее за ее суеверие, за ее нелюбовь к m lle Bourienne, которая, по его словам, была одна истинно предана ему.
Старый князь говорил, что ежели он болен, то только от княжны Марьи; что она нарочно мучает и раздражает его; что она баловством и глупыми речами портит маленького князя Николая. Старый князь знал очень хорошо, что он мучает свою дочь, что жизнь ее очень тяжела, но знал тоже, что он не может не мучить ее и что она заслуживает этого. «Почему же князь Андрей, который видит это, мне ничего не говорит про сестру? – думал старый князь. – Что же он думает, что я злодей или старый дурак, без причины отдалился от дочери и приблизил к себе француженку? Он не понимает, и потому надо объяснить ему, надо, чтоб он выслушал», – думал старый князь. И он стал объяснять причины, по которым он не мог переносить бестолкового характера дочери.
– Ежели вы спрашиваете меня, – сказал князь Андрей, не глядя на отца (он в первый раз в жизни осуждал своего отца), – я не хотел говорить; но ежели вы меня спрашиваете, то я скажу вам откровенно свое мнение насчет всего этого. Ежели есть недоразумения и разлад между вами и Машей, то я никак не могу винить ее – я знаю, как она вас любит и уважает. Ежели уж вы спрашиваете меня, – продолжал князь Андрей, раздражаясь, потому что он всегда был готов на раздражение в последнее время, – то я одно могу сказать: ежели есть недоразумения, то причиной их ничтожная женщина, которая бы не должна была быть подругой сестры.
Старик сначала остановившимися глазами смотрел на сына и ненатурально открыл улыбкой новый недостаток зуба, к которому князь Андрей не мог привыкнуть.
– Какая же подруга, голубчик? А? Уж переговорил! А?
– Батюшка, я не хотел быть судьей, – сказал князь Андрей желчным и жестким тоном, – но вы вызвали меня, и я сказал и всегда скажу, что княжна Марья ни виновата, а виноваты… виновата эта француженка…
– А присудил!.. присудил!.. – сказал старик тихим голосом и, как показалось князю Андрею, с смущением, но потом вдруг он вскочил и закричал: – Вон, вон! Чтоб духу твоего тут не было!..

Князь Андрей хотел тотчас же уехать, но княжна Марья упросила остаться еще день. В этот день князь Андрей не виделся с отцом, который не выходил и никого не пускал к себе, кроме m lle Bourienne и Тихона, и спрашивал несколько раз о том, уехал ли его сын. На другой день, перед отъездом, князь Андрей пошел на половину сына. Здоровый, по матери кудрявый мальчик сел ему на колени. Князь Андрей начал сказывать ему сказку о Синей Бороде, но, не досказав, задумался. Он думал не об этом хорошеньком мальчике сыне в то время, как он его держал на коленях, а думал о себе. Он с ужасом искал и не находил в себе ни раскаяния в том, что он раздражил отца, ни сожаления о том, что он (в ссоре в первый раз в жизни) уезжает от него. Главнее всего ему было то, что он искал и не находил той прежней нежности к сыну, которую он надеялся возбудить в себе, приласкав мальчика и посадив его к себе на колени.
– Ну, рассказывай же, – говорил сын. Князь Андрей, не отвечая ему, снял его с колон и пошел из комнаты.
Как только князь Андрей оставил свои ежедневные занятия, в особенности как только он вступил в прежние условия жизни, в которых он был еще тогда, когда он был счастлив, тоска жизни охватила его с прежней силой, и он спешил поскорее уйти от этих воспоминаний и найти поскорее какое нибудь дело.
– Ты решительно едешь, Andre? – сказала ему сестра.
– Слава богу, что могу ехать, – сказал князь Андрей, – очень жалею, что ты не можешь.
– Зачем ты это говоришь! – сказала княжна Марья. – Зачем ты это говоришь теперь, когда ты едешь на эту страшную войну и он так стар! M lle Bourienne говорила, что он спрашивал про тебя… – Как только она начала говорить об этом, губы ее задрожали и слезы закапали. Князь Андрей отвернулся от нее и стал ходить по комнате.
– Ах, боже мой! Боже мой! – сказал он. – И как подумаешь, что и кто – какое ничтожество может быть причиной несчастья людей! – сказал он со злобою, испугавшею княжну Марью.
Она поняла, что, говоря про людей, которых он называл ничтожеством, он разумел не только m lle Bourienne, делавшую его несчастие, но и того человека, который погубил его счастие.
