Бонапарт, Мари

Мари Бонапарт
	Мари Бонапарт
	; принцесса греческая и датская Мари Бонапарт, 1909
Место рождения:	Сен-Клу (Франция)
Место смерти:	Сен-Тропе (Франция)
Научная сфера:	психоаналитик, основатель Парижского Психоаналитического общества

Принцесса Мари Бонапарт (фр. Marie Bonaparte; 2 июля 1882, Сен-Клу — 21 сентября 1962, Сен-Тропе) — писательница, переводчица, психоаналитик, анализант и ученица Зигмунда Фрейда, пионер психоанализа во Франции. Правнучка Люсьена Бонапарта (брата императора Наполеона Бонапарта), Мария унаследовала солидное состояние от деда по матери — преуспевающего бизнесмена, одного из застройщиков Монте-Карло. После заключения в 1907 году брака с графом Георгом Корфским (вторым сыном Георга I и Ольги Константиновны) стала именоваться принцессой Греческой и Датской.

Вклад в психоанализ

Мари Бонапарт вошла в историю как яркий интеллектуал и один из первых французских психоаналитиков. Она перевела на французский язык и издала на свои деньги книги Фрейда «Одно раннее воспоминание Леонардо да Винчи», «Бред и сны в «Градиве» Йенсена», «Будущее одной иллюзии», «Очерки о прикладном психоанализе», «Метапсихология» и Пять основных клинических случаев Фрейда: «Дора» (1905), «Маленький Ганс» (1909), «Человек-с-крысой» (1909), «Шребер» (1911) и «Человек-с-волками» (1918) (совместно в Рудольфом Левенштайном).

В 1925 году она познакомилась с Зигмундом Фрейдом и 30 сентября начинает у него свой дидактический психоанализ. Вопреки традиции (когда анализ обычно длился несколько месяцев) Мари Бонапарт будет анализанткой Фрейда вплоть до 1938 года, когда он будет вынужден покинуть Австрию. Вместе с тем, она создаёт традицию «прерванного психоанализа», когда анализант живёт в другой стране и регулярно приезжает к своему аналитику на несколько недель. Сегодня такой вид анализа активно практикуется многими психоаналитическими школами во Франции.

Вторым новаторством Марии Бонапарт, ставшим сегодня традицией, было то, что она стала первым практикующим психоаналитиком во Франции, не имеющим медицинского образования. Несмотря на определённую тенденцию «медикализации» психоанализа в некоторых ассоциациях в США, тем не менее, повсюду в мире психоанализ остаётся отделённым от психотерапии, представляя собой самостоятельную клиническую практику, а наличие медицинского или психологического образования не является обязательным для начала собственной аналитической практики.

Переносные отношения Мари Бонапарт и Фрейда складывались необычным образом. Так, в 1934 года вопреки желанию Фрейда, она выкупает его переписку с Вильгельмом Флиссом, выставленную его вдовой на аукцион. Подозревая, что Фрейд может уничтожить эти письма так же, как он поступил с некоторыми своими метапсихологическими работами 1915 года (например, с книгой «Сознание»), она хранит переписку в своей банковской ячейке и издаёт её только в 1950 году. Сегодня эта переписка является не только ценным историческим документом, проливающим свет на становление и развитие психоанализа, но и сообщает множество оригинальных и ранее неизвестных идей Фрейда. Этот поступок говорит о Марии Бонапарт как о смелом и волевом человеке. И эти качества вновь сослужат добрую службу психоанализу, когда несколькими годами спустя Фрейд будет вынужден покинуть оккупированную нацистами Австрию. Только благодаря её личным усилиям, добрым связям с американским послом и огромному по тем временам финансовому вкладу в 4 824 доллара, которые стали «выкупом» за голову Фрейда, ей удаётся спасти его семью и часть его архива. Другая часть и ряд рукописей были уничтожены нацистами. Многочисленные родственники Фрейда (среди них — все четыре родные сестры), которым не удалось бежать из Австрии, погибли в лагерях смерти.

