Поляновский, Эдвин Луникович

Эдвин Поляновский
Имя при рождении:	Эдвин Луникович Поляновский
Род деятельности:	журналист, писатель
Дата рождения:	19 февраля 1937(1937-02-19)
Место рождения:	пос. Лесной, Терский район, Ленинградская область, РСФСР, СССР
Гражданство:	СССР СССР→Россия Россия
Дата смерти:	11 марта 2006(2006-03-11) (69 лет)
Место смерти:	Москва, Россия
Отец:	Луник Сергеевич Поляновский
Мать:	Валентина Михайловна Поляновская (Богомолова)

Эдвин Луникович Поляновский (19 февраля 1937 — 11 марта 2006) — советский и российский журналист, публицист, многолетний сотрудник газеты «Известия».

Родился 19 февраля 1937 года в поселке Лесной (ныне Умба) Терского р-на, Мурманского округа Ленинградской области.

После смерти отца, погибшего на войне в мае 1945, по окончании Великой отечественной войны, летом 1945 года семья переехала в Старую Руссу, где прошло детство Эдика. Воспитывался отчимом — Михаилом Семеновичем Савченковым.

В 1962 году окончил факультет журналистики МГУ.

После работы в печати Брянска в 1966 был принят литературным сотрудником в редакцию газеты «Известия». Как одаренному очеркисту, автору статей вызывающих широкий отклик, ему поручалась разработка тем, имеющих важное общественное значение.

Спецкор отдела права и морали (1969—78), советского строительства (1978—81), внутренней информации (1981—83).

Часто командировался в различные регионы СССР с заданиями по расследованию конфликтных ситуаций. На основе собственных журналистских расследований смело выступал против косных порядков, мздоимства и несправедливостей. Заинтересованное отношение читателей к его работе оказывало на него значительное влияние.

Первым в СССР очеркист поднял на страницах газеты тему хосписов и деонтологии оказания медицинской помощи неизлечимым онкологическим больным.

Последние два года был ведущим творческим сотрудником «Родной газеты».

Последние годы жил на Малой Дмитровке, 8.

Скончался 11 марта 2006 года, в возрасте 69 лет. Похоронен на Троекуровском кладбище.

Наиболее значимые работы

Бродский Иосиф Александрович	Пока есть такой язык, как русский, поэзия неизбежна (1988)
Гессен Арнольд Ильич	Я помню чудное мгновенье (1971) Здравствуй, Пушкин (1973) И я свой след оставил (1976)
Евпаторийский десант	Хроника одного десанта (1983) После десанта (1983) Заявляю, я живой (2002)
Козин Вадим Алексеевич	Певец (1986) Одинокий голос (1993) Певцы (1994) Кормление птицы (2005)
Венок терновый (1988) — о русской послереволюционной эмиграции
Маринеско Александр Иванович	Памятник (1988) Не только в памяти хранить (1988) О доблести, о подвигах, о славе (1989) Герой и время (1989) Александр Маринеско представлен к званию Героя (1990) И все-таки свершилось (1990) Неподсудны заслуги героя (1990) Атака века (1995) Атака века (2002) [vk.com/page-110902674_50202715 Атака (2003)] Пасынок (2005)
Георгиевская Анастасия Павловна	Последняя (1990) Без грима (1990)
Мандельштам Осип Эмильевич	Смерть Осипа Мандельштама (1992) Поэты и палачи (1993) Поэт и палач (2006)
Григоренко, Пётр Григорьевич	Мятежный генерал (1994)
Движение правозащитников	Горбатая земля (1996) Раскол (1997) Пикник (1998)
Берест Алексей Прокопьевич	Первый над Рейхстагом (1995)
о Гастелло и Маслове	Два капитана (1997)
Дунаев Петр Михайлович	Забвение (2001)
Львов Евгений Сергеевич	Прошлогодний снег (2001)
Бой у высоты 776	[vk.com/pages?oid=-110902674&p=%D0%92%D0%B0%D1%88_%D1%81%D1%8B%D0%BD_%D0%B8_%D0%B1%D1%80%D0%B0%D1%82_%282001%29 Ваш сын и Брат (2001)] [vk.com/pages?oid=-110902674&p=%D0%A1%D1%83%D0%B2%D0%BE%D1%80%D0%B8%D0%BA_%282002%29 Суворик (2002)] [vk.com/pages?oid=-110902674&p=%D0%9F%D0%BE_%D1%81%D0%BB%D0%B5%D0%B4%D0%B0%D0%BC_%D0%BF%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D0%B1%D1%88%D0%B5%D0%B9_%D1%80%D0%BE%D1%82%D1%8B_%282003%29 По следам погибшей роты (2003)]
Богомолов Владимир Осипович	Я не уберу из книги не единого слова (2004) Унизить и убить (2005)
Быков Василь Владимирович	Кто устоял в сей жизни трудной (2003)
Деникин Антон Иванович	Белогвардеец (2005)
Жуков Георгий Константинович	Опальный маршал (2001)
Нефедов Павел Александрович	После анонимки (1985)
Александрова Нина Александровна	Вспоминая Нину Александрову (1991) Нина (2002)
Аджубей Алексей Иванович	Пять принципов Аджубея (2004)
Старовойтов Василий Константинович	Клетка для председателя (2004)
Репрессии 1930-х годов	Убийство Кирова (1999) В гранитном лагере (1999)
Пескарёв Георгий Сергеевич	Бунтарь-одиночка (2001)
Смоктуновский Иннокентий Михайлович	Гори, гори его звезда… (1994) Милые, сегодня вы — мои (2005)
Синявский Андрей Донатович	Провинциальное кладбище, или последняя встреча (1995)
Северский Александр Николаевич	Русский американец (1997)
Федоров Святослав Николаевич	Практичный романтик (2000)
Цуп Дмитрий Павлович	Смерть художника (1996) У изголовья (1997)
Пидемский Николай Михайлович	Пристань на том берегу (1987) Минувшее Ваше, как свечи (1990)

