Треугольник Халаиба
| Халаибский треугольник | ||||
| مثلث حلايب | ||||
| спорная территория | ||||
| ||||
|---|---|---|---|---|
| ||||
| Столица | Халаиб | |||
| Язык(и) | арабский | |||
| Религия | ислам | |||
| Площадь | 20 580 км² | |||
| Население | ~1 тыс. чел. | |||
| Валюта | египетский фунт, суданский фунт | |||
| История | ||||
| - 1899 | Установление границы между Египтом и Суданом по 22-й параллели | |||
| - 1902 | Одностороннее изменение границы Англией | |||
| - 1958 | Неофициальная передача «треугольника» Судану | |||
| - 1995 | Частичный захват «треугольника» Египтом | |||
| - 2000 | Полный переход «треугольника» под контроль Египта | |||
«Треугольник Халаиба» — спорный район площадью 20 580 км² на границе Египта и Судана.
На протяжении почти всей второй половины XX века контролировался Суданом. В настоящее время находится под контролем Египта. Географически, спорный район является частью Нубии. На территории «треугольника» расположен египетский национальный парк, обнаружены запасы нефти.
Принадлежность его не определена резолюциями ООН. Каждое государство-член организации признает территориальную принадлежность спорного района Египту или Судану в зависимости от признания границы 1899 или 1902 соответственно в качестве государственной по своему усмотрению. Российская Федерация считает «Халаибский треугольник» частью Египта. В соответствии со стандартами Росреестра (бывшей Роскартографии) граница между Египтом и Суданом в данном районе проходит по 22-й параллели. Большинство стран Запада, напротив, признают границу 1902 года и считают «треугольник» частью Судана.
История конфликта
XIX — XX века
На картах конца XVIII века спорные земли обозначены как часть государства Нубия (территория современного Судана). С 20-х годов XIX века большая часть Судана, включая район Халаиба, оказалась под властью Египта. В 70-х годах правление Суданом фактически перешло под контроль Великобритании, однако в начале 80-х годов англичане были вытеснены из страны местными племенами в ходе восстания махдистов.
В 1898 году Великобритания и Египет разгромили махдистов и в 1899 году объявили Судан своим кондоминиумом. Северная граница страны была установлена по 22-й параллели, Халаиб формально отошел к Египту. В 1902 году Великобритания в одностороннем порядке изменила границу, передав «треугольник» Судану (сделано это было с целью обеспечить целостность территорий, принадлежавших племенам, населявшим приграничную зону[1]; одновременно Египту была передана территория Бир Тавиль, в настоящий момент являющаяся terra nullius). При этом не было заключено никаких соответствующих договоров с Египтом, где де-факто присутствовала оккупационная британская армия, но который де-юре в то время был независимым государством и признавался таковым в том числе и Великобританией.
С 18 декабря 1914 года Египет стал британским протекторатом, который был отменён в одностороннем порядке Англией 28 февраля 1922 года, однако попытки подписать межгосударственное соглашение, разрешившее бы спорные вопросы, не удавались до 1936 года. Проект соглашения 1936 года изначально предусматривал полную передачу Судана под контроль Британии с долей участия Египта. Но конечный вариант договора закреплял формальное прекращение британской оккупации Египта и создание англо-египетского межгосударственного союза с восстановлением конвенции по Судану от 1899 года.
15 октября 1951 парламент Египта утвердил закон о расторжении англо-египетского договора 1936 года, а вместе с ним и договора 1899 года. Египетский король Фарук I был провозглашён королём Египта и Судана.
Египет после Июльской революции 1952 года признал право суданского народа на самоопределение. 12 ноября 1955 года Судан получил независимость. В 1958 году президент Египта Насер послал войска в район Халаиба, но отозвал их в том же месяце, отдав таким образом «треугольник» в пользование Судана. До 90-х годов Египет не предъявлял претензий Судану, считая его своим стратегическим союзником, поддержавшим Египет во время войны с Израилем.
