Флисс, Вильгельм
| Вильгельм Флисс | |
| нем. Wilhelm Fliess | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
13 октября 1928 (69 лет) |
| Место смерти: |
Берлин (Германия) |
| Страна: |
Пруссия, Германская империя, Веймарская республика |
| Научная сфера: | |
| Учёная степень: | |
| Альма-матер: | |
| Известен как: |
автор теории бисексуальности. Ввёл в оборот понятия бисексуальность, сублимация и сексуальный латентный период |
Вильге́льм Флисс (нем. Wilhelm Fliess; 24 октября 1858, Арнсвальде — 13 октября 1928, Берлин) — немецкий врач-отоларинголог и психоаналитик. Друг и корреспондент З. Фрейда. Изучал и исследовал проблемы женской сексуальности. Разработал теорию периодичности жизненных действий людей. Ввёл в оборот понятия бисексуальность, сублимация и сексуальный латентный период, которые были использованы З. Фрейдом при развитии психоанализа. Задолго до публикации книги О. Вейнингера «Пол и характер» подробно и систематически развивал идею и теорию бисексуальности.
Биография
Вильгельм Флис родился 24 октября 1858 года в Арнсвальде в ортодоксальной семье евреев–сефардов. Отец В. Флисса занимался зерновым бизнесом и покончил с собой, когда Вильгельму было девятнадцать лет.
В. Флисс изучал медицину в Берлинском университете, после окончания которого в 1883 году работал сначала врачом общей практики, а затем врачом–отоларингологом. Заинтересовавшись идеями психоанализа, слушал лекции З. Фрейда в Вене. В 1887 году Флисс и Фрейд познакомились лично, что положило начало их длительной дружбе и обширной переписке.
В 1906 году произошёл разрыв между Фрейдом и Флиссом. В. Флисс издает памфлет «Pour ma propre cause», в котором обвинил З. Фрейда в плагиате, а также в разглашении своей теории молодым авторам – О. Вейнингеру и Г. Свободе, которые описали в своих трудах половину идей Флисса. З. Фрейд отверг обвинения и в ответ назвал Флисса параноиком[1]. Кроме того, З. Фрейд приказал уничтожить все свои письма к В. Флиссу, однако переписка была сохранена М. Бонапарт и впоследствии опубликована.
После разрыва с Фрейдом В. Флисс продолжал заниматься частной медицинской и психоаналитической практикой, а также писать многочисленные статьи.
В. Флисс был женат на пациентке И. Брейера, Иде Бонди. В браке родилось четверо детей – Роберт, который впоследствии стал известным психоаналитиком, Полин, Конрад, и мертворожденная дочь в 1902 году[1].
13 октября 1928 года Вильгельм Флисс умер от рака кишечника.
Научная деятельность
В 1890 году В. Флисс занялся исследованием биоритмов. Исследовав циклы многих своих пациентов, В. Флисс начал собирать статистику о периодичности температуры, детских болезней и восприимчивости к болезням[2]. В. Флисс полагал, что благодаря числовым соотношениям можно определить период выздоровления после болезни и заранее установить год смерти[3]. С помощью этих статистических данных, В. Флисс считал, что обнаружил основные периоды в жизни человека. Впоследствии В. Флисс разработал две основные теории биоритмов. Согласно первой теории, природа наделяет человека внутренними часами, которые начинают отсчёт времени с момента рождения и продолжают работать на протяжении всей жизни. Согласно второй теории, одни из этих часов регулируют физический цикл человека, состоящий из 23 дней, другие – эмоциональный цикл, состоящий из 28 дней[2].
Активно изучал и исследовал проблемы женской сексуальности, в особенности связи между менструацией и органами обоняния, гениталиями и слизистой оболочкой носа. В 1897 году сообщил об открытии синдрома, названного им назальный рефлекторный невроз[3].
Ввёл в оборот понятия бисексуальность, сублимация и сексуальный латентный период, которые были использованы З. Фрейдом при развитии психоанализа.
Задолго до публикации книги О. Вейнингера «Пол и характер» подробно и систематически развивал идею и теорию бисексуальности. Посвятил этой проблеме большую работу (1906), в которой провозглашал бисексуальность властительницей над всем живущим[3].
Основные труды
- Fliess W. Von den Gesetzen des Lebens. — Frankfurt am Main: «Campus Verlag», «Edition Qumran», 1985.
- Fliess W. Die Beziehungen zwischen Nase und weiblichen Geschlechtsorganen (In ihrer biologischen Bedeutung dargestellt) (Взаимосвязь между носом и женскими половыми органами, установленная на основе их биологических функций). — Саарбрюккен: «VDM Publishing», 2007.
См. также
Напишите отзыв о статье "Флисс, Вильгельм"
Примечания
Ссылки
- [hugesponge.blogspot.ru/2008/05/biographical-interlude-wilhelm-fliess.html Биография В. Флисса (на английском)]
- [psylist.net/slova/persona/?id_slovar=4619 Все словари. Вильгельм Флисс]
- [1001.ru/books/I+I/press/issue86/ Попов И. З. Фрейд и В. Флисс]
- [www.peremeny.ru/column/view/1216/ Давыдов О. Места силы. Шаманские экскурсы]
- [www.cofe.ru/apple/article.asp?heading=12&article=12065 Страсти доктора Фрейда]
Отрывок, характеризующий Флисс, Вильгельм
– И не думал, полноте, ma tante.– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.
Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