Реабилитация Александра Маринеско

В 1988 году в Лиепае, на деньги моряков был поставлен памятник Маринеско. По распоряжению политуправления ВМФ фамилию Маринеско с памятника сорвали — ночью, по-воровски.

В «Известиях» был опубликован очерк «Памятник», за авторством Эдвина Поляновского, в защиту командира-подводника Александра Маринеско. Всего за два года было опубликовано семь публикаций, после которых приходили сотни тысяч писем читателей в поддержку.

Мешки писем отправляли в Президиум Верховного Совета. Люди и сами писали в Президиум Верховного Совета, в ЦК КПСС. Оттуда потоки писем переправляли в Министерство обороны, а из министерства в военно-морское ведомство. В нескольких городах прошли демонстрации.

В преддверии 9 Мая 1990 года, в канун 45-летия со Дня Победы, Александру Ивановичу было присвоено звание Героя Советского Союза. Редкий случай — народное мнение стало реальной силой.

Тема оказания медицинской помощи неизлечимым онкологическим больным

Во времена реакционного главного редактора Петра Алексеева, в «Известия» пришло письмо от участника ВОВ, инвалида I группы Сергея Яковлевича Афонина из города Гурьева.

«Главному редактору газеты «Известия» от участника ВОВ, инвалида I группы Афонина Сергея Яковлевича, проживающего в г. Гурьев Казахской ССР.

Дорогая редакция, возможно, когда вы получите мое письмо, я умру, т. к. я в очень тяжелом состоянии.

Кратко о себе: воевал с 1941 по 1945 г., имею награды. После фронта работал. Война, очевидно, дала последствия, меня парализовало, до парализации был 9 раз оперирован. Моя участковая врач дала направление в онкологическую больницу, где я сейчас нахожусь в радиологическом отделении, в палате № 5. Зав. отделением т. Науразбаев.

