Раудив, Константин

Константин Раудиве
латыш. Konstantīns Raudive
Место рождения:	Асуне, Дагдская волость, Двинский уезд, Витебская губерния, Российская империя
Место смерти:	Бад-Кроцинген, Баден-Вюртемберг, ФРГ
Гражданство:	Латвия Латвия
Род деятельности:	прозаик, переводчик
Язык произведений:	латышский, немецкий

Константи́н Ра́удиве (латыш. Konstantīns Raudive; 30 апреля 1909, Асуне, Витебская губерния — 2 сентября 1974, Бад-Кроцинген, Баден-Вюртемберг, ФРГ) — латвийский писатель и философ. Ученик Карла Юнга.

Биография

В 1930 г. выехал из Латвии: изучал философию и историю литературы в университетах Парижа (1930—1932), Мадрида (1932—1934) и Эдинбурга (1934—1936).

В 1936 году, вернувшись в Латвию, получил стипендию, чтобы переводить Дон Кихота и другие произведения испанских авторов на латышский язык. Его называли «посланником испанского духа» за то, что он пытался построить мост между Латвией и Испанией.

В это время он встретил доктора Зенту Мауриня, которая стала его женой. Зента Мауриня с пяти лет была прикована к инвалидному креслу, известна как писатель и эссеист.

В 1937—1944 гг. Раудиве жил и работал в Латвии, где получил известность как философ, писатель и переводчик испанской литературы. Как раз в тот момент, когда он поручил архитектору построить дом для них с Зентой, они должны были спасаться бегством.

Эмиграция

Почти два года он вместе со своей женой-инвалидом бежал через Германию. В конце 1946 года они остановились в Уппсале, Швеция, где местный университет предложил обоим профессорскую должность. До времени скитаний по Германии Раудиве не знал ни слова по-немецки. Имевший способности к языкам, он выучил этот язык за удивительно короткое время. Вдобавок к латышскому и русскому, являвшихся родными языками, он владел испанским и французским, позднее также немецким и шведским.

В 1946 году Раудиве переехал в Германию. В Бад-Кроцингене он снял небольшой дом вместе с садом, где оставался с Зентой Мауриной до своей смерти в 1974 году.

Исследования феномена электронного голоса

Константин Раудиве получил мировую известность своими исследованиями в области феномена электронного голоса (ФЭГ), однако и до 1965 года, до того как он вплотную занялся феноменом голосов, он был известен как писатель романов и автор философских книг. Наиболее известными из его произведений, являются «Asche und Glut», «Der Chaosmensch und seine Überwindung», «Helligkeit und Zwielicht», «Lebenshunger» и трилогия «Die Memoiren des Sylvester Perkons».

Его перу принадлежат две важные книги, касающиеся феномена электронных голосов.

• Первая, «Unhörbares wird hörbar»(«Неслышимое становится слышимым»), вышла в Германии в 1968 году вместе с фонографической записью, содержащей примеры голосов. В Англии эта книга была опубликована в 1971 году под названием «Breakthrough»(«Прорыв»), в Италии в 1973 году — «Voci dall’Alddida».
• Его второй книгой, посвящённой магнитофонным голосам, является «Überleben wir den Tod ?» («Переживаем ли мы смерть?»), которая поступила в продажу в 1973 году. Она была опубликована в Италии несколькими годами позднее под заголовком «Sopraviviamo dopo la morte?».
• Третья книга, «Der Fall Wellensittich»(«Случай с волнистым попугаем»), была выпущена посмертно в 1975 году.

Кроме своих книг, Раудиве оставил после себя большое количество магнитофонных записей и протоколов. Одна часть из них была отправлена в архив в Англии, другая хранится в мемориальной комнате, посвящённой К. Раудиве и Маурине, в латышской гимназии в Мюнстере, Вестфалия, где посетители могут не только увидеть, но и послушать их.

Литература

• Шефер Х. Мост между мирами. — Невская перспектива, 2005.

Отрывок, характеризующий Раудив, Константин

Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.