Права женщин в Исламском Эмирате Афганистан

Комплекс мер, принятых исламистской организацией Талибан в период своего правления в Афганистане, направленный на ограничение женских прав, по словам самих талибов — создание безопасной среды для женщин, где они смогут сохранить своё достоинство и целомудрие. Такие меры основаны на пурде, персидской женской нравственной философии, образованной в мусульманской среде, согласно которой целомудренная женщина должна избегать контакта с мужчинами и закрывать лицо.

Афганские женщины были обязаны носить паранджу, так как, по утверждению пресс-секретаря талибов, открытое лицо женщины может ввести мужчину в порок, даже если он «морально чист». Комплекс мер, направленных на сегрегацию женщин, иногда называют половым апартеидом, так как женщинам не позволялось свободно передвигаться, получать образование до 8 лет (до этого они имели возможность лишь изучать Коран). Те женщины, которые стремились иным образом получить образование, посещали подпольные школы, где они и учителя имели высокий риск быть схваченными и наказанными. Женщинам не позволялось лечиться у докторов-мужчин. За нарушение правил женщин подвергали порке или казнили. Талибы позволяли выдавать замуж девушку до 16 лет.

Стоит отметить, что несмотря на то, что такие ограничения создавались на основе шариата и исламского дресс-кода, они были сильно искажены и направлены на прямое ущемление прав женщин, так как в шариате нет закона, по которому женщина обязана прятать лицо и руки, запрета на самостоятельное передвижение и возможность работать. Наоборот, шариат приветствует получение образования.

Основные ограничения

Начиная с 8 лет, девочке не позволялось входить в любой контакт с мужчиной, если это не муж или родственник (махрам).

• Женщине не позволялось появляться на улице без сопровождения мужа/родственника и без бурки (которая полностью закрывает лицо и тело женщины).
• Не разрешалось носить обувь на каблуках, так как мужчину, услышавшего шаги женщины, это может раздражать.
• Женщины не должны громко разговаривать в общественном месте. Незнакомец не должен слышать разговор.
• Все окна первых этажей зданий должны были быть закрашены/заделаны, чтобы женщин внутри не было видно с улицы.
• Женщин не позволялось фотографировать/снимать на видео, их изображения были запрещены в газетах, книгах, журналах и даже дома.
• Все словосочетания, где присутствовало слово «женщина», изменялись, например «женский двор» на «весенний двор».
• Женщинам запрещалось появляться на балконах любых зданий, даже дома.
• Женщинам запрещалось присутствовать на радио, телевидении и любых мероприятиях любого типа.

Дресс-код

Запрещалось носить яркую одежду, так как она считалась сексуально привлекательной. Указ талибов 1996 года гласит, что женщины, носящие обтягивающую модную одежду и украшения, никогда не попадут на небеса. Салоны красоты оказались вне закона и были закрыты, косметика и лак для ногтей оказались также вне закона. Женщины были обязаны покрывать всё тело, в том числе и лицо. Поощрялось ношение бурки.

Передвижение

На женщин были наложены строгие ограничения в свободе передвижения, делая его практически невозможным при отсутствии мужа/родственника, без которых женщина оказывалась, образно говоря, под домашним арестом. В интервью с Латифой, афганской женщиной, которую жестоко избили талибы за то, что она одна ходила по улице, она сказала: «Мой отец был убит в сражении… у меня нет мужа, нет брата, нет сына. Как мне жить, если я не могу ходить в одиночку?».

По утверждению члена гуманитарной организации Terre des hommes, после прихода власти талибов в крупнейшем приюте Кабула, Таскиа Маскан, весь женский персонал был уволен, а около 400 девочек, живших в приюте, были заперты в нём в течение года без возможности покинуть стены здания.

Основные ограничения передвижения женщин были следующими:

• Женщинам не позволялось передвигаться на улице и в общественных местах без сопровождения мужа/родственника.
• Женщинам не позволялось водить автомобиль/мотоцикл/велосипед, даже при сопровождении мужа/родственника.
• Женщинам не позволялось брать такси без сопровождения мужа/родственника.
• Женщинам и мужчинам не позволялось вместе ездить в общественном транспорте.

