Помология
Помоло́гия (от лат. pomum — «плод» и «…логия») — научная дисциплина в агрономии, которая занимается изучением сортов плодовых и ягодных растений, сортоведение[1].
Начало помологии в России положил учёный и писатель А. Т. Болотов. Он написал 8-томный помологический труд «Изображения и описания различных пород яблок и груш, родящихся в Дворениновских, а отчасти и в других садах. Рисованы и описаны Андреем Болотовым в Дворенинове с 1797 по 1801 г.»[1].
В Западной Европе пионером помологии считается Иоганн Херманн Кнооп, выпустивший в 1760-м году первую часть монографии «Помология, описание и изображения лучших сортов яблок и груш, которым в Голландии, Германии, Франции, Англии уделяется внимание и которые поэтому культивируются» («Pomologia, das ist Beschreibungen und Abbildungen der besten Sorten der Aepfel und Birnen, welche in Holland, Deutschland, Franckreich, Engeland und anderwärts in Achtung stehen, und deswegen gebauet werden.»)[2]. Помологическими описаниями занимались А. Диль, Э. Лукас, В. Лаухе, И. Г. К. Обердик, французский помолог А. Леруа и другие[1].
Помологическую школу в России развивали И. В. Мичурин, В. В. Пашкевич, М. В. Рытов, Л. П. Симиренко, С. С. Рогозин и другие[1].
Крупные помологические учреждения России и Украины: ВНИИСПК (Всероссийский научно-исследовательский институт селекции плодовых культур), Московский Помологический рассадник — [www.mosgid.ru/mesta/pomologicheskiy-rassadnik-korobkovskiy-sad-854.html Коробковский сад], Крымский помологический рассадник — [kraevedenie.net/2011/01/30/krym-pomologia/ Совхоз «Коминтерн»], Опытно-помологический рассадник — [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=308&sid=1081601 ЦГЛ им. И. В. Мичурина].
Напишите отзыв о статье "Помология"
Примечания
Литература
- Пашкевич В. В. Общая помология, или учение о сортах плодовых деревьев, Л. — М., 1930.
- Рытов М. В. Избр. труды, М., 1956.
- Симиренко Л. П. Помология, т. 1—3, К., 1961—63.
Отрывок, характеризующий Помология
– Отчего вы не служите в армии?– После Аустерлица! – мрачно сказал князь Андрей. – Нет; покорно благодарю, я дал себе слово, что служить в действующей русской армии я не буду. И не буду, ежели бы Бонапарте стоял тут, у Смоленска, угрожая Лысым Горам, и тогда бы я не стал служить в русской армии. Ну, так я тебе говорил, – успокоиваясь продолжал князь Андрей. – Теперь ополченье, отец главнокомандующим 3 го округа, и единственное средство мне избавиться от службы – быть при нем.
– Стало быть вы служите?
– Служу. – Он помолчал немного.
– Так зачем же вы служите?
– А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился.
– А, ну так вот видите!
– Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же.
Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему.
– Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему.
