Семёнов, Владимир Иванович (капитан 1-го ранга)

Семёнов Владимир Иванович
Дата рождения:	1867(1867)
Место рождения:	Санкт-Петербург, Российская империя
Дата смерти:	1910(1910)
Род деятельности:	морской офицер, писатель

Семёнов Владимир Иванович (1867, Санкт-Петербург — апрель 1910) — капитан 1-го ранга, участник Цусимского сражения; русский прозаик.

Биография

Родился 16 декабря 1867 года в Санкт-Петербурге. Сын городского казначея коллежского асессора Ивана Платоновича Семёнова (из обер-офицерских детей) и его супруги Людмилы Павловны (в девичестве Крыловой). Был четвёртым ребёнком в семье. Отец получил права потомственного дворянина после награждения орденом святого Владимира 4-й степени в апреле 1877 года. Получил домашнее образование и три года учился в 5-й Спб прогимназии.

В 1881 году по прошению отца принят в приготовительный класс Морского Училища. 1887 году окончил училище третьим по успеваемости имея звание фельдфебеля. 29 сентября 1887 года произведеён в мичманы и зачислен 8-й флотский экипаж.

В 1888 году назначен «сверх комплекта» на мореходную канонерскую лодку «Манджур» (командир капитан 2 ранга Г. П. Чухнин). С 10 сентября 1888 года в заграничном плавании на Дальний Восток в состав эскадры Тихого Океана.

В апреле 1890 года переведён на броненосный крейсер «Адмирал Нахимов». На нём он в октябре 1891 года вернулся в Кронштадт.

Компания 1892 года — на эскадренном броненосце «Император Александр II» в составе Практической эскадры Балтийского моря. Поступил по экзамену на гидрографическое отделение Николаевской Морской академии.

В июле — октябре 1893 года принимал участие в Енисейской гидрографической экспедиции на пароходе «Лейтенант Малыгин». (В 1894 году издан в Санкт-Петербурге Товариществом «Общественная Польза» его очерк «Забытый путь из Европы в Сибирь. Енисейская экспедиция 1893 г.»)

28 марта 1893 года произведён в лейтенанты. В октябре 1894 года окончил курс академии.

В компанию 1895 года для ценза плавал ("ходил") на учебном судне «Моряк» по Балтийскому морю в составе Отряда судов Морского Кадетского корпуса. Назначен в заграничное плавание старшим штурманским офицером на крейсер «Дмитрий Донской» (командир капитан 1 ранга В. К. Витгефт).

В марте 1898 года принимал участие в занятии Порт-Артура. Штурманский офицер 1 разряда. В августе 1898 года назначен старшим флаг-офицером штаба начальника Эскадры Тихого Океана (вице-адмирал Ф. В. Дубасов). Назначен флагманским штурманом. Состоял в этой должности и при новом начальнике эскадры вице-адмирале Я. А. Гильтебрандте (до августа 1900 года). Награждён орденом святой Анны 4-й степени с надписью «За храбрость» за взятие фортов Таку 8 и 9 июня 1900 года и японским орденом Восходящего Солнца 5-й степени.

После четырёхмесячного отпуска в феврале 1901 года назначен старшим штурманским офицером эскадренного броненосца «Цесаревич» (заложен на верфи «Форж и Шантьё» 18 мая 1899 года. Командир капитан 1 ранга И. К. Григорович). Компанию 1901 года провёл в должности старшего флаг-офицера штаба начальника Учебно-Артиллерийского Отряда контр-адмирала З. П. Рожественского (на крейсере «Минин»; командир капитан 1 ранга Н. И. Небогатов). Назначен адъютантом штаба Кронштадского порта (Главный командир и военный губернатор Кронштадта вице-адмирал С. О. Макаров).

В апреле 1903 года пожалован оклад капитан-лейтенанта по цензу.

1 января 1904 года был назначен в Порт-Артурскую эскадру Тихоокеанского флота старшим офицером крейсера 2-го ранга «Боярин» и 16 января 1904 года отбыл в Порт-Артур. В дороге его застала весть о начале войны с Японией и гибели на своих минах крейсера «Боярин». 1 февраля 1904 года назначен командиром миноносца «Решительный» вместо заболевшего лейтенанта А. А. Корнильева. Участвовал на нём в постановках минных заграждений в заливе Талиенван. 7 февраля 1904 года сдал командование капитану 2 ранга Ф. Э. Боссе. Назначен старшим офицером транспорта «Ангара».

