Согрин, Олег Владимирович
Поделись знанием:
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
 Олег Согрин
| ||
| ||
| Общая информация | ||
| Полное имя | Олег Владимирович Согрин | |
| Родился | 29 января 1970 (54 года) Иваново, СССР | |
| Гражданство |  СССР →  Россия
| |
| Рост | 205 см | |
| Позиция | центральный блокирующий, диагональный | |
| Информация о клубе | ||
| Клуб | Динамо-ЛО
| |
| Должность | главный тренер | |
| Карьера | ||
| Молодёжные клубы | ||
| 1982—1986 | Тула
| |
| Клубная карьера* | ||
| 1988/89—1995/96 |  «Автомобилист»
(Ленинград / Санкт-Петербург) | |
| 1996/97 |  Канн (Канны)
| |
| 1997/98 |  Виа Монтенаполеоне(Кутрофьяно)[1] | |
| 1998/99 | ИТАС БТБ Медзоломбардо (Медзоломбардо)[2] | |
| 1999/2000 |  Арис (Салоники)
| |
| 2000/01 | Консорцио И.Т. Ливорно (Ливорно)[3] | |
| 2001 |  «Плаерос» Сан-Хуан
| |
| 2001/02 | Консорцио И.Т. Ливорно (Ливорно)[4] | |
| 2002/03 | «Нефтяник» (Ярославль)
| |
| 2003/04—2004/05 | «Искра» (Одинцово)
| |
| 2005/06—2006/07 | ЗСК-«Газпром» (Сургут)
| |
| 2007/08—2008/09 | «Ярославич» (Ярославль)
| |
| Национальная сборная** | ||
| 1993 | Россия
| |
| Тренерская карьера | ||
| 2009 | Вторая мужская сборная России по волейболу |
тренер |
| 2009/10—н.в. | Динамо-ЛО (Сосновый Бор) |
главный тренер |
| Международные медали | ||
| Волейбол | ||
| Чемпионаты Европы | ||
| Бронза | Финляндия 1993 | |
| Спортивное звание
| ||
|
* Количество матчей (набранных очков <+отыгранных подач>) за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов — если указано. ** Количество матчей (набранных очков <+отыгранных подач>) за национальную сборную в официальных матчах — если указано.
| ||
Оле́г Влади́мирович Со́грин (род. 29 января 1970, Иваново, РСФСР, СССР) — советский и российский волейболист и тренер. Игрок сборной России (1993). Бронзовый призёр чемпионата Европы (1993), двукратный чемпион России (1992 и 1993). Центральный блокирующий, диагональный. Мастер спорта СССР. Рост 205 см.
Содержание
Биография
Родился 29 января 1970 года в Иванове. В детстве с родителями переехал в Тулу, где в 12 лет начал серьёзно заниматься спортом — первоначально плаванием. Однако Игорь Александрович Акимов уговорил перейти в волейбол, тем самым став его первым тренером в этом виде спорта[5].
В 1986 году Согрин получил приглашение в ленинградский клуб «Автомобилист», который возглавлял выдающийся тренер Вячеслав Платонов. За «Автомобилист» (Ленинград, позднее Санкт-Петербург) Олег Согрин выступал с 1988 по 1996 год. В его составе стал двукратным чемпионом России, серебряным и бронзовым призёром чемпионата СССР, обладателем Кубка СССР и Кубка ЕКВ.
В 1996—2002 годах Олег Согрин играл в клубах дальнего зарубежья[6]. Изначально он подписал контракт с волейбольный клубом «Канн» (Франция). Через год уехал в Италию, где отыграл два сезона. В 1999-м перебрался в греческий клуб «Арис». Перед возвращением в Россию вернулся в Италию, перейдя в клуб «Ливорно».
В 2002 году Согрин подписал контракт с ярославским «Нефтяником». Впоследствии выступал еще за «Искру» (Одинцово), ЗСК-«Газпром» (Сургут) и снова за «Нефтяник». В составе «Искры» Олег Согрин стал серебряным призером Лиги чемпионов ЕКВ.
В 1993 году играл за сборную команду России. Дебютный матч за неё провёл 29 мая 1993 года в Москве в рамках Мировой лиги. В сентябре 1993 года стал бронзовым призёром чемпионата Европы в Финляндии.
В 2009 году, по завершении карьеры игрока, работал тренерском в штабе второй сборной России[7].