– Andre, об одном я прошу, я умоляю тебя, – сказала она, дотрогиваясь до его локтя и сияющими сквозь слезы глазами глядя на него. – Я понимаю тебя (княжна Марья опустила глаза). Не думай, что горе сделали люди. Люди – орудие его. – Она взглянула немного повыше головы князя Андрея тем уверенным, привычным взглядом, с которым смотрят на знакомое место портрета. – Горе послано им, а не людьми. Люди – его орудия, они не виноваты. Ежели тебе кажется, что кто нибудь виноват перед тобой, забудь это и прости. Мы не имеем права наказывать. И ты поймешь счастье прощать.
– Ежели бы я был женщина, я бы это делал, Marie. Это добродетель женщины. Но мужчина не должен и не может забывать и прощать, – сказал он, и, хотя он до этой минуты не думал о Курагине, вся невымещенная злоба вдруг поднялась в его сердце. «Ежели княжна Марья уже уговаривает меня простить, то, значит, давно мне надо было наказать», – подумал он. И, не отвечая более княжне Марье, он стал думать теперь о той радостной, злобной минуте, когда он встретит Курагина, который (он знал) находится в армии.
Княжна Марья умоляла брата подождать еще день, говорила о том, что она знает, как будет несчастлив отец, ежели Андрей уедет, не помирившись с ним; но князь Андрей отвечал, что он, вероятно, скоро приедет опять из армии, что непременно напишет отцу и что теперь чем дольше оставаться, тем больше растравится этот раздор.
– Adieu, Andre! Rappelez vous que les malheurs viennent de Dieu, et que les hommes ne sont jamais coupables, [Прощай, Андрей! Помни, что несчастия происходят от бога и что люди никогда не бывают виноваты.] – были последние слова, которые он слышал от сестры, когда прощался с нею.
«Так это должно быть! – думал князь Андрей, выезжая из аллеи лысогорского дома. – Она, жалкое невинное существо, остается на съедение выжившему из ума старику. Старик чувствует, что виноват, но не может изменить себя. Мальчик мой растет и радуется жизни, в которой он будет таким же, как и все, обманутым или обманывающим. Я еду в армию, зачем? – сам не знаю, и желаю встретить того человека, которого презираю, для того чтобы дать ему случай убить меня и посмеяться надо мной!И прежде были все те же условия жизни, но прежде они все вязались между собой, а теперь все рассыпалось. Одни бессмысленные явления, без всякой связи, одно за другим представлялись князю Андрею.


Князь Андрей приехал в главную квартиру армии в конце июня. Войска первой армии, той, при которой находился государь, были расположены в укрепленном лагере у Дриссы; войска второй армии отступали, стремясь соединиться с первой армией, от которой – как говорили – они были отрезаны большими силами французов. Все были недовольны общим ходом военных дел в русской армии; но об опасности нашествия в русские губернии никто и не думал, никто и не предполагал, чтобы война могла быть перенесена далее западных польских губерний.
Князь Андрей нашел Барклая де Толли, к которому он был назначен, на берегу Дриссы. Так как не было ни одного большого села или местечка в окрестностях лагеря, то все огромное количество генералов и придворных, бывших при армии, располагалось в окружности десяти верст по лучшим домам деревень, по сю и по ту сторону реки. Барклай де Толли стоял в четырех верстах от государя. Он сухо и холодно принял Болконского и сказал своим немецким выговором, что он доложит о нем государю для определения ему назначения, а покамест просит его состоять при его штабе. Анатоля Курагина, которого князь Андрей надеялся найти в армии, не было здесь: он был в Петербурге, и это известие было приятно Болконскому. Интерес центра производящейся огромной войны занял князя Андрея, и он рад был на некоторое время освободиться от раздражения, которое производила в нем мысль о Курагине. В продолжение первых четырех дней, во время которых он не был никуда требуем, князь Андрей объездил весь укрепленный лагерь и с помощью своих знаний и разговоров с сведущими людьми старался составить себе о нем определенное понятие. Но вопрос о том, выгоден или невыгоден этот лагерь, остался нерешенным для князя Андрея. Он уже успел вывести из своего военного опыта то убеждение, что в военном деле ничего не значат самые глубокомысленно обдуманные планы (как он видел это в Аустерлицком походе), что все зависит от того, как отвечают на неожиданные и не могущие быть предвиденными действия неприятеля, что все зависит от того, как и кем ведется все дело. Для того чтобы уяснить себе этот последний вопрос, князь Андрей, пользуясь своим положением и знакомствами, старался вникнуть в характер управления армией, лиц и партий, участвовавших в оном, и вывел для себя следующее понятие о положении дел.
Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.