Полынин, Фёдор Петрович

Фёдор Петрович Полынин
Дата рождения	7 (20) октября 1906(1906-10-20)
Место рождения	д. Сухой Отрог, Николаевский уезд, Самарская губерния, Российская империя
Дата смерти	21 ноября 1981(1981-11-21) (75 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация
Годы службы	1928—1971
Звание	генерал-полковник авиации генерал брони (ПНР)
Командовал	ВВС 13-й армии 6-я воздушная армия ВВС Войска Польского 13-я воздушная армия 76-я воздушная армия Тыл ВВС
Сражения/войны	Японо-китайская война (1937-1945) Советско-финская война (1939-1940) Великая Отечественная война Советско-японская война
Награды и премии	Других государств:

В Викитеке есть полный текст Указ Президиума Верховного Совета СССР от 14 ноября 1938 г. «О присвоении звания Героя Советского Союза командирам Рабоче-крестьянской Красной Армии»

Фёдор Петро́вич Полы́нин (7 [20] октября 1906, Сухой Отрог, Самарская губерния — 21 ноября 1981, Москва) — Герой Советского Союза (1938), генерал-полковник авиации (1946), генерал брони (ПНР), Командующий ВВС ВС Польши (1944 - 1949).

Биография

В РККА с 1928 года. Окончил Вольскую лётную школу, школу лётчиков в Оренбурге, курсы усовершенствования командного состава Военно-воздушной академии имени Н. Е. Жуковского в 1935 году.

С ноября 1937 по апрель 1938 участвовал в Японо-китайской войне. Полынин командовал бомбардировочной авиагруппой: на самолёте СБ принимал участие в бомбардировке японского аэродрома на острове Формоза (Тайвань).

14 ноября 1938 года за мужество и героизм, проявленные во время боевых действий в Китае, ему было присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина.

В должности командующего ВВС 13-й армии Полынин участвовал в Советско-финской войне.

С 1940 года командовал бомбардировочной авиационной дивизией в Белорусском военном округе.

На фронтах Великой Отечественной войны Полынин c июня 1941 года в должности командира 13-й бомбардировочной авиационной дивизии. Командующий 6-й воздушной армией (январь 1943 г. — октябрь 1944 г.). С октября 1944 — командующий ВВС Войска Польского. 11 июля 1946 года присвоено звание генерал-полковника авиации.

За время войны Полынин был шесть раз упомянут в благодарственных в приказах Верховного Главнокомандующего

После войны командовал 13-й воздушной армией (с 10.01.1949 г. — 76-й воздушной армией с марта 1947 года по май 1950 года. В 1955 году окончил Военную академию им. Ворошилова. В 1959—1971 годах — начальник тыла ВВС. С 1971 года в отставке.

Похоронен на Кунцевском кладбище Москвы (могила включена в Государственный список памятников истории и культуры города Москвы).

Награды

СССР

• медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза № 110 (14.11.1938);
• два ордена Ленина (14.11.1938, 03.11.1953);
• орден Октябрьской Революции (20.10.1976);
• пять орденов Красного Знамени (25.11.1934, ??.04.1940, 10.11.1941, 17.04.1943, 20.06.1949 );
• два орден Кутузова 1-й степени (19.08.1944, 09.08.1945);
• орден Кутузова 2-й степени;
• орден Трудового Красного Знамени;
• два ордена Красной Звезды (в т.ч. 03.11.1944 )
• медали

ПНР

• Командорский крест ордена Возрождения Польши
• орден «Крест Грюнвальда» 2-й степени
• Рыцарский крест ордена Воинской доблести
• Серебряный крест ордена Воинской доблести
• Золотой Крест Заслуги
• медали

Память

В мемориальном комплексе Вольского филиала Военной академии тыла установлена памятная плита в честь Героя.

Сочинения

• Полынин Ф. П. Боевые маршруты. — М.: Воениздат, 1972.

Литература

• Командующие воздушными армиями. — М.: Патриот, 2006.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=593 Полынин, Фёдор Петрович]. Сайт «Герои Страны».
• [veteranvov.kz/2015/03/31/%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8B%D0%BD%D0%B8%D0%BD-%D1%84%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%80-%D0%BF%D0%B5%D1%82%D1%80%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%87/ Полынин Федор Петрович. Персональная страница. Интернет-портал «Они Защищали Родину». Казахстан.]

Отрывок, характеризующий Полынин, Фёдор Петрович

Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.