24 февраля 1904 года прибыл в Порт-Артур командующий флотом Тихого Океана вице-адмирал С. О. Макаров. Он пожелал иметь лейтенанта В. И. Семёнова в числе чинов своего штаба, но вакансий не было. 1 марта 1904 года Семёнов был назначен старшим офицером крейсера «Диана».(Это назначение не было опубликовано в Высочайших приказах по Морскому ведомству и получивший на Пасху 28 марта 1904 года чин капитана 2-го ранга Семёнов продолжал числиться старшим офицером «Ангары» в списках на 1 июля 1904 года). В марте — июне 1904 года участвовал в ночных боях на рейде и в дневных операциях у побережья Квантуна. Работал переводчиком в штабе эскадры. В июне 1904 года письменно обратился к командующему эскадрой с предложением прорываться во Владивосток. В июле 1904 года участвовал в Шантунгском сражении. Участвовал в походе на подбитом крейсере, прорвавшемся на юг, к берегам Индокитая.

В августе — сентябре 1904 года покинул Сайгон и присоединился ко 2-й Тихоокеанской эскадре в Либаве в качестве пассажира. 2 октября 1904 года отплыл на борту броненосца «Князь Суворов» из Либавы в Тихий океан. В ноябре 1904 года был назначен одним из четырёх флагманских штурманов эскадры. В феврале 1905 года получил назначение начальника военно-морского отдела эскадры. 14 мая 1905 года вместе с эскадрой участвовал в Цусимском сражении, был ранен. 15 мая 1905 года попал в плен вместе с адмиралом Рожественским и другими офицерами на миноносце «Бедовый». В мае — октябре 1905 года находился в плену; находился на лечении в Сасебо и его окрестностях. В ноябре — декабре 1905 года вернулся в Россию через Владивосток и Сибирь.

В июле — августе 1906 года вместе с адмиралом Рожественским и группой офицеров был предан суду по обвинению в сдаче «Бедового» неприятелю. Был оправдан.

В январе 1907 года подал прошение об отставке на высочайшее имя. Уволен со службы в звании капитана 1-го ранга с мундиром и пенсией.

В апреле 1910 года умер от последствий ранения.

Литературное творчество

Талантливый литератор, в 1903 году опубликовал двухтомник стихотворений, создал первую биографию адмирала Макарова (1907), переводил с японского, публиковал фантастические повести, фельетоны, сатиры, стихи. Важнейшее произведение — трилогия по собственным дневникам: «Расплата», «Бой при Цусиме», «Цена крови» (1906—1909). Переведена на девять языков при жизни автора, её цитировал сам триумфатор Цусимы — адмирал Того. В 1906 году опубликовал перевод японского издания «Великое сражение Японского моря» — первого развёрнутого анализа Цусимского сражения.

Автор научно-фантастической (с элементами шпионского детектива и авантюрного романа) дилогии «Царица мира» (1908) и «Цари воздуха» (1909), которая отмечена восторженным отношением автора к зарождающейся авиации; по представлениям автора изобретение летательных аппаратов способно перевернуть жизнь всего человечества, так как аэропланы — это абсолютное оружие, бороться с которым невозможно.

В 1909 году в печати появились заметки Семёнова «Флот и морское ведомство до Цусимы и после» и сказка «Заседание адмиралтейств-коллегии». В 1910 году написал свою последнюю статью — «Похороны адмирала Рожественского».

Произведения Семёнова переведены на английский, болгарский, венгерский, грузинский, китайский, корейский, монгольский, немецкий, польский, румынский, сербско-хорватский, словацкий, французский, чешский, японский.

• [elib.shpl.ru/ru/nodes/8648-semenov-v-i-boy-pri-tsusime-pamyati-suvorova-spb-1910#page/1/mode/grid/zoom/1 Бой при Цусиме: Памяти «Суворова»] — СПб., 1910
• [elib.shpl.ru/ru/nodes/22163-semenov-v-i-velikoe-srazhenie-yaponskogo-morya-tsusimskiy-boy-spb-m-1911#page/1/mode/grid/zoom/1 Великое сражение Японского моря. (Цусимский бой)] — СПб.; М., 1911

Литература

• Лукашин А. П. Экстелопедия фэнтези и научной фантастики. [www.magister.msk.ru/library/extelop/authors/s/semeno_v.htm Семёнов В. И.]

Отрывок, характеризующий Семёнов, Владимир Иванович (капитан 1-го ранга)

