Спас Златая риза

Спас Златая риза. XI век

дерево, паволока, левкас; яичная темпера. 242 × 148 см

Успенский собор Московского Кремля, Москва

Спас Златая риза — икона византийского происхождения с изображением Спаса на престоле, датируется XI веком. В 1700 году была полностью переписана царским изографом Кириллом Улановым. Своё название «Златая риза» икона получила от ныне утраченного сплошного серебряного позолоченного оклада, который украшал её.

История

Икона происходит из новгородского Софийского собора. В 1528 году митрополитом Макарием вместе с другими древними иконами была помещена в местном ряду иконостаса напротив митрополичьего места. Была привезена в Москву в 1570 году Иваном Грозным, собиравшим в столице древние образы. В 1572 году в Новгород была прислана её копия.

В иконостас Успенского собора Московского Кремля икона была помещена в 1655 году патриархом Никоном по совету антиохийского патриарха Макария. Икона начала пользоваться особым почитанием благодаря преданию, связывавшему её с императором Мануилом I Комнином, которому приписывали её авторство. Согласно нему из-за того что император разгневался на священника, то Христос на иконе изменил традиционный благословляющий жест правой руки и указал ей на раскрытое Евангелие. От этого предания икона получило своё второе название «Мануилов Спас». Данное предание об императоре Мануиле Никон использовал как один из аргументов для доказательства своего тезиса, что «священство превыше царства».

В 1700 году царским изографом Кириллом Улановым древний византийский образ был практическим полностью переписан. Он, пытаясь сохранить древнюю иконографию повторил особенность жеста правой руки Иисуса Христа, но при этом детально расписал золотым ассистом его одежды, чтобы они отвечали названию образа.

В настоящее время икона находится в местном ряду иконостаса Успенского собора Кремля, справа от царских врат — в том месте куда её поместил патриарх Никон.

Иконография

Икона «Спас Златая риза» (как и икона «Апостолы Пётр и Павел») имеет иконографию, неизвестную по другим византийским иконам, и вероятно была создана специально для Руси около 1050 года, когда было завершено строительство Софийского собора в Новгороде.

Иисус изображён во фронтальной позе, сидящим на троне, украшенном резьбой. Фронтальная поза, симметрично сведённые ноги Иисуса и архаичная прямоугольная форма спинки трона свидетельствуют о древнем происхождении образа. В левую руку помещено раскрытое Евангелие и пальцы правой руки указывают на его строки, написанные на греческом, — «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Ин. 8:12). Под ногами Христа в качестве подножия изначально были помещены престолы, изображённые в виде крылатых колес, но после подновления живописи они были заменены традиционным подножьем (оригинальное изображение сохранилось на уменьшенной копии иконы, сделанной Кириллом Улановым в 1670 году).

Литература

• Смирнова Э. С. «Спас Златая риза». К иконографической реконструкции чтимого образа XI века // Чудотворная икона в Византии и Древней Руси. — М., 1996. С. 159—200.
• Гордиенко Э. А. Икона «Спас царя Мануила» и Сказание о ней в истории новгородской церкви // Новгородский исторический сборник. Вып. 7 (17). СПб., 1999. С. 48-75.

Отрывок, характеризующий Спас Златая риза

– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.