Сублиньи, Мария-Тереза де
| Мария-Тереза де Сюблиньи | |
| Marie-Thérèse de Subligny | |
 | |
| Имя при рождении: |
Marie-Thérèse Perdou de Subligny |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
ок. 1735 |
| Профессия: | |
| Гражданство: | |
| Годы активности: |
1688—1707 |
Мари́я-Тере́за Перду де Сублиньи́ (фр. Marie-Thérèse Perdou de Subligny, июль 1666, Париж — ок. 1735[1]) — артистка балета, одна из первых женщин-профессиональных танцовщиц в истории балета. С 1688 по 1707 год была первой танцовщицей Королевской академии музыки в Париже[2].
Биография
Родилась в июле 1666 года в Париже. Её отец, Адриен-Тома Перду де Сублиньи (фр. Adrien-Thomas Perdou de Subligny), занимал должность адвоката в Парижском парламенте, а кроме того был актёром, писателем, драматургом и литературным переводчиком, автором нескольких комедий, шедших на театральных сценах[3].
Дебютировала на сцене в 1688 году[* 1] и почти сразу же заняла положение первой танцовщицы Королевской академии музыки.
В 1699 году вместе с Клодом Балоном гастролировала в Лондоне, став первой женщиной, представившей классический танец в Великобритании[1]. У Сублиньи были рекомендательные письма аббата Дюбо к Джону Локку, ставшему её поверенным на время гастролей. Несмотря на это, публика оказала ей холодный приём: «Суровые отзывы были неизбежны. Один из критиков отозвался о ней как о „поразительном чудовище“. Но она была великой танцовщицей и интересной индивидуальностью»[4]. Результатом гастролей стало появление во французском балетном репертуаре жиги, которую Сублиньи подчинила правилам академической школы[5]:150. В то же время, после отъезда Сублиньи, четыре англичанки — миссис Бикнел, мисс Кампион, Девонширская Девушка, и, наконец, наиболее значительная из них, миссис Элфорд, решили последовать её примеру и начать танцевать на сцене[4]:18.
Танцевала вместе с Клодом Балоном, Франсуа-Робером Марселем, Мишелем Блонди и Франсуазой Прево. Вместе с мадмуазель Лафонтен участвовала в балете-пасторали Люлли «Триумф любви» (Triomphe de l’Amour), о чем свидетельствуют старые парижские театральные афиши и журналы[6].
Сублиньи танцевала как на сцене Королевской академии музыки, так и при дворе Людовика XIV, она исполняла дивертисменты в операх и операх-балетах композиторов Ж.-Б.Люлли, А.Кампра, А. К. Детуша, Ж.-Ф.Ребеля, которые неизменно ставил для неё хореограф Луи Пекур. Позже многие из этих танцев были записаны Раулем-Оже Фёйе в его книге «Хореография, или Искусство записи танца» (Париж, 1700).
Память
Портрет Сублиньи с обозначением года её дебюта (1690, в действительности дебютировала в 1688-м), написанный Гюставом Буланже по гравюре Боннара[fr], располагается на фризе Танцевального фойе Гранд-Опера среди других двадцати портретов выдающихся танцовщиц Оперы конца XVII — середины XIX веков.
Напишите отзыв о статье "Сублиньи, Мария-Тереза де"
Примечания
- Источники
- ↑ 1 2 [www.answers.com/topic/marie-th-r-se-subligny Oxford Dictionary of Dance: Marie-Thérèse Subligny]
- ↑ Ivor Guest. Le Ballet de l'Opéra de Paris. — Paris: Flammarion, 2001.
- ↑ [cesar.org.uk/cesar2/books/leris/view_entry.php?id=4438&search_string=de%2BSubligny&refresh=1297183719 Cesar, page 690]
- ↑ 1 2 I. K. Fletcher. Ballet in England. 1660—1740, p. 13
- ↑ В. М. Красовская. Западноевропейский балетный театр. Очерки истории: От истоков до середины XVIII века. — Л: Искусство, 1979. — 295 с.
- ↑ [cesar.org.uk/cesar2/books/anecdotes/display.php?volume=2&index=238 Cesar, Tom 2, page 238]
- Комментарии
- ↑ В. М. Красовская указывает 1869 год.
Отрывок, характеризующий Сублиньи, Мария-Тереза де
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.
В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
