Фёдор Васильевич Телепень Оболенский
| Фёдор Васильевич Телепень Оболенский | |
| Дата смерти | |
|---|---|
| Место смерти |
В бою под Мстиславлем |
| Принадлежность | |
| Звание | |
| Сражения/войны |
Русско-литовская война (1487—1494), Русско-шведская война (1495—1497), |
Фёдор Васильевич Телепень Оболенский (ум. 1508) — князь, воевода, младший из двух сыновей воеводы князя Василия Ивановича Косого Оболенского от второго брака с княжной Евпраксией Михайловной Белёвской. Рюрикович в XVIII колене.
Биография
В 1492 году князь Фёдор Васильевич Телепень Оболенский, будучи воеводой сторожевого полка, принял участие в успешном походе русской рати под командованием князя Михаила Ивановича Колышко Булгакова на приграничные литовские волости. Воеводы осадили, взяли и разорили города Мценск и Любутск, пленив наместников и многих жителей, затем с богатой добычей вернулись в Москву.
В начале 1494 года он исполнял придворные поручения во время приёма литовского посольства. В августе 1495 года князь Ф. В. Телепень Оболенский во главе полка правой руки участвовал в походе русской рати под предводительством князя Д. В. Щени-Патрикеева, боярина Я. З. Кошкина и князя В. Ф. Шуйского под Выборг «на свейские немцы» (см. осада Выборга). В августе 1496 года он вторично стоял во главе полка правой руки в походе русской рати под командованием князя Василия Косого-Патрикеева и Андрея Челяднина на Финляндию. Русские воеводы опустошили южные финские земли и одержали победу над шведами.
Весной 1497 года князь Ф. В. Телепень Оболенский, командуя передовым полком, участвовал в походе русских полков под предводительством князя Семёна Ивановича Ряполовского, чтобы защитить казанского хана Мухаммед-Амина от сибирского царевича Мамука. В 1499 году князь Фёдор Телепнев-Оболенский вместе с князем Семёном Даниловичем Холмским был отправлен в Казань, чтобы посадить на ханский престол царевича Абдул-Латифа.
В феврале 1500 года упоминается в чине свадьбы князя Василия Даниловича Холмского с великой княжной Феодосьей Ивановной: «в поезду был со князем Васильем». Летом того же года князь Фёдор Васильевич Телепнев был назначен вторым воеводой полка правой руки в русской армии под предводительством боярина князя Даниила Васильевича Щени-Патрикеева, выступившей в поход на Великое княжество Литовское. «И ходили они к Рословлю и к Ельне, и бой им был на Ведрошке».
В 1502 году князь Ф. В. Телепнев-Оболенский был третьим воеводой сторожевого полка в русской рати под командованием князя Дмитрия Ивановича Жилки (третьего сына великого князя московского Ивана III) на Смоленск и Оршу. В 1503 году вновь участвовал в военном походе на литовские владения.
В сентябре 1507 года князь Фёдор Телепнев-Оболенский во главе сторожевого полка принимал участие в новом походе на ВКЛ. В мае 1508 года командовал полком правой руки в походе русской рати на помощь восставшему князю Михаилу Львовичу Глинскому-Дородному. В том же году был убит при штурме Мстиславля.
Оставил после себя двух сыновей и дочь:
- Борис Фёдорович Овчина-Телепнев-Оболенский
- Иван Фёдорович Овчина-Телепнев-Оболенский (ум. 1538), боярин, конюший и воевода
- Агриппина (Аграфена) Фёдоровна, жена боярина Василия Андреевича Челяднина (ум. 1516/1517).
Напишите отзыв о статье "Фёдор Васильевич Телепень Оболенский"
Литература
- Богуславский В. В. Славянская энциклопедия. Киевская Русь — Московия : в 2 т. — М.: Олма-Пресс, 2005.
Отрывок, характеризующий Фёдор Васильевич Телепень Оболенский
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.
«Что ж это такое? – подумал Николай, услыхав ее голос и широко раскрывая глаза. – Что с ней сделалось? Как она поет нынче?» – подумал он. И вдруг весь мир для него сосредоточился в ожидании следующей ноты, следующей фразы, и всё в мире сделалось разделенным на три темпа: «Oh mio crudele affetto… [О моя жестокая любовь…] Раз, два, три… раз, два… три… раз… Oh mio crudele affetto… Раз, два, три… раз. Эх, жизнь наша дурацкая! – думал Николай. Всё это, и несчастье, и деньги, и Долохов, и злоба, и честь – всё это вздор… а вот оно настоящее… Hy, Наташа, ну, голубчик! ну матушка!… как она этот si возьмет? взяла! слава Богу!» – и он, сам не замечая того, что он поет, чтобы усилить этот si, взял втору в терцию высокой ноты. «Боже мой! как хорошо! Неужели это я взял? как счастливо!» подумал он.
О! как задрожала эта терция, и как тронулось что то лучшее, что было в душе Ростова. И это что то было независимо от всего в мире, и выше всего в мире. Какие тут проигрыши, и Долоховы, и честное слово!… Всё вздор! Можно зарезать, украсть и всё таки быть счастливым…
Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.
– Ну что, повеселился? – сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.
