Сказочные шахматы

Ска́зочные ша́хматы (англ. fairy chess) — область шахматной композиции, в которой присутствуют изменения некоторых из общепринятых правил игры или материала (введены новые правила, фигуры, иные формы доски, целью игры может быть пат и др.).

Описание

Широкое распространение получили в XX веке в Англии, Венгрии, Германии, Нидерландах. Большой вклад в создание новых форм сказочных шахмат внёс Т. Доусон.
В советской шахматной литературе публиковались лишь некоторые сказочные разновидности: цилиндрические шахматы, максимуммер, задачи с новыми фигурами (всадник, сверчок, магараджа). Крупные соревнования по сказочным шахматам в СССР не проводились.
Некоторые шахматисты-практики относились к ним резко отрицательно, например, М. М. Ботвинник назвал их «квинтэссенцией сумбура» («Сумбур в композиции» в соавторстве с Л. Ф. Спокойным). Тем не менее советские проблемисты имели крупные достижения на отдельных соревнованиях по сказочным шахматам (например, Юрий Гордиан). В области сказочных шахмат пробовал свои силы Владимир Набоков, который гордился своей задачей «Белые берут ход назад», посвящённой Евгению Зноско-Боровскому и опубликованной в эмигрантской газете «Последние новости» в Париже.

В 1988 году журнал «64 — Шахматное обозрение» предпринял попытку систематизировать сказочные жанры шахматной композиции:

1. собственно неортодоксальные жанры (кооперативный и обратный маты)
2. максимуммер
3. цирце (включая его разновидности)
4. мадраси
5. патрульные шахматы
6. цилиндрические шахматы
7. решётчатая доска
8. магические шахматы (два вида — магические поля и магические фигуры)
9. шахматы с нейтральными фигурами
10. шахматы с новыми фигурами (сверчки, всадники и др. — особенно популярны фигуры коневого типа)
11. аугсбургские шахматы
12. франкфуртские шахматы
13. китайские шахматы
14. изменения правил хода привычных фигур (например, беролина — пешка, ходящая по диагонали и бьющая вперёд по вертикали)
15. шахматы с дополнительными фигурами (имитатор, призма, бильярдные слоны)
16. дуэльные шахматы

Однако данный перечень не является исчерпывающим.

В настоящее время сказочные шахматы — обязательный раздел в командных чемпионатах мира и России по шахматной композиции. Все ведущие современные издания по шахматной композиции, в том числе российские, имеют в своём составе и сказочный раздел.

См. также

• Ортодоксальная композиция
• Неортодоксальная композиция
• Особые виды композиции
• Шахматная задача
• Жанр (шахматная композиция)

Литература

• Шахматы : энциклопедический словарь / гл. ред. А. Е. Карпов. — М.: Советская энциклопедия, 1990. — С. 360. — 624 с. — 100 000 экз. — ISBN 5-85270-005-3.
• Сказочные шахматы // Игры и развлечения / Сост. Л.М. Фирсова. — Кн. 2. — М.: Молодая гвардия, 1990. — С. 83—86. — 234 с.

Отрывок, характеризующий Сказочные шахматы

Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.