Такие ограничения меньше повлияли на жизнь женщин, живших в маленьких посёлках, которые, как правило, жили и работали в пределах своего дома, территории. Однако они не могли путешествовать в соседние посёлки.

Занятость

Талибы утверждали, что, работая, женщина может вступить в половой контакт с соработником в рабочее время, что соответственно противоречит законам шариата. 30 сентября 1996 года талибы объявили, что женщины обязаны быть отстранены от любого вида работы по найму. На тот момент 25 % государственных служащих были женщинами, массовое увольнение женщин пагубно сказалось на экономике (особенно на услугах в сфере домохозяйства, в которых работали в основном женщины), начальном образовании (абсолютное большинство учителей были женщинами). Тысячи образованных семей бежали из Кабула в Пакистан после того, как талибы захватили город в 1996 году.

Верховный Лидер Талибов Мухаммед Омар — заверил женщин-гражданских служащих и преподавателей, что они будут по-прежнему получать пособие в сумме $5 в месяц, которое однако было лишь предложением. Представитель талибов заявил следующее: «Более 30 000 женщин будут получать пособие, чтобы, не рискуя собой, жить комфортно дома; те, кто заявляют об ущемлении прав женщин, безосновательно пытаются натравить женщин Кабула против талибов».

Талибы приветствовали соблюдение традиционных семейных патриархальных ценностей, а также выделения средств закята для женских пособий, чтобы «отучать их от работы».

Единственная сфера работы, где женщины могли остаться — медицина (чтобы лечить женщин-пациентов), однако на них накладывался ряд серьёзных ограничений. Многие женщины из-за половой сегрегации и повсеместной практики преследования добровольно покинули рабочие места, другие продолжали работать под страхом расправы. Поэтому такие женщины-врачи пользовались большой ценностью, как единственные способные оказывать услуги женщинам, в частности акушерки. В кабульской больнице Муллалай после взятия города талибами женский персонал сократился с 200 человек до 50. После падения режима талибов женщины испытывали острую нехватку медицинских услуг из-за фактического отсутствия квалифицированных женщин-врачей. Другим исключением, когда женщины не подлежали увольнению, был факт их работы в гуманитарной организации; талибы объясняли это тем, что они имеют хорошую возможность оказывать помощь другим беспомощным женщинам, одновременно проводя пропаганду о полезности талибов.

Новый губернатор Кабула Герата Мулла Раззак постановил, что запрещает женщинам появляться в его кабинете, ввиду их «отвлекающего» характера.

Образование

Талибы поощряли образование девочек, однако только до 8 лет. Представитель талибов Маулви Лаламадин объяснил это тем, что эти меры применяются для предотвращения лишнего контакта с мужчинами и дополнительной безопасности девушек. Учебная программа была также изменена на более «исламизированную», в которую входило побуждение школьников к совершению джихада в понятии талибов.

Ограничение на получение образования девушками после 8 лет негативно сказалось на системе образования. В частности, в Кабуле от учёбы были отлучены 106 256 девушек. 7793 женщин-учителей были также уволены, из-за чего сразу 63 школы закрылись из-за острой нехватки кадров. Некоторые женщины-учителя продолжали преподавать в «подпольных школах» в своих домах, обучая местных детей или других женщин. Однако в таких заведениях учились на страх и риск, так как замеченные женщины в лучшем случае могли попасть в тюрьму, в худшем случае — могли быть повешены.

Здравоохранение

До прихода к власти талибов в Афганистане мужчинам было разрешено лечить женщин в больницах в особых ситуациях, однако после указа, что мужчине запрещено касаться тела незнакомой женщины, и значительного сокращения женского персонала женщины стали испытывать острую нехватку медицинских услуг; стала повсеместной ситуация, в которой женщинам приходилось путешествовать на дальние расстояния, чтобы получить услуги врача.

В Кабуле существовали неформальные женские клиники в домах для обслуживания семьи и соседей, однако они не могли предоставить нужные медикаменты. Из-за этого процент преждевременных женских смертей резко возрос. Если семья женщины располагала достаточными средствами, она получала медицинские услуги в Пакистане.

