Ханойская цитадель

Ханойская цитадель*
вьетн. Hoàng thành Thăng Long англ. Imperial Citadel of Thăng Long**
Всемирное наследие ЮНЕСКО
Страна	Вьетнам Вьетнам
Тип	Культурный
Критерии	ii, iii, iv
Ссылка	[whc.unesco.org/en/list/1328 1328]
Регион***	Азия
Включение	2010  (34 сессия)
* [whc.unesco.org/ru/list Название в официальном рус. списке] ** [whc.unesco.org/en/list Название в официальном англ. списке] *** [whc.unesco.org/en/list/?search=&search_by_country=&type=&media=&region=&order=region Регион по классификации ЮНЕСКО]

Ханойская цитадель (вьетн. Hoàng thành Thăng Long) — культурный комплекс, включающий в себя первый королевский корпус времён династии Ли, а затем расширенный во время Чан, Ле и династии Нгуен. Руины примерно совпадают с с сегодняшней Ханойской цитаделью.

Королевские дворцы и большинство строений в Тханг Лонг были в той или иной степени разрушены к концу XIX века из-за действий французской армии во время завоевания Вьетнама (Тханг Лонг - это старое название Ханоя). В XX веке комплекс всё ещё разрушался из-за продолжающихся войн. Только в начале XXI века были начаты систематические раскопки.

28 декабря 2007 года Центральная часть Королевской цитадели Тханглонг-Ханой была классифицирована как архитектурный памятник государственного значения, а 12 августа 2009 года её объявили Особым национальным памятником.

Центральный комплекс императорской цитадели был занесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО 31 июля 2010 года на 34 сессии в Бразилии.

История

Центральная часть Королевской цитадели Тханглонг-Ханой расположена на площади 18.000 кв.м. в районе раскопок на улице Хоангзьеу, в доме № 18, и на территории древней ханойской цитадели.

Центральная часть Королевской цитадели включает в себя некоторые наземные объекты, среди них самым ранним по времени является, датируемый 1467 годом, фундамент дворца Киньтхиен, заложенный при династии ранних Ле, и каменные ступени, каменные перила с высеченными драконами. Сохранились ворота Доанмон (т.е. Южные ворота), ведущие в Запретный город в цитадели. А от Ханойской цитадели при династии Нгуен сохранились Северные ворота и Башня-Флагшток. Сохранились и некоторые французские военные объекты, например, штаб артиллерии, построенный на одной части фундамента дворца Киньтхиен

В 1998 году археологи проводили разведывательные раскопки у подножия Южных, Северных ворот и Дворца Принцесс. Там они нашли многие реликвии, относящиеся ко времени правления династий Ли и Чан. Позднее, в 2008 году, на другой территории раскопок в середине пути от Южных ворот до основания дворца Киньтхиен, учёные нашли следы Королевского двора династии Ле, покрытого типичными для этой эпохи плитками. Важные материалы были обнаружены в ходе раскопок с декабря 2002 до 2004 года в доме № 18 улицы Хоангзьеу. На территории 19.000 кв.м нашли целый комплекс артефактов и памятников, охватывающих длительный период истории: до XI века (то есть до основания здесь Тханглонга), потом период существования Тханглонга и до настоящего ханойского периода. Площадь раскопок расширилась и достигла 33.000 кв.м. Найденные культурные слои располагались друг на друге, были обнаружены архитектурные памятники, дренажные системы, колодцы, основания колонн и стен, следы русла древних рек и озёр.

Остатки Имперского города были обнаружены на месте зала собраний Бадинь, когда он был снесён в 2008 году, для освобождения места для строительства нового здания парламента. Различные археологические находки, которые были найдены выставлены в Национальном музее. До сих пор только небольшая часть Тханг Лонг была раскопана.

Знамённая башня

Среди зданий, связанных с императорским городом выделяется Знамённая башня Ханоя. Её высота составляет 33,4 метра (с флагом - 41 метр). Башня является символом города. Построенная в 1812 году во время династии Нгуен, башня, в отличие от многих других зданий Ханоя не была разрушена. Во времена французского господства над Вьетнамом (1885-1954 год), она использовалась для наблюдения за окрестностями и как точка сообщения между штаб-квартирой и отдаленными военными постами.

Знаменная башня не входит в территорию цитадели, обычно показываемую туристам. Осмотреть её можно отдельно от крепости, пройдя в направлении Военно-исторического музея Ханоя. По состоянию на 2013 год входная плата в крепость составляет 30 000 донгов, что равно примерно 1,5 долларам США. К осмотру открыта большая часть комплекса. Лишь некоторые его части закрыты от посетителей в связи с поведением там археологических работ. Так же северная часть крепости по прежнему используется армией Вьетнама, и доступ туда невозможен.

Северные ворота с крепостным рвом   Фасад цитадели   Императорский дворец   Северные ворота в 2009 году

Ссылки

• [vietnam.vnanet.vn/vnp/ru-ru/13/219/219/19398/default.aspx Королевская цитадель Тханглонг – бесценное культурное наследие]

Отрывок, характеризующий Ханойская цитадель

– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.


В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.