Да, я очень тяжелый больной, не встаю, не могу сам покушать, но разве я рад себе такому? Лучше бы меня закопали живым, чем быть в палате и в памяти, все понимать, но не в силах что-либо изменить. Мне не подают судно. Банку, в которую я оправляюсь, я не могу удержать и проливаю на постель и лежу в мокрой постели. За полтора месяца меня ни разу не только не помыли, но даже не умывают. Я оправляюсь под себя, т. к. не могу докричаться кого-либо. И вот, чтобы с меня не снимать белье, меня держат голым, и мухи кусают меня, а тараканы ползают по мне. Болезнь моя сопровождается невыносимыми болями, и поэтому, когда кончается действие укола, я вынужден кричать. Когда, наконец, ко мне приходят, то кричат на меня. Мне страшно подумать, что нас так мало осталось и что многих из нас ждет такая жестокая смерть. Почему я не умер под пулей врага? Для меня даже не всегда находятся лекарства для уколов. Я вынужден просить людей, чтобы покупали баралгин. Ко мне ходит женщина, которая мне, по сути, чужая. Она дочь моей бывшей жены, с которой я не живу 22 года. Она просто жалеет меня. Так вот, зав. отделением, видя, что ко мне ходят, стал настаивать, чтобы меня выписали из больницы. Но куда меня возьмут? Эта женщина сама 2 месяца как перенесла тяжелую операцию, работает, а живет с семьей в однокомнатной квартире. Больше у меня никого нет.

С искренним уважением и верой в справедливость. Афонин С. Я.».

В то время была большая вероятность помочь: «Известия» были под крышей Верховного Совета СССР, газету опасались, виновные больше всего боялись потерять партийные билеты. Тогда был шанс помочь и без публикации.

Поляновский оформил командировку под другую тему, предварительно позвонил в Гурьев. Но, к сожалению, Афонин к тому времени уже умер. Впервые это письмо было опубликовано в 1990 году в публикации «[vk.com/pages?oid=-110902674&p=%D0%A1%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE_%D0%B8_%D0%B2%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C_%281990%29 Слово и власть]».

Журналистские расследования

«Свидетельница» (1976)

О старушке Анастасии Ивановне Огурцовой из смоленского райцентра Сычевка, которая ездила в Германию свидетельницей на процесс над гитлеровским военным преступником, рассказывая о гибели в войну её мужа и сына, участников партизанского движения. Продолжение очерка («Имя на граните») ─ о её полном одиночестве и нищете побоялись даже показывать главному редактору (фигуре, в ту пору зловещей). 1980 год. Главный редактор уехал в командировку, и в редакции решили рискнуть ─ опубликовали. Четыре года спустя. После публикации старушке Огурцовой назначили, наконец, пенсию, переселили из полуразвалившейся избы в хорошую квартиру. Опубликовали бы сразу ─ четыре года жила бы хорошо. А так ─ три месяца.

«Взрыв» (1985)

На свекольном поле женщины нашли снаряд. Две недели: сообщалось в военкомат; отправлялось требование милиции оцепить снаряд, которое затерялось; писались заявления; сообщения саперам; подписывались; отправлялись в войсковую часть. Дело тянулось, один день была пятница и дело отложили, в другой не было машинистки и некому было отпечатать, то все офицеры военкомата уехали на занятия и некому было подписать. До саперов бумага не дошла. В итоге, на снаряде, который лежал на клумбе у магазина подорвалось трое первоклассников. Когда же несколько дней спустя после трагедии была обнаружена заявка, снаряд значился в ней как разминированный.

Впервые материал этого очерка был опубликован лишь в 1990 году в публикации «[vk.com/pages?oid=-110902674&p=%D0%A1%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D0%BE_%D0%B8_%D0%B2%D0%BB%D0%B0%D1%81%D1%82%D1%8C_%281990%29 Слово и власть]».

«После анонимки» (1985)

В Уссурийске прокуратура завела (по анонимке) уголовное дело против Павла Нефёдова, директора передового леспромхоза. Семь с половиной лет длилось следствие, 48 томов дела, около девяти месяцев заседали два суда! Наконец, два года семь месяцев и девять дней отсидел в общей сложности в тюрьме невиновный Павел Нефедов. Автор анонимки остался неизвестным.

Газета добилась повторного суда над героем статьи, он был оправдан. После публикаций в «Известиях» Нефедова перевели из Уссурийска в столицу края Владивосток — и квартиру предоставили, и достойную работу. Но главное — было восстановлено доброе имя.

Кроме того, были приняты постановление ЦК КПСС и указ Президиума Верховного Совета СССР, которые объявляли анонимки вне закона.

