Коломин, Пётр Иванович

Пётр Иванович Коломин
Дата рождения	19 сентября (2 октября) 1910(1910-10-02)
Место рождения	Мелекесс
Дата смерти	7 апреля 1990(1990-04-07) (79 лет)
Место смерти	Самара
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	Военно-воздушные силы
Годы службы	1931—1947
Звание
Часть	309-я истребительная авиационная дивизия
Командовал	162-й истребительный авиационный полк
Награды и премии
В отставке

Пётр Иванович Коломин (19 сентября (2 октября) 1910 — 7 апреля 1990, Самара) — Герой Советского Союза, командир 162-го Краснознамённого истребительного Гродненского ордена Суворова 3-й степени авиационного полка 309-й истребительной авиационной дивизии 4-й воздушной армии 2-го Белорусского фронта, подполковник.

Биография

Пётр Иванович родился 19 сентября (2 октября) 1910 года в городе Мелекесс в семье рабочего. Русский. В 1927 году окончил 7 классов. Работал слесарем на льнопрядильном комбинате маслёнщиком, ткачом, слесарем.

В Красной Армии с 1931 года. Член ВКП(б)/КПСС с 1932 года. В 1933 году окончил Оренбургскую военно-авиационную школу лётчиков и лётчиков-наблюдателей. Участник советско-финской войны 1939—1940 годов.

Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года. С марта 1943 года до победоносного окончания войны П. И. Коломин командовал 162-м истребительным авиационным полком, который под его руководством участвовал в боях на Курской дуге, под Смоленском. В 1943 году лётчики полка совершили 4603 боевых вылета, провели 146 воздушных боев, в результате которых сбили 144 вражеских самолёта. В 1944 году вверенный подполковнику Коломину П. И. авиационный полк вёл боевую работу на оршанском и витебском направлениях. 23 июня 1944 года его лётчики-истребители начали активные действия в Белорусской операции. В отдельные дни ими совершалось 100—120 боевых вылетов. За отличные действия при прорыве обороны противника на реке Проня и овладении городом Могилёвом 162-й авиационный полк дважды отмечался в приказах Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. За активное участие в Белостокской и Вильнюсской наступательных операциях, в ходе которых 16 июля 1944 года был освобождён город Гродно, приказом Верховного Главнокомандующего 162-у авиационному полку присвоено почётное наименование «Гродненский». Указом Президиума Верховного Совета СССР от 2 августа 1944 года за успешные боевые действия полк награждён орденом Красного Знамени.

Авиационный полк под командованием П. И. Коломина участвовал в боях по освобождению Польши. А за овладение городами Восточной Пруссии удостоился благодарности Верховного Главнокомандующего. После ликвидации данцигского «котла» 162-й авиационный полк принимал участие в окончательном разгроме немецко-фашистских захватчиков. За отличия в боях за города Штеттин и Свинемюнде полк награждён орденом Суворова 3-й степени. За период Великой Отечественной войны полк произвел 8593 боевых вылета, сбил 201 самолёт противника.

Командир 162-го Краснознамённого истребительного Гродненского ордена Суворова 3-й степени авиационного полка (309-я истребительная авиационная дивизия, 4-я воздушная армия, 2-й Белорусский фронт) подполковник Пётр Коломин к апрелю 1945 года совершил триста двадцать шесть успешных боевых вылетов, в семидесяти пяти воздушных боях сбил лично шестнадцать и в группе семь вражеских самолётов. Самолеты, на которых воевал Петр Коломин: И-15, И-16, «яки», Ла-5.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 18 августа 1945 года за умелое командование авиационным полком, образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецко-фашистскими захватчиками и проявленные при этом мужество и героизм подполковнику Коломину Петру Ивановичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина (№ 51844) и медали «Золотая Звезда» (№ 8206).

После войны П. И. Коломин продолжал службу в ВВС, с 1947 года подполковник Коломин П. И. — в запасе, а затем в отставке. Жил в городе Куйбышев. Скончался 7 апреля 1990 года. Похоронен в Самаре на кладбище Рубёжное.

Награды

• Медаль «Золотая Звезда» (№ 8206);
• 2 ордена Ленина (№ 51844, 15058);
• 2 ордена Красного Знамени (№ 40022, 134120);
• орден Суворова 3-й степени (№ 1592);
• орден Александра Невского (№ 1218);
• 2 ордена Отечественной войны 1-й степени (№ 12554, 1488128);
• 2 ордена Красной Звезды (№ 12427, 2590468);
• медали.

Память

В городе Димитровград Ульяновской области на улице Юнг Северного Флота в честь 60-летия Великой Победы открыта Аллея героев, где воздвигнут величественный монумент Славы с Вечным огнём, а также установлены на строгих высоких постаментах бюсты мелекесцам — Героям Советского Союза (автор — ульяновский скульптор Олег Клюев), среди которых — бюст П. И. Коломина. На проходной Димитровградского льнокомбината в память о прославленном земляке установлена мемориальная доска.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8531 Коломин, Пётр Иванович]. Сайт «Герои Страны».

Отрывок, характеризующий Коломин, Пётр Иванович

И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.