Троицкий Макарьев монастырь

Монастырь
Троицкий Макарьев монастырь
Страна	Россия
Город	Калязин
Конфессия	Православие
Тип	Мужской
Известные насельники	Св. Макарий Калязинский
Состояние	Уничтожен

Троицкий Макарьев монастырь — затопленный при создании Угличского водохранилища «градообразующий» православный монастырь в Калязине. Представлял собой наиболее полный ансамбль допетровского зодчества на востоке Тверской земли.

История

Основателем монастыря был тверской служилый человек Матвей Кожин из знатного кашинского рода, который принял в кашинском Клобуковом монастыре постриг под именем Макария, после чего поселился недалеко от монастыря Николы на Жабне, на левом берегу Волги основал собственный Троицкий монастырь.

Землю под устройство нового монастыря пожертвовал владелец этих земель, боярин Иван Коляга (от его прозвища, возможно, произошло название подмонастырского города), который, потеряв всю семью, ушёл к Макарию и отдал монастырю всё своё достояние (об этом говорится в «Житии преподобного Макария»). О посещении обители в 1466 г. упоминает тверской купец Афанасий Никитин.

Каменное строительство в монастыре велось в 1520-е годы на средства удельного князя Юрия Ивановича. Тогда ростовскими мастерами были воздвигнуты Троицкий собор, тёплая церковь и обширная трапезная, уцелевшая до XX века.

В 1609 году под стенами Троицкого Макарьева монастыря на протяжении нескольких месяцев формировал свою армию против польско-литовских интервентов знаменитый полководец Михаил Скопин-Шуйский. Здесь же в ходе Калязинской битвы он отразил нападение гетмана Яна Сапеги, прежде чем отправиться в освободительный поход к Троице-Сергиеву монастырю и Москве. В мае 1610 года Троицкий Макарьев монастырь был взят и разграблен «лисовчиками», при этом погибли все защитники во главе с воеводой Давыдом Жеребцовым.

После невзгод Смутного времени Макарьев монастырь был восстановлен одним из первых. В первой половине XVII века строятся надвратная Макарьевская церковь, кельи братии, редкой архитектуры столпообразная колокольня, а также нарядно декорированные башни и стены.

После посещения обители царь Алексей Михайлович дал средства на строительство нового собора с мощным пятиглавием. Возможно, в основе это был перестроенный собор XVI века с добавлением паперти и северного придела. Собор был освящён в 1654 году и тогда же расписан (часть фресок перед уничтожением храма была снята и передана в краеведческий музей).

В монастырской ризнице по состоянию на начало XX века хранилось 6 рукописных книг XVI века. В XVII веке обитатели монастыря были высмеяны в «Калязинской челобитной» — сатирическом памфлете, написанном в форме жалобы ленивых и распущенных монахов архиепископу Симеону на своего требовательного игумена. Во время реформы 1764 года Макарьев монастырь был отнесён к 1-му классу.

Состав монастыря

• Собор Пресвятой Троицы с северным Спасским и южным Богородице-Рождественским приделом (в камне с 1521, перестроен и расписан в 1654 г. артелью Симеона Авраамова).
• Трапезная палата со Сретенской церковью (1525-30), один из самых ранних памятников такого рода.
• Надвратная церковь преподобного Макария (1617, построена на средства купца Широкого-Машкина; впоследствии перестраивалась).
• Каменные стены общей длиной 700 метров с угловыми башнями и воротами (1644-48, мастера Марк и Иван Шарутины).
• Больничный корпус и небольшая больничная Алексеевская церковь (1655, при церкви придел 1671 года).
• Корпуса келий — братский (1641), настоятельский и наместничий (оба 1753).
• Четырёхъярусная 60-метровая колокольня (1818-22, классицизм)
• Тёплая Успенская церковь (1884).

Разрушение

Троицкий монастырь закрылся в начале 1920 года, за год до этого была вскрыта рака преподобного Макария. Ансамбль допетровского зодчества, как и вся старая часть города Калязина, ушёл под воду при создании в 1940 году Угличского водохранилища. Подобная судьба постигла тогда и не менее древний Покровский монастырь, стоявший напротив Углича.