«Поле памяти» (1987)

На 10-м километре шоссе Симферополь—Феодосия фашисты расстреляли в войну 12 000 человек. Спаслась, выползла ночью из-под мертвых тел только Р. Гурджи. Жила ужасно. После публикации «Известий» получила квартиру.

«Журавлев» (1989)

Очерк об инвалиде войны, пенсионере, которого преследовали другие пенсионеры, молодые и жестокие, — КГБ, МВД, вооруженных сил.

После публикации в «Известиях» в квартире Журавлева раздался взрыв. Сгоревшего Ивана Михайловича обнаружили на кровати со связанными ногами, боевые ордена его были прикручены к груди проволокой.

Документальный сериал «Великая Отечественная»

Поляновский является автором сценария трех серий к документальному фильму «Великая Отечественная»: «Блокада Ленинграда», «Величайшее танковое сражение» и «Битва на море».

В 1979 году в «Известиях» им был опубликован очерк «Память», в котором были опубликованы письма читателей: после выхода фильма около двухсот зрителей узнали в кинохронике своих родственников — отцов, мужей и братьев. На Центральной студии, один из создателей фильма, фронтовой кинооператор Алексей Алексеевич Лебедев, по просьбе зрителей, переснял кадры со старых кинолент в фотографии.

Сборники работ

При жизни было издано 4 книги, с более полными и неподцензурными, по сравнению с газетой, очерками:

• «Урок», Москва, Известия, 1985
• «Столько лет спустя», Москва, Политиздат, 1985
• «Венок раскаяния», Москва, Известия, 1991
• «Гибель Осипа Мандельштама», Петербург-Париж, Издательство Гржебина, 1993

Интересные факты

• Поляновский является последователем творчества А.А. Аграновского
• Очерк «Певец» был написан в 1986 году, но из-за цензуры был впервые опубликован в 1990

Ссылки

• [vk.com/ed_polyanovsky Сообщество Вконтакте]
• [www.rg.ru/2006/03/13/polyanovsky.html Он писал до последнего дня. Не стало известинца Эдвина Поляновского] Российская газета (13 марта 2006)
• [izvestia.ru/news/311984 Памяти Эдвина Поляновского] Известия (14 марта 2006)
• [www.rodgaz.ru/index.php?action=Articles&dirid=16&issue=259&tek=19568 Он будто чувствовал… Не стало Эдвина Поляновского] Родная газета (17 марта 2006)
• [old.rian.ru/authors/20060315/44362275.html Виктор Литовкин. Cвет ушедшей звезды] РИА Новости (15 марта 2006)

Отрывок, характеризующий Поляновский, Эдвин Луникович

Курагин весь этот антракт стоял с Долоховым впереди у рампы, глядя на ложу Ростовых. Наташа знала, что он говорил про нее, и это доставляло ей удовольствие. Она даже повернулась так, чтобы ему виден был ее профиль, по ее понятиям, в самом выгодном положении. Перед началом второго акта в партере показалась фигура Пьера, которого еще с приезда не видали Ростовы. Лицо его было грустно, и он еще потолстел, с тех пор как его последний раз видела Наташа. Он, никого не замечая, прошел в первые ряды. Анатоль подошел к нему и стал что то говорить ему, глядя и указывая на ложу Ростовых. Пьер, увидав Наташу, оживился и поспешно, по рядам, пошел к их ложе. Подойдя к ним, он облокотился и улыбаясь долго говорил с Наташей. Во время своего разговора с Пьером, Наташа услыхала в ложе графини Безуховой мужской голос и почему то узнала, что это был Курагин. Она оглянулась и встретилась с ним глазами. Он почти улыбаясь смотрел ей прямо в глаза таким восхищенным, ласковым взглядом, что казалось странно быть от него так близко, так смотреть на него, быть так уверенной, что нравишься ему, и не быть с ним знакомой.
Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.
– N'est ce pas qu'il est admirable – Duport? [Неправда ли, Дюпор восхитителен?] – сказала Элен, обращаясь к ней.
– Oh, oui, [О, да,] – отвечала Наташа.