В октябре 1996 года женщинам было запрещено посещать традиционные бани хаммам, так как, по мнению талибов, это противоречило исламским законам. Так как для многих жителей Афганистана баня являлась единственной возможностью полноценного соблюдения личной гигиены, среди женщин сильно возрос процент инфекционных заболеваний на фоне фактической невозможности получения медицинской помощи. Насрин Гросс, афгано-американская писательница, в 2001 году описала ситуацию так: что «прошло уже 4 года с тех пор, как женщины не могут молиться Богу, так как ислам запрещает женщине молиться во время месячных, пока она не помоется». В июне 1998 года талибы запретили женщинам посещать крупнейшие больницы, оставив им лишь специальные палаты для женщин, которые были только в одном госпитале в Кабуле, столице Афганистана.

Культурные ограничения

Талибы создали культурное ограничение для женщин. Любые присутствия изображений женщин в СМИ были запрещены, женщин не допускали к радио и телевидению. Также все словосочетания, которые включали слово «женщина», заменялись на альтернативные. Женщинам запрещалось смеяться и разговаривать достаточно громко, чтобы женский голос мог услышать незнакомец. Женщинам было запрещено заниматься спортом и входить в спортивные клубы.

Ограничения, наложенные на женщин, а также гуманитарные последствия, связанные с медициной и здравоохранением, крайне негативно сказались на психике многих женщин. Опрос среди 160 женщин показал, что 97 % из них испытывают те или иные признаки депрессии. 71 % утверждали о физическом снижении благополучия.

Латифа, жительница Кабула, писала следующее:

Квартира напоминает тюрьму или больницу. Тишина давит на всех нас. Мы не так много рассказываем друг другу о наших делах. Неспособные делиться своими эмоциями, мы заключены каждый день в свой собственный страх и смятение. Поскольку мы все в этой чёрной яме, нет смысла повторять снова и снова, что мы не можем видеть ясно.

Наказания

Наказания проводились публично, в основном на стадионах, городских площадях или посредством уличного избиения. Практически за все «проступки» наказывали с применением силы.

Ниже приведены известные случаи:

• В октябре 1996 года женщине отрезали большой палец за ношение лака на ногтях.
• В декабре 1996 года по радио объявили, что в результате рейда были задержаны 225 женщин за нарушения дресс-кода. Суд вынес приговор, согласно которому ноги женщин будут избиты плетью.

• В мае 1997 года во время своих исследований гуманитарная организация CARE International зафиксировала случаи, когда члены религиозной полиции использовали электронную систему, чтобы публично оскорблять женщин, перед тем как напасть на них, избивая кожно-метальным кнутом длиной в 1,5 метров.
• В 1999 году Зармина, мать семерых детей, была приговорена к смертной казни за то, что якобы убила мужа в знак мести за его оскорбления и избиения. Приговор был исполнен на крупном стадионе на глазах у 30 000 людей (на илл.). Ранее была подвергнута пыткам, однако отказывалась признаваться в преступлении (по имеющимся данным, фактическим виновником является её дочь).
• Когда талибы узнали о том, что женщина держала подпольную школу в своём доме, они устроили массовое избиение детей, а женщину столкнули с лестницы, сломав ей ногу. После этого, угрожая, что убьют всю её семью, женщину заставили подписать декларацию о лояльности к Талибану и его действиям.
• Афганская девочка, известная, как Айша Биби, в 12 лет была передана в семью нового мужа по договорённости, однако в новой семье девочка терпела много насилия и сбежала в 18 лет, попытавшись вернуться обратно в родную семью. Однако недовольный отец сдал дочь командиру талибов, чтобы он показал наглядный пример — «что будет с девушками, если они попытаются сбежать». Её уши и нос были отрезаны, девушку оставили умирать в горах, но она выжила.
• Было множество случаев, когда женщин расстреливали из-за того, что они «подпольно работали» (женщинам было запрещено работать).

Многие женщины подвергались публичному наказанию без участия талибов, сами же талибы выступали против того, чтобы их члены принимали участие в наказании, объясняя это так: мы не можем напрямую наказывать женщин за их проступки и поэтому возлагаем эту задачу на таксистов и продавцов, которые могут успешно подавлять женщин, побуждая их не забывать, кто является главным в патриархальном обществе.