С осени 2009 года по настоящее время — главный тренер волейбольного клуба «Динамо-Ленинградская область». На этом посту провел с командой свыше 300 матчей, тем самым установив клубный рекорд[8].
Достижения
В качестве игрока
«Автомобилист» (Ленинград / Санкт-Петербург)
- Чемпион России: (2) 1992, 1992/1993
- Серебряный призёр чемпионата СССР: 1989/1990
- Бронзовый призёр чемпионата СССР: 1988/1989
- Бронзовый призёр чемпионата России: 1994/95
- Обладатель Кубка СССР: 1989
- Обладатель Кубка Европейской конфедерации волейбола: 1988/89
- Финалист Кубка России: 1995
- Финалист Кубка Европейской конфедерации волейбола: 1989/90
- Финалист Лиги чемпионов — 2003/04
- Бронзовый призёр чемпионата Европы: 1993
В качестве тренера
- Победитель высшей лиги «А» (II дивизион) чемпионата России: 2015/2016
- Серебряный призёр высшей лиги «А» (II дивизион) чемпионата России: (2) 2012/2013, 2014/2015
Семья
Женат. Жена Елена. Сыновья Роман (1996 г. р.[5]) и Антон (2005 г. р.[9])[10].
Напишите отзыв о статье "Согрин, Олег Владимирович"
Примечания
- ↑ [www.legavolley.it/DettaglioSquadra.asp?IdSquadra=2615 Via Montenapoleone Cutrofiano Serie A2 Stagione 1997/1998]
- ↑ [www.legavolley.it/DettaglioSquadra.asp?IdSquadra=2549 Itas BTB Mezzolombardo Serie A2 Stagione 1998/1999]
- ↑ [www.legavolley.it/DettaglioSquadra.asp?IdSquadra=2279 Cons.I.T. Livorno Serie A2 Stagione 2000/2001]
- ↑ [www.legavolley.it/DettaglioSquadra.asp?IdSquadra=2316 Cons.I.T. Livorno Serie A2 Stagione 2001/2002]
- ↑ 1 2 [www.yarsport.ru/voleyball/6110-oleg-sogrin-igrat-v-rossii-tak-chtoby-boleli-kak.html Олег Согрин: «Играть в России так, чтобы болели, как в Италии!»]
- ↑ [www.legavolley.it/DettaglioAtleta.asp?IdAtleta=SOG-OLE-70 Lega Pallavollo: Oleg Sogrin]
- ↑ [spbvedomosti.ru/news/sport/iz_oblasti_voleybola_// Из области волейбола]
- ↑ [www.vc-dynamo.ru/news/news_1136.html Волейбольный клуб «Динамо-ЛО». Юбилейный матч главного тренера!]. Официальный сайт волейбольного клуба «Динамо-Ленинградская область». Проверено 5 октября 2016.
- ↑ [bmsi.ru/doc/b48ea942-ece2-41b3-a3ea-89b5989d5f85 Основное хобби Олега Согрина]
- ↑ [www.vc-dynamo.ru/command/staff/ Волейбольный клуб «Динамо-ЛО». Тренерский штаб.]. Официальный сайт волейбольного клуба «Динамо-Ленинградская область». Проверено 5 октября 2016.
Литература
- Волейбол. Энциклопедия / Сост. В. Л. Свиридов, О. С. Чехов. — Томск: Компания «Янсон», 2001.
Ссылки
- [www.vc-dynamo.ru/command/staff/ Волейбольный клуб «Динамо-ЛО». Официальный сайт.]
- [www.volleyservice.ru/index.php?option=com_volleyplayers&task=showplayer&act=games&pid=114&Itemid=61 Статистика на сайте агентства «Волей Сервис»]
Отрывок, характеризующий Согрин, Олег Владимирович
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг'ат, понюхал пог'оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г'аботали! А г'абота сквег'ная! Атака – любезное дело, г'убай в песи, а тут, чог'т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал , – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал .
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Категории:
- Родившиеся 29 января
- Родившиеся в 1970 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Иванове
- Волейбольные тренеры по алфавиту
- Мастера спорта СССР
- Спортсмены по алфавиту
- Волейболисты по алфавиту
- Волейболисты СССР
- Волейболисты России
- Игроки мужской сборной России по волейболу
- Чемпионы России по волейболу
- Волейбольные тренеры России
- Игроки ВК «Автомобилист»
- Игроки ВК «Искра» Одинцово
- Игроки ВК «Ярославич»
- Игроки ВК «Газпром-Югра»
- Спортсмены Тульской области
