Провост, Ян
Ян Провост |
Ян Прово́ст (нидерл. Provoost, Provost ок. 1465, Монс — январь 1529, Брюгге) — фламандский живописец; представитель ранней нидерландской школы живописи.
Очерк биографии и творчества
В зрелые годы работал одновременно в двух мастерских — одна в Брюгге (гражданство с 1494), другая в Антверпене, где около 1520 познакомился с Альбрехтом Дюрером (анонимный портрет Дюрера, который хранится в Национальной галерее Лондона, как полагают, принадлежит Провосту). Был женат на вдове художника и миниатюриста Симона Мармиона, по смерти мужа унаследовавшей значительное состояние.
В картинах Провоста на духовные сюжеты отмечают стилистическое влияние Герарда Давида и Ганса Мемлинга. Единственное полотно, в отношении которого авторство Провоста документально засвидетельствовано,— «Страшный суд» (написана для ратуши Брюгге в 1525). Идентификации остальных основаны на косвенных свидетельствах и исследованиях учёных, как, например, «Распятие» из церкви в деревне Koolkerke. В некоторых работах Провоста присутствуют аллегорические фигуры/предметы и загадочные ребусы, как, например, «Череп в нише» на обороте диптиха «Несение Креста». Наиболее представительная коллекция картин Провоста находится в Музее Грунинге (Брюгге).
Избранные работы
- Распятие, ок. 1500 (Музей Грунинге)
- Страшный суд (для ратуши Брюгге, 1525; Музей Грунинге)
- Скупой и Смерть (Музей Грунинге)
- Даритель со св. Николаем и его жена со св. Годелиной (Музей Грунинге)
- Несение Креста, ок. 1522 (диптих с дарителем на второй створке и раписанным реверсом; Госпиталь Св. Иоанна, Брюгге)
- Покаяние св. Иеронима (Музей старинного искусства, Брюссель)
- Мученичество св. Екатерины (Королевский музей изящных искусств, Антверпен)
- Мария во славе, 1524 (Эрмитаж, Петербург)
- Мадонна с Младенцем (Эрмитаж, Петербург)
- Мадонна с Младенцем (Национальная галерея Лондона; авторство оспаривается)
- Страшный суд (Институт искусств, Детройт)
- Распятие, ок. 1495 (Метрополитен-музей, Нью-Йорк)
- Иоанн Креститель и каноник (Музей изящных искусств, Валансьен)
- Авраам, Сара и ангел (Лувр, Париж)
- Аллегория христианства (др. название: фр. Le Cosmos sous l'oeil et dans la main de Dieu..), 1510-1515, Лувр, Париж
- Триптих приходской церкви Кальеты (Музей церковного искусства, Мадейра)
- Св. Мария Магдалина (Музей церковного искусства, Мадейра)
- Триптих «Богородица милости» (Национальный музей старинного искусства, Лиссабон)
- Jan Provoost - Christian Allegory - WGA18442.jpg
Аллегория христианства
Напишите отзыв о статье "Провост, Ян"
Примечания
Библиография
- Spronk, Ron. Jan Provoost: Art Historical and Technical Examinations. Thesis/dissertation. 2 vls. Groningen: Rijksuniversiteit, 1993.
- Bruges and the Renaissance: from Memling to Pourbus. Catalogue of exhibition held in 1998 in Bruges, ed. Maximiliaan P.J. Martens. 2 vols. Bruges, 1998
Ссылки
- [commons.wikimedia.org/wiki/Category:Jan_Provoost?uselang=ru Картины Провоста в Wikipedia Commons]
Отрывок, характеризующий Провост, Ян
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.