Были случаи, когда мужчина мог получить наказание из-за женщины, примеры:

• Таксист, который принимал непокрытую женщину или без сопровождения махрама, подлежал аресту, а также наказывался муж женщины.
• Если женщина занималась в одиночку стиркой белья у реки, то её проводили немедленно домой, а мужа/родственника наказывали.
• Портные, которые нанимали женщин-портних, тоже подлежали наказанию.

Международная реакция

Несмотря на протесты международных организаций относительно гендерной роли, талибы в большинстве случаев игнорировали просьбы по облегчению женских прав и отдавали предпочтение интерпретации исламского права, а кодексы ООН рассматривали как инструмент западного империализма.

• В ноябре 1995 года детский фонд ЮНИСЕФ в знак протеста против ограничений для девушек в получении образования и разделения школ по половому признаку приостановил финансирование образования в регионах, подконтрольных талибам.
• В 1996 году организация Save the Children также отозвала поддержку, которая оказывалась женщинам-сиделкам, объясняя это сложившейся ситуацией, когда они фактически не имеют возможность помочь женщинам чем-либо.
• Генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали выразил своё беспокойство относительно нового социального статуса афганских женщин.
• В 1999 году государственный секретарь США Мадлен Олбрайт открыто заявила: «Мы говорим от лица всех женщин и девочек Афганистана, которых преследуют… Это преступление и мы все ответственны за то, чтобы остановить это».

Литература

• Бюро демократии, прав человека и труда. [www.afghanistannewscenter.com/news/1998/february/feb3c1998.htm Afghanistan Country Report on Human Rights Practices for 1997], US Department of State (30 января 1998). Проверено 15 марта 2007.
• Ислам сегодня. [www.islamfortoday.com/afghanistanwomen4.htm Restrictions Placed on Women by the Taliban] (1999). Проверено 27 марта 2007.
• Аллан Нэчемен. [www.oocities.org/CapitolHill/Parliament/1358/talibans-graphic-stories.html Afghan women tell tales of brutality, terror at hands of Taliban], AFP (3 мая 2001). Проверено 27 марта 2007.
• Комитет по делам беженцев ООН. [www.unhcr.org/home/RSDCOI/3ae6a84d0.html Chronology of Events January 1995 - February 1997] (3 апреля 2007). Проверено 3 апреля 2004.
• UNFPA. [www.unfpa.org/news/news.cfm?ID=119&Language=1 Afghan NGOs Provide Maternal Care Despite Shortage of Skilled Staff] (2002). Проверено 1 апреля 2007.
• Amnesty International. [web.amnesty.org/library/Index/ENGASA110051997?open&of=ENG-398 Women in Afghanistan: The violations continue] (1 июня 1997). [web.archive.org/web/20040113140252/web.amnesty.org/library/Index/ENGASA110051997?open&of=ENG-398 Архивировано] из первоисточника 13 января 2004. Проверено 28 марта 2007.
• Революционная ассоциация женщин Афганистана (RAWA). [www.rawa.org/stoned.htm Afghan woman stoned to death for adultery] (30 марта 1997). Проверено 1 апреля 2007.
• Антон Антонович. [www.rawa.org/zarmeena2.htm ZARMINA'S STORY] (20 июня 2002). Проверено 1 апреля 2007.
• CNN-Showbuzz. [www.cnn.com/SHOWBIZ/News/9903/29/showbuzz/index.html?eref=sitesearch Lenos leading effort to help Afghan women] (29 марта 1999). Проверено 26 марта 2007.
• BBC News. [news.bbc.co.uk/1/hi/entertainment/4527385.stm Jolie urges aid for Afghan plight], BBC (8 мая 2005). Проверено 26 марта 2007.
• Хиллари Клинотн. [www.time.com/time/nation/article/0,8599,185643,00.html New Hope For Afghanistan's Women], TIME (4 ноября 2001). Проверено 1 апреля 2007.
• UNICEF. [www.unicef.org/infobycountry/afghanistan_statistics.html At a glance: Afghanistan] (2003). Проверено 1 апреля 2007.
• Насрин Гросс. [www.chicagonetworkjp.org/gross_eng.asp Afghan Women's Request for Recognition at the U.N.] (2007). Проверено 27 марта 2007.
• Отдел общественной информации. [www.hri.org/cgi-bin/brief?/news/world/undh/96-10-07.undh.html UN Daily Highlights] (7 октября 1996). Проверено 6 апреля 2007.