В антракте в ложе Элен пахнуло холодом, отворилась дверь и, нагибаясь и стараясь не зацепить кого нибудь, вошел Анатоль.
– Позвольте мне вам представить брата, – беспокойно перебегая глазами с Наташи на Анатоля, сказала Элен. Наташа через голое плечо оборотила к красавцу свою хорошенькую головку и улыбнулась. Анатоль, который вблизи был так же хорош, как и издали, подсел к ней и сказал, что давно желал иметь это удовольствие, еще с Нарышкинского бала, на котором он имел удовольствие, которое не забыл, видеть ее. Курагин с женщинами был гораздо умнее и проще, чем в мужском обществе. Он говорил смело и просто, и Наташу странно и приятно поразило то, что не только не было ничего такого страшного в этом человеке, про которого так много рассказывали, но что напротив у него была самая наивная, веселая и добродушная улыбка.
Курагин спросил про впечатление спектакля и рассказал ей про то, как в прошлый спектакль Семенова играя, упала.
– А знаете, графиня, – сказал он, вдруг обращаясь к ней, как к старой давнишней знакомой, – у нас устраивается карусель в костюмах; вам бы надо участвовать в нем: будет очень весело. Все сбираются у Карагиных. Пожалуйста приезжайте, право, а? – проговорил он.
Говоря это, он не спускал улыбающихся глаз с лица, с шеи, с оголенных рук Наташи. Наташа несомненно знала, что он восхищается ею. Ей было это приятно, но почему то ей тесно и тяжело становилось от его присутствия. Когда она не смотрела на него, она чувствовала, что он смотрел на ее плечи, и она невольно перехватывала его взгляд, чтоб он уж лучше смотрел на ее глаза. Но, глядя ему в глаза, она со страхом чувствовала, что между им и ей совсем нет той преграды стыдливости, которую она всегда чувствовала между собой и другими мужчинами. Она, сама не зная как, через пять минут чувствовала себя страшно близкой к этому человеку. Когда она отворачивалась, она боялась, как бы он сзади не взял ее за голую руку, не поцеловал бы ее в шею. Они говорили о самых простых вещах и она чувствовала, что они близки, как она никогда не была с мужчиной. Наташа оглядывалась на Элен и на отца, как будто спрашивая их, что такое это значило; но Элен была занята разговором с каким то генералом и не ответила на ее взгляд, а взгляд отца ничего не сказал ей, как только то, что он всегда говорил: «весело, ну я и рад».
В одну из минут неловкого молчания, во время которых Анатоль своими выпуклыми глазами спокойно и упорно смотрел на нее, Наташа, чтобы прервать это молчание, спросила его, как ему нравится Москва. Наташа спросила и покраснела. Ей постоянно казалось, что что то неприличное она делает, говоря с ним. Анатоль улыбнулся, как бы ободряя ее.
– Сначала мне мало нравилась, потому что, что делает город приятным, ce sont les jolies femmes, [хорошенькие женщины,] не правда ли? Ну а теперь очень нравится, – сказал он, значительно глядя на нее. – Поедете на карусель, графиня? Поезжайте, – сказал он, и, протянув руку к ее букету и понижая голос, сказал: – Vous serez la plus jolie. Venez, chere comtesse, et comme gage donnez moi cette fleur. [Вы будете самая хорошенькая. Поезжайте, милая графиня, и в залог дайте мне этот цветок.]
Наташа не поняла того, что он сказал, так же как он сам, но она чувствовала, что в непонятных словах его был неприличный умысел. Она не знала, что сказать и отвернулась, как будто не слыхала того, что он сказал. Но только что она отвернулась, она подумала, что он тут сзади так близко от нее.
«Что он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Опять поднялась занавесь. Анатоль вышел из ложи, спокойный и веселый. Наташа вернулась к отцу в ложу, совершенно уже подчиненная тому миру, в котором она находилась. Всё, что происходило перед ней, уже казалось ей вполне естественным; но за то все прежние мысли ее о женихе, о княжне Марье, о деревенской жизни ни разу не пришли ей в голову, как будто всё то было давно, давно прошедшее.
В четвертом акте был какой то чорт, который пел, махая рукою до тех пор, пока не выдвинули под ним доски, и он не опустился туда. Наташа только это и видела из четвертого акта: что то волновало и мучило ее, и причиной этого волнения был Курагин, за которым она невольно следила глазами. Когда они выходили из театра, Анатоль подошел к ним, вызвал их карету и подсаживал их. Подсаживая Наташу, он пожал ей руку выше локтя. Наташа, взволнованная и красная, оглянулась на него. Он, блестя своими глазами и нежно улыбаясь, смотрел на нее.