В 1992 году Судан вызвал крайнее недовольство Египта, отдав побережье «треугольника» в концессию канадской нефтяной компании International Petroleum Corporation (IPC, сейчас — Lundin Petroleum[en]).
В том же году произошло вооруженное столкновение между суданскими и египетскими пограничниками. Последние на двух военных автомобилях атаковали суданские пограничные посты, в результате чего погибли двое полицейских и четверо получили ранения. Президент Хосни Мубарак выразил сожаление и пообещал компенсацию. Тогда стороны договорились не нагнетать обстановку. Однако в 1993—1994 гг на границе всё равно время от времени происходили стычки.
В 1994 году отношения между Египтом и Суданом еще более осложнились после начала строительства в районе суданской столицы плотин на реке Нил. После того, как в конце 1960-х годов Египет при поддержке СССР построил сеть плотин и ГЭС на озере Насер, предотвратив таким образом сезонные затопления значительных территорий Египта, выход реки из берегов начался уже на юге, на приграничных с Египтом территориях Судана. Результатом только в 60-е годы стала потеря своих домов более чем 100 тыс. человек. Для решения проблемы в начале 90-х было решено построить плотины в районе суданской столицы, установив таким образом контроль за уровнем воды в реке в северной части страны. Данное обстоятельство вызвало возмущение Египта и в 1994 году появилась информация о готовящемся авиаударе по Хартуму[2]. В дальнейшем было сообщено об отмене данных планов, однако уровень отношений двух стран упал до рекордно низкой отметки.
В 1995 году Египет направил в регион войска и взял под свой контроль все спорные земли, за исключением города Халаиба.
Кроме того, Каир выдвинул против Хартума обвинения в предоставлении убежища экстремистским элементам, создании на суданской территории лагерей для подготовки террористов и предоставлении им оружия. Ситуация еще больше обострилась после неудачного покушения на президента АРЕ Хосни Мубарака в Аддис-Абебе в июне 1996 г., в причастности к которому Египет обвинил суданские власти.
В то же время, на фоне неспособности правительства Судана победить в гражданской войне с немусульманским меньшинством на юге страны, ни Каир, ни Хартум не были заинтересованы в дальнейшей эскалации противостояния и, начиная с 1997 г., напряженность между ними стала постепенно снижаться.
В 2000 году Судан вывел войска из Халаиба, земли оказались полностью под египетским контролем.
Восточную часть треугольника, обладающую уникальным климатом, Египет провозгласил своим национальным парком. Благодаря близкому расположению к Красному морю (между 15 и 30 км к западу от моря) и перехвату влаги северо-восточных ветров, количество осадков в этой зоне выше, чем в остальной части Египта. Флора заповедника представлена 458 видами растений, что составляет почти четверть растений, зарегистрированных в стране. Национальный парк, созданный в 1986 году, включает в себя большую часть Халаибского треугольника (за исключением его западного угла) и территорию к северу, сопоставимую с ним по площади.
XXI век
Пересечение судано-египетской границы сухопутным путём, в том числе и в районе треугольника, обычно запрещено. Туристам, находящимся в Египте, с 2005 года Министерство туризма Египта разрешило поездки в Халаибский треугольник. На территории «треугольника» находятся в обращении две валюты и работают мобильные операторы обеих стран.
Вопрос о принадлежности района Халаиб так и не решен. В августе 2002 года президент Судана Омар аль-Башир сообщил прессе, что направил в Совет Безопасности ООН обращение о пересмотре принадлежности земель, поскольку «треугольник Халаиба» является суданской территорией[3][4]. В 2004 году он подтвердил своё решение добиваться со стороны ООН признания Халаибского треугольника частью Судана.
14 октября 2006 года суданское правительство подписало мирное соглашение с Восточным фронтом, группировкой, действовавшей с 2005 года на востоке Судана и состоявшей из арабских племен ар-Рашидийя и аль-Беджа, после чего те заявили о признании Халаибского треугольника суверенной частью Судана, поскольку, по их мнению, в Халаибе проживают люди, связанные с Суданом в этническом, племенном и религиозном плане.