Отрывок, характеризующий Права женщин в Исламском Эмирате Афганистан

Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
– Нет, бг'ат, я сам с усам, – сказал Денисов, прочтя эти бумаги, и написал немцу, что, несмотря на душевное желание, которое он имел служить под начальством столь доблестного и знаменитого генерала, он должен лишить себя этого счастья, потому что уже поступил под начальство генерала поляка. Генералу же поляку он написал то же самое, уведомляя его, что он уже поступил под начальство немца.
Распорядившись таким образом, Денисов намеревался, без донесения о том высшим начальникам, вместе с Долоховым атаковать и взять этот транспорт своими небольшими силами. Транспорт шел 22 октября от деревни Микулиной к деревне Шамшевой. С левой стороны дороги от Микулина к Шамшеву шли большие леса, местами подходившие к самой дороге, местами отдалявшиеся от дороги на версту и больше. По этим то лесам целый день, то углубляясь в середину их, то выезжая на опушку, ехал с партией Денисов, не выпуская из виду двигавшихся французов. С утра, недалеко от Микулина, там, где лес близко подходил к дороге, казаки из партии Денисова захватили две ставшие в грязи французские фуры с кавалерийскими седлами и увезли их в лес. С тех пор и до самого вечера партия, не нападая, следила за движением французов. Надо было, не испугав их, дать спокойно дойти до Шамшева и тогда, соединившись с Долоховым, который должен был к вечеру приехать на совещание к караулке в лесу (в версте от Шамшева), на рассвете пасть с двух сторон как снег на голову и побить и забрать всех разом.
Позади, в двух верстах от Микулина, там, где лес подходил к самой дороге, было оставлено шесть казаков, которые должны были донести сейчас же, как только покажутся новые колонны французов.
Впереди Шамшева точно так же Долохов должен был исследовать дорогу, чтобы знать, на каком расстоянии есть еще другие французские войска. При транспорте предполагалось тысяча пятьсот человек. У Денисова было двести человек, у Долохова могло быть столько же. Но превосходство числа не останавливало Денисова. Одно только, что еще нужно было знать ему, это то, какие именно были эти войска; и для этой цели Денисову нужно было взять языка (то есть человека из неприятельской колонны). В утреннее нападение на фуры дело сделалось с такою поспешностью, что бывших при фурах французов всех перебили и захватили живым только мальчишку барабанщика, который был отсталый и ничего не мог сказать положительно о том, какие были войска в колонне.
Нападать другой раз Денисов считал опасным, чтобы не встревожить всю колонну, и потому он послал вперед в Шамшево бывшего при его партии мужика Тихона Щербатого – захватить, ежели можно, хоть одного из бывших там французских передовых квартиргеров.


