Сарина, Антонина Алексеевна

Антонина Алексеевна Сарина

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Антонина Алексеевна Сарина (6 августа 1903, Пенза — 18 сентября 1997, Севастополь) — почетный гражданин Севастополя, участница обороны Севастополя 1941-1942 годов, секретарь горкома ВКП(б) Севастополя по промышленности.

Биография

Родилась 6 августа 1903 года в Пензе. Трудовую деятельность начала на Дальнем Востоке. В Севастополе с 1932 года: секретарь комитета первичной организации ВКП(б) главвойскпорта, заместитель начальника по общим вопросам Гидрометеослужбы, 2-ой секретарь горкома ВКП(б), председатель Корабельного районного совета депутатов и работников.

С 5 апреля 1941 года по 1 июля 1942 года — секретарь горкома ВКП(б) по промышленности и транспорта. В начале Великой Отечественной войны А. А. Сарина отвечала за вывоз материальных ценностей, в период обороны под руководством и при непосредственном участии Сариной в осажденном Севастополе было налажено производство вооружения, боеприпасов, обмундирования. После освобождения города Антонина Алексеевна вернулась в Севастополь 10 мая 1944 года со вторым эшелоном войск.

До 1950 года — заместитель начальника Управления по восстановлению Севастополя при Совете Министров СССР; с 1953 года — заместитель управляющего треста «Севастопольстрой», с 1957 года — на пенсии. В 1957—1991 годах возглавляла Историческую комиссию Севастопольского ГК КПУ.

Умерла 18 сентября 1997 года в Севастополе, похоронена на кладбище Коммунаров.

Награды

Награждена орденом «Знак Почета», орденом Отечественной войны 1 степени, орденом Красной Звезды, медалями «За оборону Севастополя», «За оборону Кавказа» и другими.

21 сентября 1973 года Антонине Сариной было присвоено звание «Почетный гражданин Севастополя».

Память

Летом 2000 года на доме по адресу улица Большая Морская, 38, где с 1952 по 1997 год жила Антонина Сарина, была установлена мемориальная доска.

Источники

• [www.sevmemorymap.info/details.php?prev=photo_4&id=133#photosection www.sevmemorymap.info](рус.)

Отрывок, характеризующий Сарина, Антонина Алексеевна

Чрез несколько дней после отъезда Анатоля, Пьер получил записку от князя Андрея, извещавшего его о своем приезде и просившего Пьера заехать к нему.
Князь Андрей, приехав в Москву, в первую же минуту своего приезда получил от отца записку Наташи к княжне Марье, в которой она отказывала жениху (записку эту похитила у княжны Марьи и передала князю m lle Вourienne) и услышал от отца с прибавлениями рассказы о похищении Наташи.
Князь Андрей приехал вечером накануне. Пьер приехал к нему на другое утро. Пьер ожидал найти князя Андрея почти в том же положении, в котором была и Наташа, и потому он был удивлен, когда, войдя в гостиную, услыхал из кабинета громкий голос князя Андрея, оживленно говорившего что то о какой то петербургской интриге. Старый князь и другой чей то голос изредка перебивали его. Княжна Марья вышла навстречу к Пьеру. Она вздохнула, указывая глазами на дверь, где был князь Андрей, видимо желая выразить свое сочувствие к его горю; но Пьер видел по лицу княжны Марьи, что она была рада и тому, что случилось, и тому, как ее брат принял известие об измене невесты.
– Он сказал, что ожидал этого, – сказала она. – Я знаю, что гордость его не позволит ему выразить своего чувства, но всё таки лучше, гораздо лучше он перенес это, чем я ожидала. Видно, так должно было быть…
– Но неужели совершенно всё кончено? – сказал Пьер.
Княжна Марья с удивлением посмотрела на него. Она не понимала даже, как можно было об этом спрашивать. Пьер вошел в кабинет. Князь Андрей, весьма изменившийся, очевидно поздоровевший, но с новой, поперечной морщиной между бровей, в штатском платье, стоял против отца и князя Мещерского и горячо спорил, делая энергические жесты. Речь шла о Сперанском, известие о внезапной ссылке и мнимой измене которого только что дошло до Москвы.
– Теперь судят и обвиняют его (Сперанского) все те, которые месяц тому назад восхищались им, – говорил князь Андрей, – и те, которые не в состоянии были понимать его целей. Судить человека в немилости очень легко и взваливать на него все ошибки другого; а я скажу, что ежели что нибудь сделано хорошего в нынешнее царствованье, то всё хорошее сделано им – им одним. – Он остановился, увидав Пьера. Лицо его дрогнуло и тотчас же приняло злое выражение. – И потомство отдаст ему справедливость, – договорил он, и тотчас же обратился к Пьеру.
– Ну ты как? Все толстеешь, – говорил он оживленно, но вновь появившаяся морщина еще глубже вырезалась на его лбу. – Да, я здоров, – отвечал он на вопрос Пьера и усмехнулся. Пьеру ясно было, что усмешка его говорила: «здоров, но здоровье мое никому не нужно». Сказав несколько слов с Пьером об ужасной дороге от границ Польши, о том, как он встретил в Швейцарии людей, знавших Пьера, и о господине Десале, которого он воспитателем для сына привез из за границы, князь Андрей опять с горячностью вмешался в разговор о Сперанском, продолжавшийся между двумя стариками.
– Ежели бы была измена и были бы доказательства его тайных сношений с Наполеоном, то их всенародно объявили бы – с горячностью и поспешностью говорил он. – Я лично не люблю и не любил Сперанского, но я люблю справедливость. – Пьер узнавал теперь в своем друге слишком знакомую ему потребность волноваться и спорить о деле для себя чуждом только для того, чтобы заглушить слишком тяжелые задушевные мысли.
Когда князь Мещерский уехал, князь Андрей взял под руку Пьера и пригласил его в комнату, которая была отведена для него. В комнате была разбита кровать, лежали раскрытые чемоданы и сундуки. Князь Андрей подошел к одному из них и достал шкатулку. Из шкатулки он достал связку в бумаге. Он всё делал молча и очень быстро. Он приподнялся, прокашлялся. Лицо его было нахмурено и губы поджаты.