Реклингхаузен, Фридрих Даниель фон
| Фридрих Даниель фон Реклингхаузен | |
| Friedrich Daniel von Recklinghausen | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
26 августа 1910 (76 лет) |
| Место смерти: | |
| Страна: |
Пруссия, Германская империя |
| Научная сфера: | |
| Место работы: |
Берлинский университет имени Гумбольдта, университеты Кёнигсберга, Вюрцбурга и Страсбурга |
| Альма-матер: | |
| Научный руководитель: | |
| Известные ученики: | |
| Известен как: |
впервые описал нейрофиброматоз |
Фридрих Даниель фон Реклингхаузен (нем. Friedrich Daniel von Recklinghausen, 2 декабря 1833 года, Гютерсло, Пруссия — 26 августа 1910 года, Страсбург, Германская империя) — немецкий патологоанатом.
Биография
В 1855 году окончил медицинский факультет Берлинского университета. Вначале работал ассистентом в институте патологии того же университета под руководством «отца патологии и клеточной теории» Рудольфа Вирхова[1].
С 1864 года профессор и заведующий кафедрой патологической анатомии в Кёнигсберге, затем в Вюрцбурге. С 1872 года профессор, а с 1885 ректор Страсбургского университета[1].
Вклад в медицину
Наиболее крупные научные труды посвящены нейрофиброматозу, паратиреоидной остеодистрофии и фиброзному оститу; эти заболевания и ряд других патологических процессов назывались и называются его именем[1].
Реклингхаузеном были проведены исследования рахита и остеомаляции, ставшие впоследствии классическими. Разработал метод импрегнации тканей серебром и использовал его для изучения лимфатической системы, исследовал строение лимфатических узлов и серозных оболочек. Одним из первых описал способность лейкоцитов поглощатьчастицы красящих веществ. Известны работы Фридриха фон Реклингхаузена о происхождении гноя, ретроградной эмболии, ишемии, spina bifida, об аденомиомах матки и фаллопиевых труб[1].
У Реклингаузена стажировался С. С. Боткин.
Напишите отзыв о статье "Реклингхаузен, Фридрих Даниель фон"
Примечания
|
Это заготовка статьи об учёном-медике. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Реклингхаузен, Фридрих Даниель фон
– Да, да, именно розовым, – сказала Наташа, которая тоже теперь, казалось, помнила, что было сказано розовым, и в этом самом видела главную необычайность и таинственность предсказания.– Но что же это значит? – задумчиво сказала Наташа.
– Ах, я не знаю, как все это необычайно! – сказала Соня, хватаясь за голову.
Через несколько минут князь Андрей позвонил, и Наташа вошла к нему; а Соня, испытывая редко испытанное ею волнение и умиление, осталась у окна, обдумывая всю необычайность случившегося.
В этот день был случай отправить письма в армию, и графиня писала письмо сыну.
– Соня, – сказала графиня, поднимая голову от письма, когда племянница проходила мимо нее. – Соня, ты не напишешь Николеньке? – сказала графиня тихим, дрогнувшим голосом, и во взгляде ее усталых, смотревших через очки глаз Соня прочла все, что разумела графиня этими словами. В этом взгляде выражались и мольба, и страх отказа, и стыд за то, что надо было просить, и готовность на непримиримую ненависть в случае отказа.
Соня подошла к графине и, став на колени, поцеловала ее руку.
– Я напишу, maman, – сказала она.
Соня была размягчена, взволнована и умилена всем тем, что происходило в этот день, в особенности тем таинственным совершением гаданья, которое она сейчас видела. Теперь, когда она знала, что по случаю возобновления отношений Наташи с князем Андреем Николай не мог жениться на княжне Марье, она с радостью почувствовала возвращение того настроения самопожертвования, в котором она любила и привыкла жить. И со слезами на глазах и с радостью сознания совершения великодушного поступка она, несколько раз прерываясь от слез, которые отуманивали ее бархатные черные глаза, написала то трогательное письмо, получение которого так поразило Николая.
На гауптвахте, куда был отведен Пьер, офицер и солдаты, взявшие его, обращались с ним враждебно, но вместе с тем и уважительно. Еще чувствовалось в их отношении к нему и сомнение о том, кто он такой (не очень ли важный человек), и враждебность вследствие еще свежей их личной борьбы с ним.
Но когда, в утро другого дня, пришла смена, то Пьер почувствовал, что для нового караула – для офицеров и солдат – он уже не имел того смысла, который имел для тех, которые его взяли. И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. Ежели и было что нибудь особенное в Пьере, то только его неробкий, сосредоточенно задумчивый вид и французский язык, на котором он, удивительно для французов, хорошо изъяснялся. Несмотря на то, в тот же день Пьера соединили с другими взятыми подозрительными, так как отдельная комната, которую он занимал, понадобилась офицеру.