Был осенний, теплый, дождливый день. Небо и горизонт были одного и того же цвета мутной воды. То падал как будто туман, то вдруг припускал косой, крупный дождь.
На породистой, худой, с подтянутыми боками лошади, в бурке и папахе, с которых струилась вода, ехал Денисов. Он, так же как и его лошадь, косившая голову и поджимавшая уши, морщился от косого дождя и озабоченно присматривался вперед. Исхудавшее и обросшее густой, короткой, черной бородой лицо его казалось сердито.
Рядом с Денисовым, также в бурке и папахе, на сытом, крупном донце ехал казачий эсаул – сотрудник Денисова.
Эсаул Ловайский – третий, также в бурке и папахе, был длинный, плоский, как доска, белолицый, белокурый человек, с узкими светлыми глазками и спокойно самодовольным выражением и в лице и в посадке. Хотя и нельзя было сказать, в чем состояла особенность лошади и седока, но при первом взгляде на эсаула и Денисова видно было, что Денисову и мокро и неловко, – что Денисов человек, который сел на лошадь; тогда как, глядя на эсаула, видно было, что ему так же удобно и покойно, как и всегда, и что он не человек, который сел на лошадь, а человек вместе с лошадью одно, увеличенное двойною силою, существо.
Немного впереди их шел насквозь промокший мужичок проводник, в сером кафтане и белом колпаке.
Немного сзади, на худой, тонкой киргизской лошаденке с огромным хвостом и гривой и с продранными в кровь губами, ехал молодой офицер в синей французской шинели.
Рядом с ним ехал гусар, везя за собой на крупе лошади мальчика в французском оборванном мундире и синем колпаке. Мальчик держался красными от холода руками за гусара, пошевеливал, стараясь согреть их, свои босые ноги, и, подняв брови, удивленно оглядывался вокруг себя. Это был взятый утром французский барабанщик.
Сзади, по три, по четыре, по узкой, раскиснувшей и изъезженной лесной дороге, тянулись гусары, потом казаки, кто в бурке, кто во французской шинели, кто в попоне, накинутой на голову. Лошади, и рыжие и гнедые, все казались вороными от струившегося с них дождя. Шеи лошадей казались странно тонкими от смокшихся грив. От лошадей поднимался пар. И одежды, и седла, и поводья – все было мокро, склизко и раскисло, так же как и земля, и опавшие листья, которыми была уложена дорога. Люди сидели нахохлившись, стараясь не шевелиться, чтобы отогревать ту воду, которая пролилась до тела, и не пропускать новую холодную, подтекавшую под сиденья, колени и за шеи. В середине вытянувшихся казаков две фуры на французских и подпряженных в седлах казачьих лошадях громыхали по пням и сучьям и бурчали по наполненным водою колеям дороги.
Лошадь Денисова, обходя лужу, которая была на дороге, потянулась в сторону и толканула его коленкой о дерево.
– Э, чег'т! – злобно вскрикнул Денисов и, оскаливая зубы, плетью раза три ударил лошадь, забрызгав себя и товарищей грязью. Денисов был не в духе: и от дождя и от голода (с утра никто ничего не ел), и главное оттого, что от Долохова до сих пор не было известий и посланный взять языка не возвращался.
«Едва ли выйдет другой такой случай, как нынче, напасть на транспорт. Одному нападать слишком рискованно, а отложить до другого дня – из под носа захватит добычу кто нибудь из больших партизанов», – думал Денисов, беспрестанно взглядывая вперед, думая увидать ожидаемого посланного от Долохова.
Выехав на просеку, по которой видно было далеко направо, Денисов остановился.
– Едет кто то, – сказал он.
Эсаул посмотрел по направлению, указываемому Денисовым.
– Едут двое – офицер и казак. Только не предположительно, чтобы был сам подполковник, – сказал эсаул, любивший употреблять неизвестные казакам слова.