Любители старины перевезли в краеведческий музей фрагменты фресок XVII века, изразцы с изображением китовраса, облачения духовенства и шитьё XVII—XIX вв., старинную церковную утварь. Некоторые элементы каменного декора и стенописи в настоящее время хранятся в фондах московского музея им. Щусева. В стену Донского монастыря, к примеру, вмурован портал Троицкого собора.

Ныне на месте снесённого монастыря располагается небольшая возвышенность, которая называется «монастырские острова». В 2000-е годы там была возведена небольшая каменная часовенка из красного кирпича.

• Kalyazin-frexka.jpg

  Фреска взорванного Троицкого собора. Калязинский краеведческий музей

• Fresco from Kaljazin Trotsky Monastery.jpg

  Фреска взорванного Троицкого собора. Калязинский краеведческий музей

• Христос. XVI век.Троице-Макарьев монастырь в г. Калязин.JPG

  Фреска XVI века Троице-Макарьева монастыря. Музей Новодевичий монастырь (филиал ГИМа)

Литература

• Соколов, Ю. И. Династии штатных служителей Калязина монастыря 1764—1861. М., 2010.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20121120111840/hram-tver.narod.ru/troizkalyazm.html Троицкий Макарьев Калязинский монастырь на сайте «Православные Храмы Тверской Земли»]
• [guides.rusarchives.ru/browse/guidebook.html?bid=150&sid=198146#refid198101 Опись грамот, книг и дел Макарьева Троицкого Калязинского монастыря в фондах РГАДА]