Только приехав домой, Наташа могла ясно обдумать всё то, что с ней было, и вдруг вспомнив князя Андрея, она ужаснулась, и при всех за чаем, за который все сели после театра, громко ахнула и раскрасневшись выбежала из комнаты. – «Боже мой! Я погибла! сказала она себе. Как я могла допустить до этого?» думала она. Долго она сидела закрыв раскрасневшееся лицо руками, стараясь дать себе ясный отчет в том, что было с нею, и не могла ни понять того, что с ней было, ни того, что она чувствовала. Всё казалось ей темно, неясно и страшно. Там, в этой огромной, освещенной зале, где по мокрым доскам прыгал под музыку с голыми ногами Duport в курточке с блестками, и девицы, и старики, и голая с спокойной и гордой улыбкой Элен в восторге кричали браво, – там под тенью этой Элен, там это было всё ясно и просто; но теперь одной, самой с собой, это было непонятно. – «Что это такое? Что такое этот страх, который я испытывала к нему? Что такое эти угрызения совести, которые я испытываю теперь»? думала она.
Одной старой графине Наташа в состоянии была бы ночью в постели рассказать всё, что она думала. Соня, она знала, с своим строгим и цельным взглядом, или ничего бы не поняла, или ужаснулась бы ее признанию. Наташа одна сама с собой старалась разрешить то, что ее мучило.
«Погибла ли я для любви князя Андрея или нет? спрашивала она себя и с успокоительной усмешкой отвечала себе: Что я за дура, что я спрашиваю это? Что ж со мной было? Ничего. Я ничего не сделала, ничем не вызвала этого. Никто не узнает, и я его не увижу больше никогда, говорила она себе. Стало быть ясно, что ничего не случилось, что не в чем раскаиваться, что князь Андрей может любить меня и такою . Но какою такою ? Ах Боже, Боже мой! зачем его нет тут»! Наташа успокоивалась на мгновенье, но потом опять какой то инстинкт говорил ей, что хотя всё это и правда и хотя ничего не было – инстинкт говорил ей, что вся прежняя чистота любви ее к князю Андрею погибла. И она опять в своем воображении повторяла весь свой разговор с Курагиным и представляла себе лицо, жесты и нежную улыбку этого красивого и смелого человека, в то время как он пожал ее руку.


Анатоль Курагин жил в Москве, потому что отец отослал его из Петербурга, где он проживал больше двадцати тысяч в год деньгами и столько же долгами, которые кредиторы требовали с отца.
Отец объявил сыну, что он в последний раз платит половину его долгов; но только с тем, чтобы он ехал в Москву в должность адъютанта главнокомандующего, которую он ему выхлопотал, и постарался бы там наконец сделать хорошую партию. Он указал ему на княжну Марью и Жюли Карагину.
Анатоль согласился и поехал в Москву, где остановился у Пьера. Пьер принял Анатоля сначала неохотно, но потом привык к нему, иногда ездил с ним на его кутежи и, под предлогом займа, давал ему деньги.
Анатоль, как справедливо говорил про него Шиншин, с тех пор как приехал в Москву, сводил с ума всех московских барынь в особенности тем, что он пренебрегал ими и очевидно предпочитал им цыганок и французских актрис, с главою которых – mademoiselle Georges, как говорили, он был в близких сношениях. Он не пропускал ни одного кутежа у Данилова и других весельчаков Москвы, напролет пил целые ночи, перепивая всех, и бывал на всех вечерах и балах высшего света. Рассказывали про несколько интриг его с московскими дамами, и на балах он ухаживал за некоторыми. Но с девицами, в особенности с богатыми невестами, которые были большей частью все дурны, он не сближался, тем более, что Анатоль, чего никто не знал, кроме самых близких друзей его, был два года тому назад женат. Два года тому назад, во время стоянки его полка в Польше, один польский небогатый помещик заставил Анатоля жениться на своей дочери.