Ехавшие, спустившись под гору, скрылись из вида и через несколько минут опять показались. Впереди усталым галопом, погоняя нагайкой, ехал офицер – растрепанный, насквозь промокший и с взбившимися выше колен панталонами. За ним, стоя на стременах, рысил казак. Офицер этот, очень молоденький мальчик, с широким румяным лицом и быстрыми, веселыми глазами, подскакал к Денисову и подал ему промокший конверт.
– От генерала, – сказал офицер, – извините, что не совсем сухо…
Денисов, нахмурившись, взял конверт и стал распечатывать.
– Вот говорили всё, что опасно, опасно, – сказал офицер, обращаясь к эсаулу, в то время как Денисов читал поданный ему конверт. – Впрочем, мы с Комаровым, – он указал на казака, – приготовились. У нас по два писто… А это что ж? – спросил он, увидав французского барабанщика, – пленный? Вы уже в сраженье были? Можно с ним поговорить?
– Ростов! Петя! – крикнул в это время Денисов, пробежав поданный ему конверт. – Да как же ты не сказал, кто ты? – И Денисов с улыбкой, обернувшись, протянул руку офицеру.
Офицер этот был Петя Ростов.
Во всю дорогу Петя приготавливался к тому, как он, как следует большому и офицеру, не намекая на прежнее знакомство, будет держать себя с Денисовым. Но как только Денисов улыбнулся ему, Петя тотчас же просиял, покраснел от радости и, забыв приготовленную официальность, начал рассказывать о том, как он проехал мимо французов, и как он рад, что ему дано такое поручение, и что он был уже в сражении под Вязьмой, и что там отличился один гусар.
– Ну, я г'ад тебя видеть, – перебил его Денисов, и лицо его приняло опять озабоченное выражение.
– Михаил Феоклитыч, – обратился он к эсаулу, – ведь это опять от немца. Он пг'и нем состоит. – И Денисов рассказал эсаулу, что содержание бумаги, привезенной сейчас, состояло в повторенном требовании от генерала немца присоединиться для нападения на транспорт. – Ежели мы его завтг'а не возьмем, они у нас из под носа выг'вут, – заключил он.
В то время как Денисов говорил с эсаулом, Петя, сконфуженный холодным тоном Денисова и предполагая, что причиной этого тона было положение его панталон, так, чтобы никто этого не заметил, под шинелью поправлял взбившиеся панталоны, стараясь иметь вид как можно воинственнее.
– Будет какое нибудь приказание от вашего высокоблагородия? – сказал он Денисову, приставляя руку к козырьку и опять возвращаясь к игре в адъютанта и генерала, к которой он приготовился, – или должен я оставаться при вашем высокоблагородии?
– Приказания?.. – задумчиво сказал Денисов. – Да ты можешь ли остаться до завтрашнего дня?
– Ах, пожалуйста… Можно мне при вас остаться? – вскрикнул Петя.
– Да как тебе именно велено от генег'ала – сейчас вег'нуться? – спросил Денисов. Петя покраснел.
– Да он ничего не велел. Я думаю, можно? – сказал он вопросительно.
– Ну, ладно, – сказал Денисов. И, обратившись к своим подчиненным, он сделал распоряжения о том, чтоб партия шла к назначенному у караулки в лесу месту отдыха и чтобы офицер на киргизской лошади (офицер этот исполнял должность адъютанта) ехал отыскивать Долохова, узнать, где он и придет ли он вечером. Сам же Денисов с эсаулом и Петей намеревался подъехать к опушке леса, выходившей к Шамшеву, с тем, чтобы взглянуть на то место расположения французов, на которое должно было быть направлено завтрашнее нападение.
– Ну, бог'ода, – обратился он к мужику проводнику, – веди к Шамшеву.
Денисов, Петя и эсаул, сопутствуемые несколькими казаками и гусаром, который вез пленного, поехали влево через овраг, к опушке леса.


