Ринн, Ханс

Ханс Ринн
Гражданство	Германия Германия
Дата рождения	19 марта 1953(1953-03-19) (71 год)
Место рождения	Лангевизен, ГДР
Рост	188 см
Вес	89 кг
Карьера
Статус	закончил карьеру
Медали
Олимпийские игры Бронза Инсбрук 1976 одиночки Золото Инсбрук 1976 двойки Золото Лейк-Плэсид 1980 двойки Чемпионаты мира Золото Оберхоф 1973 одиночки Серебро Оберхоф 1973 двойки Серебро Кёнигсзее 1974 одиночки Золото Хаммарстранд 1975 двойки Золото Игльс 1977 одиночки Золото Игльс 1977 двойки Бронза Имст 1978 двойки Серебро Кёнигсзее 1979 двойки Чемпионаты Европы Золото Кёнигсзее 1973 одиночки Золото Кёнигсзее 1973 двойки Золото Имст 1974 одиночки Серебро Имст 1974 двойки Бронза Вальдаора 1975 одиночки Золото Вальдаора 1975 двойки Серебро Кёнигсзее 1977 одиночки Серебро Кёнигсзее 1977 двойки Серебро Хаммарстранд 1978 одиночки Золото Хаммарстранд 1978 двойки Золото Оберхоф 1979 одиночки Серебро Оберхоф 1979 двойки Золото Вальдаора 1980 двойки
Последнее обновление: 18 мая 2010

Ханс Ринн (нем. Hans Rinn; 19 марта 1953, Лангевизен, ГДР) — немецкий саночник, выступавший за сборную ГДР в конце 1960-х — начале 1980-х годов. Принимал участие в двух зимних Олимпийских играх и выиграл на них три медали: золотую и бронзовую на играх 1976 года в Инсбруке (одиночные, парные заезды) и золотую на играх 1980 года в Лейк-Плэсиде (парные заезды). На протяжении всей карьеры спортсмен одинаково успешно выступал как в программе мужских одиночных заездов, так и в паре с Норбертом Ханом.

Ханс Ринн является обладателем восьми медалей чемпионатов мира, в его послужном списке четыре золотые награды (одиночки: 1973, 1977; двойки: 1975, 1977), три серебряные (одиночки: 1974; двойки: 1973, 1979) и одна бронзовая (двойки: 1978). Тринадцать раз атлет становился призёром чемпионатов Европы, в том числе семь раз был первым (одиночки: 1973, 1974, 1979; двойки: 1973, 1975, 1978, 1980), пять раз вторым (одиночки: 1977, 1978; двойки: 1974, 1977, 1979) и один раз третьим (одиночки: 1975).

По окончании карьеры профессионального спортсмена Ринн занялся бизнесом. Ныне проживает в городе Ильменау, где руководит компанией «Kunststoffverarbeitung Wümbach», занимающейся производством и продажей различных водяных горок. В 2005 году Международная федерация санного спорта зачислила Ханса Ринна и австрийца Йозефа Файштмантля в Зал славы, назвав их величайшими саночниками всех времён.

Ссылки

• [www.databaseolympics.com/players/playerpage.htm?ilkid=RINNHAN01 Профиль на сайте DatabaseOlympics.com]  (англ.)
• [www.fuzilogik.com/Sports-Library/Luge/Men-s-Luge-Olympic-Medals.html Результаты олимпийской программы мужских саночных состязаний]  (англ.)
• [www.hickoksports.com/history/olluge.shtml Информация о выступлениях саночников и скелетонистов на Олимпийских играх]  (англ.)
• [www.hickoksports.com/history/worldluge.shtml Информация о выступлениях саночников и скелетонистов на чемпионате мира]  (англ.)
• [www.eiskanal.com/eiskanal-kunstbahnrennrodeln-europameisterschaften.html Список чемпионов Европы в санном спорте]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Ринн, Ханс

– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
– Вы, верно, не все рассказываете; вы, верно, сделали что нибудь… – сказала Наташа и помолчала, – хорошее.
Пьер продолжал рассказывать дальше. Когда он рассказывал про казнь, он хотел обойти страшные подробности; но Наташа требовала, чтобы он ничего не пропускал.
Пьер начал было рассказывать про Каратаева (он уже встал из за стола и ходил, Наташа следила за ним глазами) и остановился.
– Нет, вы не можете понять, чему я научился у этого безграмотного человека – дурачка.
– Нет, нет, говорите, – сказала Наташа. – Он где же?
– Его убили почти при мне. – И Пьер стал рассказывать последнее время их отступления, болезнь Каратаева (голос его дрожал беспрестанно) и его смерть.
Пьер рассказывал свои похождения так, как он никогда их еще не рассказывал никому, как он сам с собою никогда еще не вспоминал их. Он видел теперь как будто новое значение во всем том, что он пережил. Теперь, когда он рассказывал все это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчину, – не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтобы обогатить свой ум и при случае пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины. Наташа, сама не зная этого, была вся внимание: она не упускала ни слова, ни колебания голоса, ни взгляда, ни вздрагиванья мускула лица, ни жеста Пьера. Она на лету ловила еще не высказанное слово и прямо вносила в свое раскрытое сердце, угадывая тайный смысл всей душевной работы Пьера.
Княжна Марья понимала рассказ, сочувствовала ему, но она теперь видела другое, что поглощало все ее внимание; она видела возможность любви и счастия между Наташей и Пьером. И в первый раз пришедшая ей эта мысль наполняла ее душу радостию.
Было три часа ночи. Официанты с грустными и строгими лицами приходили переменять свечи, но никто не замечал их.
Пьер кончил свой рассказ. Наташа блестящими, оживленными глазами продолжала упорно и внимательно глядеть на Пьера, как будто желая понять еще то остальное, что он не высказал, может быть. Пьер в стыдливом и счастливом смущении изредка взглядывал на нее и придумывал, что бы сказать теперь, чтобы перевести разговор на другой предмет. Княжна Марья молчала. Никому в голову не приходило, что три часа ночи и что пора спать.
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.