Стромынь

Село Стромынь Страна РоссияРоссия Субъект Федерации Московская областьМосковская область Муниципальный район Ногинский Сельское поселение Мамонтовское Координаты 56°02′35″ с. ш. 38°28′40″ в. д.56.04306° с. ш. 38.47778° в. д. / 56.04306; 38.47778    Первое упоминание 1379 год Прежние названия Коровицыно, Стромы, Коровищино, Остромынь, Стромыни, Коровщино Площадь 1,652 км² Высота центра 143 м Население ↗6593 человек (2010) Плотность 3990,92 чел./км² Часовой пояс UTC+3 Почтовый индекс 142436 Автомобильный код 50, 90, 150, 190, 750 Код ОКАТО [classif.spb.ru/classificators/view/okt.php?st=A&kr=1&kod=46239816010 46 239 816 010] Стромынь Москва Ногинск Стромынь Ногинск Стромынь

Стромынь — село в Ногинском районе Московской области России. Входит в состав сельского поселения Мамонтовское.

Население

Численность населения
1852	1859	1890	1926	2002	2006	2010
492	↗563	↘297	↗1121	↘342	↗367	↗6593

Резкое увеличение численности населения села связано с тем, что при подведении итогов Всероссийской переписи населения 2010 года в состав численности населения села был включён военный городок Ногинск-9 (Дуброво), который формально располагается на смежной территории Щёлковского муниципального района, однако население посёлка имеет регистрацию в Ногинском районе.

География

Село Стромынь расположено на северо-востоке Московской области, в северной части Ногинского района, примерно в 47 км к северо-востоку от Московской кольцевой автодороги и 20 км к северу от центра города Ногинска, на реке Дубёнке бассейна Клязьмы.

В 21 км к югу от села проходит Горьковское шоссе М7, в 11 км к западу — Московское малое кольцо А107, в 11 км к северо-востоку — Московское большое кольцо А108, в 10 км к северо-западу — Фряновское шоссе Р110. Ближайшие населённые пункты — деревни Ботово, Стояново и Черново.

В селе 9 улиц — Ворошилова, Дальняя, Заречная, Молодёжная, Прибрежная, Садовая, Совхозная, Стромынка и Стромынка Большая, 5 проездов — 1-й, 2-й, 3-й, 4-й и 5-й Речные, приписано 5 садоводческих товариществ (СНТ).

Связана автобусным сообщением со станцией Ногинск Горьковского направления Московской железной дороги (маршруты № 24, 25) и столичной станцией метро Щёлковская (маршрут № 360).

История

Местность Стромынь впервые упоминается в Никоновской летописи под 1379 годом в связи с устройством там Сергием Радонежским монастыря. Старое название — село Коровицыно, из исторических источников явствует, что через село проходил скотопрогонный тракт.

В середине XIX века Коровицыно, Стромы — государственное село Амеревской волости 2-го стана Богородского уезда Московской губернии, в селе было 74 двора, церковь, крестьян 218 душ мужского пола и 274 души женского.

В «Списке населённых мест» 1862 года Коровищино, Остромынь, Стромыни, Коровщино — казённое село 2-го стана Богородского уезда Московской губернии на Стромынском тракте (из Москвы в Киржач), в 27 верстах от уездного города и 30 верстах от становой квартиры, при реке Дубёнке, с 60 дворами, православной церковью и 563 жителями (248 мужчин, 315 женщин).

По данным на 1890 год — деревня Аксёновской волости 3-го стана Богородского уезда с 297 жителями, при селе работали полубархатная, шёлково-ткацкая, и три полушёлковых фабрики, имелась земская школа.

В 1913 году — 126 дворов, имелись земское училище и казённая винная лавка.

По материалам Всесоюзной переписи населения 1926 года — центр Стромынского сельсовета Аксёновской волости Богородского уезда в 11 км от Фряновского шоссе и 25 км от станции Богородск Нижегородской железной дороги, проживал 1121 житель (485 мужчин, 636 женщин), насчитывалось 194 хозяйства, из которых 184 крестьянских, имелись школа 1-й ступени, изба-читальня, лавка и чайная, была организована кустарная ткацкая артель.

Село дало название улице Стромынка в Москве.

Достопримечательности

В селе Стромынь интерес для туристов представляют Успенская церковь в стиле ампир и ограда с тремя Святыми воротами и часовней XIX века. В селе находился Успенский Стромынский монастырь, впоследствии упраздненный.

Ссылки

• [goledyanka.narod.ru/Stromyn.htm История возникновения села Коровицыно — Стромынь Богородского уезда]
• [www.bogorodsk-noginsk.ru/stena/1kiprskay.html Кипрская икона в селе Стромыни]
• [150stromyn54.edusite.ru/p24aa1.html Стромынь — историческая справка]

Топографические карты

• Лист карты O-37-XXXIII Загорск. Масштаб: 1 : 200 000. Состояние местности на 1984 год. Издание 1986 г.

Отрывок, характеризующий Стромынь

И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.