– Каково положение государя! – говорили придворные и уже не превозносили, как третьего дня, а теперь осуждали Кутузова, бывшего причиной беспокойства государя. Князь Василий в этот день уже не хвастался более своим protege Кутузовым, а хранил молчание, когда речь заходила о главнокомандующем. Кроме того, к вечеру этого дня как будто все соединилось для того, чтобы повергнуть в тревогу и беспокойство петербургских жителей: присоединилась еще одна страшная новость. Графиня Елена Безухова скоропостижно умерла от этой страшной болезни, которую так приятно было выговаривать. Официально в больших обществах все говорили, что графиня Безухова умерла от страшного припадка angine pectorale [грудной ангины], но в интимных кружках рассказывали подробности о том, как le medecin intime de la Reine d'Espagne [лейб медик королевы испанской] предписал Элен небольшие дозы какого то лекарства для произведения известного действия; но как Элен, мучимая тем, что старый граф подозревал ее, и тем, что муж, которому она писала (этот несчастный развратный Пьер), не отвечал ей, вдруг приняла огромную дозу выписанного ей лекарства и умерла в мучениях, прежде чем могли подать помощь. Рассказывали, что князь Василий и старый граф взялись было за итальянца; но итальянец показал такие записки от несчастной покойницы, что его тотчас же отпустили.
Общий разговор сосредоточился около трех печальных событий: неизвестности государя, погибели Кутайсова и смерти Элен.
На третий день после донесения Кутузова в Петербург приехал помещик из Москвы, и по всему городу распространилось известие о сдаче Москвы французам. Это было ужасно! Каково было положение государя! Кутузов был изменник, и князь Василий во время visites de condoleance [визитов соболезнования] по случаю смерти его дочери, которые ему делали, говорил о прежде восхваляемом им Кутузове (ему простительно было в печали забыть то, что он говорил прежде), он говорил, что нельзя было ожидать ничего другого от слепого и развратного старика.
– Я удивляюсь только, как можно было поручить такому человеку судьбу России.
Пока известие это было еще неофициально, в нем можно было еще сомневаться, но на другой день пришло от графа Растопчина следующее донесение:
«Адъютант князя Кутузова привез мне письмо, в коем он требует от меня полицейских офицеров для сопровождения армии на Рязанскую дорогу. Он говорит, что с сожалением оставляет Москву. Государь! поступок Кутузова решает жребий столицы и Вашей империи. Россия содрогнется, узнав об уступлении города, где сосредоточивается величие России, где прах Ваших предков. Я последую за армией. Я все вывез, мне остается плакать об участи моего отечества».
Получив это донесение, государь послал с князем Волконским следующий рескрипт Кутузову:
«Князь Михаил Иларионович! С 29 августа не имею я никаких донесений от вас. Между тем от 1 го сентября получил я через Ярославль, от московского главнокомандующего, печальное известие, что вы решились с армиею оставить Москву. Вы сами можете вообразить действие, какое произвело на меня это известие, а молчание ваше усугубляет мое удивление. Я отправляю с сим генерал адъютанта князя Волконского, дабы узнать от вас о положении армии и о побудивших вас причинах к столь печальной решимости».


