Фрагмосома

Фрагмосо́ма — слой цитоплазмы, формирующийся в богатых вакуолями растительных клетках перед митозом. В отличие от клеток животных, растительные клетки часто содержат крупные центральные вакуоли, занимающие до 90% клетки и оттесняющие ядро к клеточной стенке. Для митоза же необходимо, чтобы ядро находилось в центре клетки. Перемещение ядра происходит в G₂-фазе интерфазы клеточного цикла сразу после репликации ДНК.

Вначале тяжи цитоплазмы разделяют центральную вакуоль, освобождая пути для миграции ядра. Актиновые филаменты, располагающиеся вдоль этих тяжей, направляют ядро в центр клетки. Эти цитоплазматические тяжи сливаются в поперечный слой цитоплазмы, расположенный по плоскости будущего деления клетки. Таким образом формируется фрагмосома. Формирование фрагмосомы отчётливо видно лишь в делящихся растительных клетках, содержащих много вакуолей.

Непосредственно перед митозом вокруг фрагмосомы и будущей плоскости деления сразу под плазматической мембраной собирается густое кольцо микротрубочек, называемое препрофазной лентой. Она намечает экватор будущего веретена деления и места слияния клеточной пластинки и клеточной стенки делящейся клетки. Препрофазная лента разрушается с разрушением ядерной оболочки и образованием веретена деления.

Когда митоз завершён, клеточная пластинка и новая клеточная стенка формируются от центра по плоскости, намеченной фрагмосомой. Клеточная пластинка растёт кнаружи, пока не соединится с клеточной делящейся клетки в точности в местах, указанных препрофазной лентой.

Литература

• P.H. Raven, R.F. Evert, S.E. Eichhorn (2005): Biology of Plants, 7th Edition, W.H. Freeman and Company Publishers, New York, ISBN 0-7167-1007-2

Отрывок, характеризующий Фрагмосома

– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.
– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.

Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.