Хайлль, Клаудия

Клаудия Хайлль
Общая информация
Пол	женский
Рост	176 см
Весовая категория	до 63 кг
Медали
Дзюдо Летние Олимпийские игры Серебро Афины 2004 до 63 кг Чемпионаты Европы Серебро Париж 2001 до 63 кг Бронза Марибор 2002 до 63 кг Бронза Дюссельдорф 2003 до 63 кг Серебро Роттердам 2005 до 63 кг Бронза Белград 2007 до 63 кг

Кла́удия Хайлль (нем. Claudia Heill; 24 января 1982, Вена, Австрия — 31 марта 2011, Вена, Австрия) — австрийская дзюдоистка, вице-чемпионка Олимпийских игр 2004 года, пятикратная призёрка чемпионатов Европы (2001—2007), многократная чемпионка Австрии.

Единственная представительница Австрии, выигравшая олимпийскую медаль в дзюдо (австрийские мужчины выиграли четыре медали).

Биография

Родилась 24 января 1982 года в Вене.

В 2001 и 2005 годах на чемпионатах Европы по дзюдо занимала вторые места, а также трижды становилась бронзовой медалисткой. В 2004 году на Олимпиаде в Афинах дошла до финала в категории до 63 кг, где уступила японке Аюми Танимото. В 2008 году на Олимпиаде в Пекине заняла пятое место: в 1/8 финала Клаудия уступила знаменитой кубинке Дриулис Гонсалес, но затем дошла до решающей схватки за третье место, где проиграла Вон Ок Им из КНДР.

В 2009 году завершила спортивную карьеру и занималась тренировкой молодых дзюдоистов.

31 марта 2011 года в Вене покончила жизнь самоубийством, выпрыгнув из окна 6-го этажа. По заявлению главы Австрийской федерации дзюдо Ханса Пола Кучеры, самоубийство спортсменки стало для сообщества дзюдоистов полной неожиданностью.

См. также

• Иващенко, Елена Викторовна

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Клаудиа Хайлль
• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/he/claudia-heill-1.html Клаудия Хайлль] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
• [www.judoinside.com/judoka/498 Профиль на сайте judoinside.com] (англ.)

Отрывок, характеризующий Хайлль, Клаудия

Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.