В октябре 2009 года суданская избирательная комиссия, которая подготовила всеобъемлющий план по проведению всеобщих выборов в Судане в апреле 2010 года, заявила, что Халаибский треугольник является одним из избирательных округов штата Красное море и что его жители должны также осуществлять свои конституционные права и зарегистрироваться для участия в выборах. Специальная команда, сформированная избирательной комиссией для проведения необходимых мероприятий по подготовке к выборам не была допущена египетскими властями на территорию «треугольника», и регистрация избирателей там не состоялась.
В связи с ожидаемой независимостью Южного Судана и связанными с этим территориальными разногласиями, глава Восточного фронта и Конгресса Беджа[en] Муса Мухаммед Ахмед[en] заявил, что вопрос суверенитета Треугольника Халаиба должен решаться в международных судах как в случае со спорным районом Абьей между Южным Суданом и Республикой Судан (третейский суд в Гааге изменил границы спорной территории и вынес решение о проведении референдума среди местного населения о её принадлежности). В декабре 2009 года Муса Мухаммед Ахмед, будучи помощником президента Судана, попытался проникнуть на территорию Халаибского треугольника, но въезд ему был запрещён. СМИ он объяснил своё желание пересечь границу как попытку «подтвердить [суданский] суверенитет над треугольником [Халаиба] и проверить положение людей, оказать моральную и финансовую поддержку суданским военным, оставшимся там после того, как началась [египетская] оккупация». Он также добавил, что Треугольник Халаиба является суданской территорией, от которой Судан не откажется «ни при каких обстоятельствах».[5]
С 2009 года египетские власти строят линию электропередач от города Шалатин к Халаибу, благодаря чему больше не придётся использовать электрические генераторы, обеспечивающие сейчас Треугольник Халаиба электроэнергией.
С 2010 года открылась новая дорога из Халаиба в Порт-Судан.
22 апреля 2010 года в каирской больнице скончался Al-Taher Muhammad Hasaay, бывший председатель халаибского совета, представитель племени Bisharin, выступавший против военного присутствия Египта в треугольнике Халаиба. До смерти он провёл в тюрьме 2 года. Представители племени сообщили, что в египетских тюрьмах остаются ещё 7 их соплеменников, которые пребывают там уже по несколько лет.
В июле 2010 года в египетской газете Al-Masry Al-Youm сообщалось, что представители трёх племён, el-Ababda, el-Basharya и el-Beja, высказались за египетский статус треугольника Халаиба и заявили, что они египтяне, а не суданские граждане, что они имеют все права египетских граждан, включая внутренние паспорта, право голосовать на выборах и служить в египетских вооруженных силах.
29 ноября 2010 года Мухаммад аль-Хасан Окаир[en], бывший в 1995 году суданским депутатом от Халаиба, послал президенту Судана от имени трёх племён (Бишарин, Хамад-Ораб и Алияб) открытое письмо, в котором он жаловался на принудительное включение 20 деревень в 2 египетских избирательных округа, а также на то, что представителям племён невозможно пересечь границу и побывать на родине предков.
Карты
- Afrika 1905.png
Карта Африки 1905 г.
- Map of Africa 1914.jpg
Карта Африки 1914 г.
- Cut Map of the Hala'ib triangle.jpg
Подробная карта Треугольника Халаиба
См. также
Напишите отзыв о статье "Треугольник Халаиба"
Примечания
- ↑ [www.law.fsu.edu/library/collection/LimitsinSeas/IBS018.pdf International Boundary Study] (англ.)
- ↑ [www1.american.edu/ted/ice/NILE.HTM ICE Case Studies. Nile River Dispute]
- ↑ [www.iimes.ru/rus/stat/2003/19-02-03.htm Юрченко В. П. «О ситуации в районе Красного моря»]
- ↑ [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=399462 Ъ-Власть — Географические страницы]
- ↑ [www.sudantribune.com/spip.php?page=imprimable&id_article=33415 Egypt bars Sudanese official from entering disputed border region: report]
Отрывок, характеризующий Треугольник Халаиба
И граф засуетился, доставая бумажник.– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…
Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.
Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