Дождик прошел, только падал туман и капли воды с веток деревьев. Денисов, эсаул и Петя молча ехали за мужиком в колпаке, который, легко и беззвучно ступая своими вывернутыми в лаптях ногами по кореньям и мокрым листьям, вел их к опушке леса.
Выйдя на изволок, мужик приостановился, огляделся и направился к редевшей стене деревьев. У большого дуба, еще не скинувшего листа, он остановился и таинственно поманил к себе рукою.
Денисов и Петя подъехали к нему. С того места, на котором остановился мужик, были видны французы. Сейчас за лесом шло вниз полубугром яровое поле. Вправо, через крутой овраг, виднелась небольшая деревушка и барский домик с разваленными крышами. В этой деревушке и в барском доме, и по всему бугру, в саду, у колодцев и пруда, и по всей дороге в гору от моста к деревне, не более как в двухстах саженях расстояния, виднелись в колеблющемся тумане толпы народа. Слышны были явственно их нерусские крики на выдиравшихся в гору лошадей в повозках и призывы друг другу.
– Пленного дайте сюда, – негромко сказал Денисоп, не спуская глаз с французов.
Казак слез с лошади, снял мальчика и вместе с ним подошел к Денисову. Денисов, указывая на французов, спрашивал, какие и какие это были войска. Мальчик, засунув свои озябшие руки в карманы и подняв брови, испуганно смотрел на Денисова и, несмотря на видимое желание сказать все, что он знал, путался в своих ответах и только подтверждал то, что спрашивал Денисов. Денисов, нахмурившись, отвернулся от него и обратился к эсаулу, сообщая ему свои соображения.
Петя, быстрыми движениями поворачивая голову, оглядывался то на барабанщика, то на Денисова, то на эсаула, то на французов в деревне и на дороге, стараясь не пропустить чего нибудь важного.
– Пг'идет, не пг'идет Долохов, надо бг'ать!.. А? – сказал Денисов, весело блеснув глазами.
– Место удобное, – сказал эсаул.
– Пехоту низом пошлем – болотами, – продолжал Денисов, – они подлезут к саду; вы заедете с казаками оттуда, – Денисов указал на лес за деревней, – а я отсюда, с своими гусаг'ами. И по выстг'елу…
– Лощиной нельзя будет – трясина, – сказал эсаул. – Коней увязишь, надо объезжать полевее…
В то время как они вполголоса говорили таким образом, внизу, в лощине от пруда, щелкнул один выстрел, забелелся дымок, другой и послышался дружный, как будто веселый крик сотен голосов французов, бывших на полугоре. В первую минуту и Денисов и эсаул подались назад. Они были так близко, что им показалось, что они были причиной этих выстрелов и криков. Но выстрелы и крики не относились к ним. Низом, по болотам, бежал человек в чем то красном. Очевидно, по нем стреляли и на него кричали французы.
– Ведь это Тихон наш, – сказал эсаул.
– Он! он и есть!
– Эка шельма, – сказал Денисов.
– Уйдет! – щуря глаза, сказал эсаул.
Человек, которого они называли Тихоном, подбежав к речке, бултыхнулся в нее так, что брызги полетели, и, скрывшись на мгновенье, весь черный от воды, выбрался на четвереньках и побежал дальше. Французы, бежавшие за ним, остановились.
– Ну ловок, – сказал эсаул.
– Экая бестия! – с тем же выражением досады проговорил Денисов. – И что он делал до сих пор?
– Это кто? – спросил Петя.
– Это наш пластун. Я его посылал языка взять.
– Ах, да, – сказал Петя с первого слова Денисова, кивая головой, как будто он все понял, хотя он решительно не понял ни одного слова.
Тихон Щербатый был один из самых нужных людей в партии. Он был мужик из Покровского под Гжатью. Когда, при начале своих действий, Денисов пришел в Покровское и, как всегда, призвав старосту, спросил о том, что им известно про французов, староста отвечал, как отвечали и все старосты, как бы защищаясь, что они ничего знать не знают, ведать не ведают. Но когда Денисов объяснил им, что его цель бить французов, и когда он спросил, не забредали ли к ним французы, то староста сказал, что мародеры бывали точно, но что у них в деревне только один Тишка Щербатый занимался этими делами. Денисов велел позвать к себе Тихона и, похвалив его за его деятельность, сказал при старосте несколько слов о той верности царю и отечеству и ненависти к французам, которую должны блюсти сыны отечества.
– Мы французам худого не делаем, – сказал Тихон, видимо оробев при этих словах Денисова. – Мы только так, значит, по охоте баловались с ребятами. Миродеров точно десятка два побили, а то мы худого не делали… – На другой день, когда Денисов, совершенно забыв про этого мужика, вышел из Покровского, ему доложили, что Тихон пристал к партии и просился, чтобы его при ней оставили. Денисов велел оставить его.
Тихон, сначала исправлявший черную работу раскладки костров, доставления воды, обдирания лошадей и т. п., скоро оказал большую охоту и способность к партизанской войне. Он по ночам уходил на добычу и всякий раз приносил с собой платье и оружие французское, а когда ему приказывали, то приводил и пленных. Денисов отставил Тихона от работ, стал брать его с собою в разъезды и зачислил в казаки.
Тихон не любил ездить верхом и всегда ходил пешком, никогда не отставая от кавалерии. Оружие его составляли мушкетон, который он носил больше для смеха, пика и топор, которым он владел, как волк владеет зубами, одинаково легко выбирая ими блох из шерсти и перекусывая толстые кости. Тихон одинаково верно, со всего размаха, раскалывал топором бревна и, взяв топор за обух, выстрагивал им тонкие колышки и вырезывал ложки. В партии Денисова Тихон занимал свое особенное, исключительное место. Когда надо было сделать что нибудь особенно трудное и гадкое – выворотить плечом в грязи повозку, за хвост вытащить из болота лошадь, ободрать ее, залезть в самую середину французов, пройти в день по пятьдесят верст, – все указывали, посмеиваясь, на Тихона.
– Что ему, черту, делается, меренина здоровенный, – говорили про него.
Один раз француз, которого брал Тихон, выстрелил в него из пистолета и попал ему в мякоть спины. Рана эта, от которой Тихон лечился только водкой, внутренне и наружно, была предметом самых веселых шуток во всем отряде и шуток, которым охотно поддавался Тихон.