Отрывок, характеризующий Троицкий Макарьев монастырь

Следующий после театра день Ростовы никуда не ездили и никто не приезжал к ним. Марья Дмитриевна о чем то, скрывая от Наташи, переговаривалась с ее отцом. Наташа догадывалась, что они говорили о старом князе и что то придумывали, и ее беспокоило и оскорбляло это. Она всякую минуту ждала князя Андрея, и два раза в этот день посылала дворника на Вздвиженку узнавать, не приехал ли он. Он не приезжал. Ей было теперь тяжеле, чем первые дни своего приезда. К нетерпению и грусти ее о нем присоединились неприятное воспоминание о свидании с княжной Марьей и с старым князем, и страх и беспокойство, которым она не знала причины. Ей всё казалось, что или он никогда не приедет, или что прежде, чем он приедет, с ней случится что нибудь. Она не могла, как прежде, спокойно и продолжительно, одна сама с собой думать о нем. Как только она начинала думать о нем, к воспоминанию о нем присоединялось воспоминание о старом князе, о княжне Марье и о последнем спектакле, и о Курагине. Ей опять представлялся вопрос, не виновата ли она, не нарушена ли уже ее верность князю Андрею, и опять она заставала себя до малейших подробностей воспоминающею каждое слово, каждый жест, каждый оттенок игры выражения на лице этого человека, умевшего возбудить в ней непонятное для нее и страшное чувство. На взгляд домашних, Наташа казалась оживленнее обыкновенного, но она далеко была не так спокойна и счастлива, как была прежде.
В воскресение утром Марья Дмитриевна пригласила своих гостей к обедни в свой приход Успенья на Могильцах.
– Я этих модных церквей не люблю, – говорила она, видимо гордясь своим свободомыслием. – Везде Бог один. Поп у нас прекрасный, служит прилично, так это благородно, и дьякон тоже. Разве от этого святость какая, что концерты на клиросе поют? Не люблю, одно баловство!
Марья Дмитриевна любила воскресные дни и умела праздновать их. Дом ее бывал весь вымыт и вычищен в субботу; люди и она не работали, все были празднично разряжены, и все бывали у обедни. К господскому обеду прибавлялись кушанья, и людям давалась водка и жареный гусь или поросенок. Но ни на чем во всем доме так не бывал заметен праздник, как на широком, строгом лице Марьи Дмитриевны, в этот день принимавшем неизменяемое выражение торжественности.
Когда напились кофе после обедни, в гостиной с снятыми чехлами, Марье Дмитриевне доложили, что карета готова, и она с строгим видом, одетая в парадную шаль, в которой она делала визиты, поднялась и объявила, что едет к князю Николаю Андреевичу Болконскому, чтобы объясниться с ним насчет Наташи.
После отъезда Марьи Дмитриевны, к Ростовым приехала модистка от мадам Шальме, и Наташа, затворив дверь в соседней с гостиной комнате, очень довольная развлечением, занялась примериваньем новых платьев. В то время как она, надев сметанный на живую нитку еще без рукавов лиф и загибая голову, гляделась в зеркало, как сидит спинка, она услыхала в гостиной оживленные звуки голоса отца и другого, женского голоса, который заставил ее покраснеть. Это был голос Элен. Не успела Наташа снять примериваемый лиф, как дверь отворилась и в комнату вошла графиня Безухая, сияющая добродушной и ласковой улыбкой, в темнолиловом, с высоким воротом, бархатном платье.
– Ah, ma delicieuse! [О, моя прелестная!] – сказала она красневшей Наташе. – Charmante! [Очаровательна!] Нет, это ни на что не похоже, мой милый граф, – сказала она вошедшему за ней Илье Андреичу. – Как жить в Москве и никуда не ездить? Нет, я от вас не отстану! Нынче вечером у меня m lle Georges декламирует и соберутся кое кто; и если вы не привезете своих красавиц, которые лучше m lle Georges, то я вас знать не хочу. Мужа нет, он уехал в Тверь, а то бы я его за вами прислала. Непременно приезжайте, непременно, в девятом часу. – Она кивнула головой знакомой модистке, почтительно присевшей ей, и села на кресло подле зеркала, живописно раскинув складки своего бархатного платья. Она не переставала добродушно и весело болтать, беспрестанно восхищаясь красотой Наташи. Она рассмотрела ее платья и похвалила их, похвалилась и своим новым платьем en gaz metallique, [из газа цвета металла,] которое она получила из Парижа и советовала Наташе сделать такое же.
– Впрочем, вам все идет, моя прелестная, – говорила она.
С лица Наташи не сходила улыбка удовольствия. Она чувствовала себя счастливой и расцветающей под похвалами этой милой графини Безуховой, казавшейся ей прежде такой неприступной и важной дамой, и бывшей теперь такой доброй с нею. Наташе стало весело и она чувствовала себя почти влюбленной в эту такую красивую и такую добродушную женщину. Элен с своей стороны искренно восхищалась Наташей и желала повеселить ее. Анатоль просил ее свести его с Наташей, и для этого она приехала к Ростовым. Мысль свести брата с Наташей забавляла ее.
Несмотря на то, что прежде у нее была досада на Наташу за то, что она в Петербурге отбила у нее Бориса, она теперь и не думала об этом, и всей душой, по своему, желала добра Наташе. Уезжая от Ростовых, она отозвала в сторону свою protegee.
– Вчера брат обедал у меня – мы помирали со смеху – ничего не ест и вздыхает по вас, моя прелесть. Il est fou, mais fou amoureux de vous, ma chere. [Он сходит с ума, но сходит с ума от любви к вам, моя милая.]
Наташа багрово покраснела услыхав эти слова.
– Как краснеет, как краснеет, ma delicieuse! [моя прелесть!] – проговорила Элен. – Непременно приезжайте. Si vous aimez quelqu'un, ma delicieuse, ce n'est pas une raison pour se cloitrer. Si meme vous etes promise, je suis sure que votre рromis aurait desire que vous alliez dans le monde en son absence plutot que de deperir d'ennui. [Из того, что вы любите кого нибудь, моя прелестная, никак не следует жить монашенкой. Даже если вы невеста, я уверена, что ваш жених предпочел бы, чтобы вы в его отсутствии выезжали в свет, чем погибали со скуки.]
«Стало быть она знает, что я невеста, стало быть и oни с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером, думала Наташа, говорили и смеялись про это. Стало быть это ничего». И опять под влиянием Элен то, что прежде представлялось страшным, показалось простым и естественным. «И она такая grande dame, [важная барыня,] такая милая и так видно всей душой любит меня, думала Наташа. И отчего не веселиться?» думала Наташа, удивленными, широко раскрытыми глазами глядя на Элен.
К обеду вернулась Марья Дмитриевна, молчаливая и серьезная, очевидно понесшая поражение у старого князя. Она была еще слишком взволнована от происшедшего столкновения, чтобы быть в силах спокойно рассказать дело. На вопрос графа она отвечала, что всё хорошо и что она завтра расскажет. Узнав о посещении графини Безуховой и приглашении на вечер, Марья Дмитриевна сказала: