Полтава (памятник)

Памятник
Памятный знак кораблю «Полтава»
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург
Скульптор	Таратынов А. М.
Архитектор	Лукин В. П.
Строительство	2013—2015 годы
Высота	~ 10 м
Материал	бронза, медь, латунь, гранит

Памятный знак кораблю «Полтава» — памятник, посвященный первому русскому 54-пушечному парусному линейному кораблю 4 ранга «Полтава». Установлен на Воскресенской набережной, в створе проспекта Чернышевского (Санкт-Петербург).

Памятник был открыт 6 марта 2015 года. В торжественной церемонии открытия приняли участие губернатор Георгий Полтавченко, председатель правления ОАО «Газпром» Алексей Миллер и заместитель Главнокомандующего ВМФ Александр Федотенков.

Выполнен по проекту члена-корреспондента Российской академии художеств, скульптора А. М. Таратынова и главного архитектора Государственного Эрмитажа, архитектора В. П. Лукина.

Монумент представляет собой уменьшенную копию корабля, построенного в 1712 году, установленную на постаменте. Общая высота всего сооружения около 10 метров.

Копия корабля выполнена из бронзы, оснастка и такелаж из меди и латуни. Модель искусственно состарена снаружи. Массо-габаритные характеристики модели: 8 метров длина и 2 метра ширина, вес — 1964 килограмма. Модель выполнена с высокой степенью деталировки. Воспроизведены даже те детали, которые не видны с уровня земли: штурвал, трапы и даже кабестан.

Модель установлена на высоком и прямоугольном в плане постаменте с облицовкой серого гранита каменногорского месторождения, вдоль его длинной оси. Закреплена на его вершине посредством ложемента, выполненного из красного гранита.

На лицевой стороне постамента обращённой к Неве в верхней части накладными литыми буквами выполнена надпись:

ПОЛТАВА
MDCCXII

В средней части лицевой стороны постамента установлена литая доска, стилизованная под свиток на фоне двух скрещенных якорей с дубовыми листьями и увенчанный короной. На свитке накладными литыми буквами выполнена надпись:

ПЕРВЫЙ
РОССИЙСКИЙ
54-ПУШЕЧНЫЙ
ЛИНЕЙНЫЙ КОРАБЛЬ
ПОСТРОЕННЫЙ В
САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ
ПО ПРОЕКТУ МАСТЕРА
ФЕДОСЕЯ СКЛЯЕВА
ПРИ УЧАСТИИ ПЕТРА I
СПУЩЕН НА ВОДУ В
1712 Г.

Боковые стороны постамента украшены барельефами со сценами морских побед русского флота петровской эпохи. На правой — барельеф «БАТАЛIА БЛИЗЪ ГАНГУТА», по гравюре Маврикия Бакуа. На левой — барельеф «БАТАЛIА ПРИ ГРЕIНГАМЕ», по гравюре Алексея Зубова.

Торцевая сторона постамента украшена барельефом с изображением корабля по гравюре Питера Пикарта. В основании торцевой стороны — металлическая доска, имитирующая бумажный лист с эскизом корабля работы Петра I.

См. также

• Верфь исторического судостроения «Полтава»

Отрывок, характеризующий Полтава (памятник)

– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»