Девять дней после оставления Москвы в Петербург приехал посланный от Кутузова с официальным известием об оставлении Москвы. Посланный этот был француз Мишо, не знавший по русски, но quoique etranger, Busse de c?ur et d'ame, [впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души,] как он сам говорил про себя.
Государь тотчас же принял посланного в своем кабинете, во дворце Каменного острова. Мишо, который никогда не видал Москвы до кампании и который не знал по русски, чувствовал себя все таки растроганным, когда он явился перед notre tres gracieux souverain [нашим всемилостивейшим повелителем] (как он писал) с известием о пожаре Москвы, dont les flammes eclairaient sa route [пламя которой освещало его путь].
Хотя источник chagrin [горя] г на Мишо и должен был быть другой, чем тот, из которого вытекало горе русских людей, Мишо имел такое печальное лицо, когда он был введен в кабинет государя, что государь тотчас же спросил у него:
– M'apportez vous de tristes nouvelles, colonel? [Какие известия привезли вы мне? Дурные, полковник?]
– Bien tristes, sire, – отвечал Мишо, со вздохом опуская глаза, – l'abandon de Moscou. [Очень дурные, ваше величество, оставление Москвы.]
– Aurait on livre mon ancienne capitale sans se battre? [Неужели предали мою древнюю столицу без битвы?] – вдруг вспыхнув, быстро проговорил государь.
Мишо почтительно передал то, что ему приказано было передать от Кутузова, – именно то, что под Москвою драться не было возможности и что, так как оставался один выбор – потерять армию и Москву или одну Москву, то фельдмаршал должен был выбрать последнее.
Государь выслушал молча, не глядя на Мишо.
– L'ennemi est il en ville? [Неприятель вошел в город?] – спросил он.
– Oui, sire, et elle est en cendres a l'heure qu'il est. Je l'ai laissee toute en flammes, [Да, ваше величество, и он обращен в пожарище в настоящее время. Я оставил его в пламени.] – решительно сказал Мишо; но, взглянув на государя, Мишо ужаснулся тому, что он сделал. Государь тяжело и часто стал дышать, нижняя губа его задрожала, и прекрасные голубые глаза мгновенно увлажились слезами.
Но это продолжалось только одну минуту. Государь вдруг нахмурился, как бы осуждая самого себя за свою слабость. И, приподняв голову, твердым голосом обратился к Мишо.
– Je vois, colonel, par tout ce qui nous arrive, – сказал он, – que la providence exige de grands sacrifices de nous… Je suis pret a me soumettre a toutes ses volontes; mais dites moi, Michaud, comment avez vous laisse l'armee, en voyant ainsi, sans coup ferir abandonner mon ancienne capitale? N'avez vous pas apercu du decouragement?.. [Я вижу, полковник, по всему, что происходит, что провидение требует от нас больших жертв… Я готов покориться его воле; но скажите мне, Мишо, как оставили вы армию, покидавшую без битвы мою древнюю столицу? Не заметили ли вы в ней упадка духа?]
Увидав успокоение своего tres gracieux souverain, Мишо тоже успокоился, но на прямой существенный вопрос государя, требовавший и прямого ответа, он не успел еще приготовить ответа.
– Sire, me permettrez vous de vous parler franchement en loyal militaire? [Государь, позволите ли вы мне говорить откровенно, как подобает настоящему воину?] – сказал он, чтобы выиграть время.
– Colonel, je l'exige toujours, – сказал государь. – Ne me cachez rien, je veux savoir absolument ce qu'il en est. [Полковник, я всегда этого требую… Не скрывайте ничего, я непременно хочу знать всю истину.]
– Sire! – сказал Мишо с тонкой, чуть заметной улыбкой на губах, успев приготовить свой ответ в форме легкого и почтительного jeu de mots [игры слов]. – Sire! j'ai laisse toute l'armee depuis les chefs jusqu'au dernier soldat, sans exception, dans une crainte epouvantable, effrayante… [Государь! Я оставил всю армию, начиная с начальников и до последнего солдата, без исключения, в великом, отчаянном страхе…]
– Comment ca? – строго нахмурившись, перебил государь. – Mes Russes se laisseront ils abattre par le malheur… Jamais!.. [Как так? Мои русские могут ли пасть духом перед неудачей… Никогда!..]
Этого только и ждал Мишо для вставления своей игры слов.
– Sire, – сказал он с почтительной игривостью выражения, – ils craignent seulement que Votre Majeste par bonte de c?ur ne se laisse persuader de faire la paix. Ils brulent de combattre, – говорил уполномоченный русского народа, – et de prouver a Votre Majeste par le sacrifice de leur vie, combien ils lui sont devoues… [Государь, они боятся только того, чтобы ваше величество по доброте души своей не решились заключить мир. Они горят нетерпением снова драться и доказать вашему величеству жертвой своей жизни, насколько они вам преданы…]
– Ah! – успокоенно и с ласковым блеском глаз сказал государь, ударяя по плечу Мишо. – Vous me tranquillisez, colonel. [А! Вы меня успокоиваете, полковник.]
Государь, опустив голову, молчал несколько времени.
– Eh bien, retournez a l'armee, [Ну, так возвращайтесь к армии.] – сказал он, выпрямляясь во весь рост и с ласковым и величественным жестом обращаясь к Мишо, – et dites a nos braves, dites a tous mes bons sujets partout ou vous passerez, que quand je n'aurais plus aucun soldat, je me mettrai moi meme, a la tete de ma chere noblesse, de mes bons paysans et j'userai ainsi jusqu'a la derniere ressource de mon empire. Il m'en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, – говорил государь, все более и более воодушевляясь. – Mais si jamais il fut ecrit dans les decrets de la divine providence, – сказал он, подняв свои прекрасные, кроткие и блестящие чувством глаза к небу, – que ma dinastie dut cesser de rogner sur le trone de mes ancetres, alors, apres avoir epuise tous les moyens qui sont en mon pouvoir, je me laisserai croitre la barbe jusqu'ici (государь показал рукой на половину груди), et j'irai manger des pommes de terre avec le dernier de mes paysans plutot, que de signer la honte de ma patrie et de ma chere nation, dont je sais apprecier les sacrifices!.. [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что, когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков и истощу таким образом последние средства моего государства. Они больше, нежели думают мои враги… Но если бы предназначено было божественным провидением, чтобы династия наша перестала царствовать на престоле моих предков, тогда, истощив все средства, которые в моих руках, я отпущу бороду до сих пор и скорее пойду есть один картофель с последним из моих крестьян, нежели решусь подписать позор моей родины и моего дорогого народа, жертвы которого я умею ценить!..] Сказав эти слова взволнованным голосом, государь вдруг повернулся, как бы желая скрыть от Мишо выступившие ему на глаза слезы, и прошел в глубь своего кабинета. Постояв там несколько мгновений, он большими шагами вернулся к Мишо и сильным жестом сжал его руку пониже локтя. Прекрасное, кроткое лицо государя раскраснелось, и глаза горели блеском решимости и гнева.