4 ноября 1926 года Мари Бонапарт учреждает первое и на сегодняшний день наиболее влиятельное психоаналитическое общество — Парижское психоаналитическое общество. Она назначает первого президента общества Рене Лафорга, а в 1927 году на собственные деньги учреждает и издаёт первый психоаналитический журнал во Франции — «Revue française de psychanalyse». В 1930 основывает клинику Шато Де Гарш, специализирующуюся на лечении депрессий и различных психиатрических заболеваний, занимающую поместье, принадлежавшее семье Антуана де Сент-Экзюпери. Она привлекает во Францию ведущих психоаналитиков того времени — Рудольфа Левенштайна (будущего аналитика и непримиримого оппонента Жака Лакана), Раймона де Соссюра, Шарля Одье, Анри Флурнуа — что на многие годы делает Париж мировым центром психоаналитической мысли. Вместе с тем, она проводит свою политику довольно жёстко и безапелляционно, получив от своих коллег прозвище «Фройд-бы-сказал-то-же-самое». После Второй мировой войны политическая позиция Мари Бонапарт входит в противоречие с молодыми аналитиками — Даниэлем Лагашем, Жаком Лаканом и Франсуазой Дольто — и приводит к первому крупному расколу внутри современного психоанализа 1953 года.

Спустя много лет оценивая её вклад в психоанализ, мы скорее обращаем внимание на её административный и организаторский талант, чем на теоретические исследования, которые, тем не менее, представляют интерес для историков психоанализа.

В кино

История анализа Мари Бонапарт и её отношений с Фрейдом стала материалом для телевизионного фильма Бенуа Жако «Принцесса Мария» (Princesse Marie, 2004), заглавную роль в котором исполнила Катрин Денёв.

Основные работы

Guerres militaires et guerres sociales, Paris, Flammarion, 1920 Le printemps sur mon jardin, P., Flammarion, 1924.
Edgar Poe. Étude psychanalytique — avant-propos de Freud, P., éd. Denoël, 1933.
Mythes de guerre, Imago Publishing Ltd, 1947.
Essais de psychanalyse, Imago Publishing Ltd, 1950.
Monologues devant la vie et la mort, Imago Publishing Ltd, 1950.
Chronos et Eros, Imago Publishing Ltd, 1950.
Les glanes des jours — recueil de maximes dédié à Gustave Le Bon, P., P.U.F., 1950.

См. также

Напишите отзыв о статье "Бонапарт, Мари"

Примечания

Литература

Accerboni Anna Maria et coll., La donna e la psicoanalisi, Ricordo di Marie Bonaparte, Trieste, Biblioteca Cominiana, 1989, 164 p.
Bourgeron Jean-Pierre, Marie Bonaparte et la psychanalyse, à travers ses lettres à René Laforgue et les images de son temps, Genève, éditions Slatkine, 1993
Céloa Bertin, La dernière Bonaparte, P., Perrin, 1982
Mijolla Alain de (1988), Quelques aperçus sur le rôle de la princesse Marie Bonaparte dans la création de la Société Psychanalytique de Paris, Rev. franç. Psychanal., 5, 1988, pp. 1197—1214.
Roudinesco Élisabeth, La bataille de cent ans, histoire de la psychanalyse tome 1, P., éd. Ramsay, 1982

Ссылки

[aejcpp.free.fr/psychanalysefrancaise.htm Биография Марии Бонапарт] (фр.)
[www.spp.asso.fr/publications/rfp/index.htm Французский Психоаналитический журнал] (фр.)
[www.dvd-profi.ru/item4772.shtml Фильм «Принцесса Мария»]
[tet-lun.com.ua/x-jego-razmyshljaja-o-frejde1 Зигмунд Фрейд и принцесса Мари Бонапарт]
[katooshka.ru/functions/glossary/glossary.php?cat=1&index_name=Смысл%20жизни «О смысле жизни» из переписки Фрейда и принцессы Мари]

Отрывок, характеризующий Бонапарт, Мари

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.

Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.

– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]